* * *

Я смотрю на отца, не находя слов.

— Ты обещал — Я не могу в это поверить. — Ты обещал, что позволишь мне закончить курсы! Разве я многое прошу? Еще несколько лет, чтобы прожить свою жизнь так, как будто она действительно принадлежит мне, прежде чем мне придется отказаться от нее, чтобы служить Коза Ностре и выйти замуж?

Нунцио Веронезе достает свой стакан с виски и садится на большой диван посреди кабинета.

— Все меняется, Нера. Тогда ситуация была другой.

Я прикусила язык, пытаясь не закричать.

— Так сколько же мне осталось?

Он смотрит на свой стакан, вращая его, и кубики льда трескаются и звенят в стакане. Каждый прерывистый звук заставляет меня чувствовать себя так, словно я стою перед часами обратного отсчета в камере смертников, ожидая исполнения приговора. Ожидая неизбежного. Без всякой надежды.

Я знаю, что отец любит меня. Он бы без раздумий принял пулю за меня. Он прыгнул бы за мной в глубокие воды, даже если бы не умел плавать.

Мой отец любит меня.

Но Семью он любит больше.

— Ты можешь закончить этот год обучения, — говорит он и делает большой глоток своего напитка. — Мы можем объявить о помолвке в августе, а свадьбу назначить на осень.

— Папа…

— Ты — единственный человек, на которого я могу рассчитывать. Массимо в тюрьме. Элмо ушел. Зара… ну, ты знаешь. Есть только ты. И я… я сделал несколько неверных решений, Нера — Он смотрит в свой бокал, когда говорит это. — Очень плохой выбор. И если Семья узнает, все, над чем я работал, рассыплется в прах.

Я уставилась на него. Мой отец никогда не стал бы работать против процветания Семьи. Коза Ностра — это его жизнь

— Насколько плохие?

— Я позволил Каморре инвестировать в наш бизнес казино.

С моих губ срывается шокированный вздох. Бизнес Cosa Nostra может принадлежать только членам Семьи. Позволить кому-то извне, особенно другой преступной организации, — это кощунство.

— У нас были убытки, — продолжает он. — Последние несколько месяцев я подделывал отчеты о доходах. Некоторые кредиты нужно было оплачивать. Нам срочно понадобились деньги, и я согласился. Мы с Батистой планировали расплатиться с Каморрой до ежегодного собрания Семьи в декабре.

— Заместитель босса был в курсе? Какого черта он не предостерег тебя от этого?

— Вообще-то это была его идея. У нас не было другого выбора, и это должно было быть временно. Но Альвино передумал. Он сказал, что не согласится на вознаграждение, если мы не предложим что-то взамен. Он хочет тебя.

Комната начинает вращаться. Я не выйду замуж за парня, чья девушка попала в реанимацию, да еще и отрезающего людям гениталии. А как же мой демон? Одна мысль о том, что я больше никогда его не увижу, ввергает меня в панику.

Ужас, должно быть, написан на моем лице, потому что отец встает и берет меня за плечи.

— Он не причинит тебе вреда —, - говорит он. — У меня был с ним серьезный разговор, и я убедился, что он знает, что произойдет, если он посмеет тронуть мою девочку.

— Пожалуйста, папа. . Я не могу…

— Ты нужна Семье, Нера. Ты нужна мне.

Я смотрю на лицо отца, а в голове проносятся сцены, как в кино на ускоренной перемотке. Я, в свадебном платье, иду к алтарю навстречу незнакомому мужчине. Я, сидящая с ним за главным столом, ем в полной тишине, потому что нам не о чем говорить. Я, в комнате, полной элегантно одетых людей, с фальшивой улыбкой на лице и в украшениях, равных половине моего веса. Принимаю их пустые комплименты, пытаясь скрыть слезы и отчаяние от того, что меня превратили в трофей. Я, лежащая голая в постели, позволяющая мужу трахать меня, потому что это его право.

Неужели это все, чего я могу ожидать от своей жизни?

Если бы отец сообщил мне эту новость год назад, я бы заплакала, но смирилась со своей участью. Женитьба ради семьи не только ожидаема, это обычное дело. Быть привязанной к мужчине, которому на меня наплевать, казалось нормальным. Больше нет. Нет, когда я знаю, каково это — иметь кого-то, кому небезразлично, кто я, как личность. Он смотрит на меня так, словно действительно видит меня. Не как дочь дона. Не как стратегический ход. Только… меня.

— Прости, папа, — шепчу я. — Я… не могу.

— Ты не можешь? — Он наклоняется ко мне, сверкая глазами, которые кажутся такими холодными. На его лице застыла гримаса, странная смесь ярости и отчаяния. Не помню, чтобы видела своего отца в гневе чаще, чем несколько раз до этого.

Я заставляю себя держать себя в руках и встречаю его яростный взгляд.

— Я не буду.

— Я твой дон. Ты будешь делать то, что я тебе прикажу, без вопросов — В его голосе звучит опасная нотка, что-то среднее между предупреждением и угрозой.

— Ты мой отец, прежде всего — Мой голос дрожит. — Разве счастье твоего ребенка не должно быть превыше работы? Папа?

— Это не работа. Это наследие, Нера.

— Да. Сверкающее наследие фальшивого сияния, фальшивых друзей и слез твоих дочерей, которые отдали бы все, чтобы их считали не пешками в играх за власть — Я протягиваю руку и беру его за руку. — Ты всегда должен быть тихой гаванью для меня и Зары. Нам нужен отец. Не дон.

Его брови сходятся вместе, а в глазах появляется затравленный взгляд.

— Я старался изо всех сил, Нера. Я позаботился о том, чтобы у тебя было все, о чем ты только мечтала. Когда тебе или твоей сестре что-то нравилось, я покупал это для вас.

— Ты подарил Заре золотое ожерелье на восемнадцатилетие.

— То, с бриллиантами, которое она увидела в торговом центре. Она стояла перед витриной и смотрела на нее больше десяти минут. Меня даже не волновала цена.

— Она не может его носить, папа — Я сжимаю его руку. — У Зары появляется сыпь после ношения большинства украшений. Ожерелье лежало в шкатулке на ее рабочем столе, как красивое сверкающее напоминание о том, что отец каким-то образом забыл об этой маленькой детали ее жизни.

Цвет полностью исчезает с лица отца, и он отшатывается назад, словно я ударила его.

— Я действительно забыл, — задыхается он. — Как я мог забыть о чем-то подобном?

— Потому что ты провел годы в окружении людей, которые всегда хлопали тебя по спине и поздравляли, что бы ты ни сделал. И это значит, ты просто перестал думать о том, как твои поступки влияют на других.

Отец отворачивается, его взгляд устремлен куда-то вдаль.

— Когда ты теряешь любимого человека, это убивает что-то внутри тебя, понимаешь? — Он вздыхает. — Я потерял твою мать. Элмо. А потом, Лора. Это было… слишком.

— Я знаю. Мы тоже их потеряли.

Он смотрит на меня сверху вниз, и я и я почти вижу человека, который любил катать нас с сестрой на спине по дому.

— Я не хочу потерять и тебя тоже. — Он поднимает руку и гладит меня по щеке. — Я скажу Альвино, что моя дочь больше не обсуждается.

— Он будет создавать проблемы для тебя?

— Не волнуйся. Я сам разберусь со своими проблемами. — Он наклоняется и целует меня в макушку. — Мы увидимся на моей вечеринке в следующие выходные?

— Конечно, папа.

— Хорошо. А теперь иди в столовую. Зара, наверное, уже ждет нас.

— Спасибо.

Я уже на полпути к столовой, когда слышу его голос позади себя.

— Я так рад, что тебе никогда не придется оказаться на моем месте.

— Я тоже.

* * *

— Ты все еще встречаешься с этим своим преследователем, Нера?

Я растянулась на кровати Зары и положила голову на скрещенные руки. Мы с сестрой никогда ничего не скрывали друг от друга, но когда речь заходит о моем демоне, я не люблю делиться информацией. Может быть, потому что не уверена, что она поймет меня. А может, я просто эгоистка.

— И? — интересуется она.

— Мы ужинали у меня две недели назад.

— Ммм. Вот это поворот, — бормочет она, зажав булавку между губами, а затем бросает на меня пристальный взгляд. — Учитывая, что ты до сих пор не знаешь имени этого человека.