Годы самых интенсивных и жестких физических и психологических тренировок. Полтора десятка лет активной службы. Более сотни рискованных и психологически сложных миссий, выполненных с абсолютным спокойствием и отрешенностью. С тех пор как я совершил свое первое убийство, мои руки ни разу не дрогнули. Не было ни одной ситуации, которая вывела бы меня из себя или где был слегка взволнованным.

— У ЭТОГО УБЛЮДКА МОЙ ТИГРЕНОК! — рычу я, со всей силы ударив по рулю.

Я следил за темно-синим седаном уже более двух часов. С того самого момента, как они не свернули к дому Неры после того, как высадили ее подругу, я понял, что что-то не так. Когда машина начала выезжать из города, стало ясно, что мою девочку похитили. Мне плевать, кто и почему. Их смертный приговор уже подписан.

Тот, кто сидит за рулем седана, сворачивает с шоссе и едет по местной дороге. Я следую за ними, держась на расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Когда они делают очередной поворот и заезжают на парковку у церкви, я продолжаю ехать. Отъехав достаточно далеко, я съезжаю с дороги и въезжаю в заросли. Ветки царапают капот и бока моей машины, пока я загоняю ее поглубже, подальше от глаз. Я даже не закрываю дверь, когда выпрыгиваю из машины и бегу к багажнику, чтобы вооружиться.

Мне требуется четыре минуты, чтобы добраться до конца парковки, примыкающей к церкви. Сбоку припаркован ряд черных машин, за рулем последней из них курит мужчина. Темно-синий седан, который привез сюда моего тигренка, припаркован перед входом в церковь, но сейчас он пуст. Двое мужчин с автоматами охраняют входные двери, еще один совершает обход возле здания.

Внутри церкви горит цвет, но из-за витражных окон невозможно понять, что происходит внутри. Я смотрю вверх, оценивая верхний уровень. Здесь должен быть выход на второй этаж, ведущий на чердак хора.

Используя темноту как прикрытие, я пробираюсь за последним внедорожником в очереди. Человек внутри прикуривает очередную сигарету и выпускает дым через открытое окно. Я набрасываюсь и втыкаю нож ему в шею, чуть ниже уха. Его тело дергается, и из горла вырывается булькающий звук. Зажав свободной рукой его рот, чтобы заглушить шум, я поворачиваю лезвие. К сожалению, это довольно быстрая смерть.

Охранник, совершающий обход, следующий. Я беру его сзади, обхватываю руками за шею и опускаю на задницу. Его шея при этом ломается, как ветка. Убедившись, что он мертв, я крадусь вдоль внешней стороны церкви и бросаю быстрый взгляд за угол. Двое охранников все еще стоят у входных дверей, чуть более чем в десяти футах от меня. Так близко я мог бы расправиться с ними обоими из своего пистолета, но это может привлечь внимание тех, кто скрывается в здании. Поскольку я еще не знаю, с кем имею дело, поэтому лучший вариант убить их, сделать это бесшумно.

Я беру два своих метательных ножа, по одному в каждую руку, и выхожу из укрытия. Охранники поворачиваются в мою сторону, и я посылаю в полет оба клинка. Одна попадает в глаз первому, другая — в лоб второму. Вряд ли они осознают, что с ними происходит, когда я преодолеваю расстояние между нами и одним плавным движением провожу ножом Боуи по горлу обоих.

Оставив их тела лежать перед дверями, я отхожу назад и беру свою винтовку из-под куста, где я ее оставил, а затем направляюсь в заднюю часть церкви.

Страх когтями впивается в меня, ползет по коже, когда я смотрю на сидящего передо мной мужчину. Его руки раскинуты на спинке скамьи в первом ряду, а глаза блуждают вверх-вниз по моему телу, словно оценивая его новое владение. Я никогда раньше не встречала главу клана Каморра, но видела несколько его фотографий в социальных сетях. Он более худой, чем на фотографиях, а его впалые щеки и сероватый оттенок кожи еще более заметны вживую.

— Я знал, что твой папаша не самый острый специалист в своем деле, но не ожидал, что он окажется настолько глуп, что откажется от нашей сделки. — Он улыбается, обнажая два ряда пожелтевших от никотина зубов. Один из его глаз, кажется, неправильно расположен, повернут внутрь, что делает его гримасу еще более гротескной. — Я ожидал, что ты будешь красивее.

Он поднимается и берет меня за подбородок, его пальцы царапают мою кожу, когда он наклоняет мою голову влево, а затем вправо. От его дыхания воняет луком и сигаретами, и мне хочется блевать. Я сглатываю желчь и замираю, выдерживая его осмотр.

Вместе с Альвино и водителем, который меня сюда доставил, в церкви находится более двух десятков человек. Солдаты Каморры, все вооруженные, сидят на рядах скамей по правую сторону от прохода. И священник в церемониальном облачении, стоящий у алтаря. Мне никак не удастся сбежать.

— Жаль. Придется трахать тебя с закрытыми глазами, — усмехается Альвино. — Давай покончим с этим.

Он хватает меня за руку и тащит к помосту. Мой левый каблук за что-то зацепляется, и я спотыкаюсь, вывихнув лодыжку. Боль пронзает мою ногу, и я не могу удержаться от крика.

— Заткнись, блядь. — Альвино бьет меня по лицу.

Я едва успеваю подавить крик, как меня тащат к священнику. Перенося вес тела на левую ногу, я с ужасом смотрю на его искусно украшенную мантию, а тошнота грозит задушить меня. С того момента, как я вышла из машины и поняла, что мы в церкви, я знала, что меня ждет, но все равно было ощущение, что это происходит с кем-то другим. При наличии муниципальной церемонии отец мог бы добиться аннулирования брака. Во время венчания в церкви это практически невозможно.

Священник начинает говорить, а я зажмуриваю глаза. Я не буду плакать. Я не позволю этому ублюдку, стоящему рядом со мной, злорадствовать над моими страданиями. Вместо этого мои мысли перескакивают на моего прекрасного демона. Скорее всего, я больше никогда его не увижу. Каморра не похожа на Коза Ностру. Они придерживаются своих традиций. Предполагается, что после свадьбы жена останется дома. Если мне и разрешат покинуть дом Альвино, то только под надежной охраной.

Я делаю дрожащий вдох и заставляю себя открыть глаза, сканируя окружающее пространство в надежде найти способ сбежать, но при этом понимаю, что это бесполезно. Здесь слишком много вооруженных людей, а моя травмированная лодыжка едва выдерживает мой вес. Я ни за что не смогу убежать.

Священник продолжает говорить. Альвино поворачивается ко мне, на его лице застыла ужасная злобная улыбка. Он открывает рот, чтобы сказать "да", как раздается один резкий хлопок. Голова Альвино откидывается назад. Его ноги подгибаются под ним, и он начинает падать назад, увлекая за собой меня. Я оказываюсь распростертой над ним на полу — мое лицо всего в нескольких дюймах от его жалкого лица, зияющего большой дырой в центре лба, — когда раздается выстрел.

Может быть, это адреналин или просто инстинкт самосохранения, но я не поднимаю глаз, даже чтобы посмотреть, что происходит вокруг. Держась как можно ниже, я ползу к ближайшей стене. Оказавшись в относительной безопасности за толстой каменной колонной, я бросаю быстрый взгляд на середину церкви. Священник мертв, распростерт на полу в нескольких шагах от Альвино. Рядом валяются еще несколько тел. Я могу лишь частично разглядеть их сквозь щели между скамьями. Но у тех, кто стоит напротив меня, в головах одинаковые красные дыры.

Оставшиеся в живых члены Каморры укрылись между деревянными сиденьями. Их крики заполняют огромное пространство, они целятся и стреляют наугад. Я не вижу, в кого они стреляют. Учитывая количество мертвых тел, я думаю, что отец должно быть каким-то образом узнал о случившемся и послал наших людей спасти меня. Но я не вижу никого, кроме солдат Каморры.

Стрельба стихает, и на какое-то мгновение звуков не слышно вовсе. Двое головорезов Каморры, которые прятались за первой скамьей, поднимаются, держа пистолеты наготове.