— Вижу, ты наконец-то решил снова объявится, — говорю я, не отрывая глаз от городского пейзажа. — Прошло два месяца.

Дерево скрипит подо мной, когда мой незнакомец занимает место на другом конце скамьи.

— Я никогда не был далеко, тигренок.

— Ага, следил за мной на расстоянии. Я чувствовала тебя, знаешь ли. — И каждый раз, когда я чувствовала покалывание, связанное исключительно с ним, я надеялась, что он появится, и мы сможем продолжить разговор. Ни о чем. И в то же время, обо всем.

— Это как?

— Говорят же шестое чувство. — Я поднимаю бутылку с вином. — Не хочешь?

— Ты обычно так расслабляешься с незнакомыми мужчинами?

— Не-а. Наверное, ты особенный. — Я поворачиваюсь и впервые встречаюсь с ним взглядом. Он сидит, положив локти на колени, наклонив голову в сторону, и наблюдает за мной. Скамейка, на которой мы сидим, довольно длинная, и между нами как минимум расстояние вытянутой руки. Я бы хотела, чтобы он был ближе, чтобы я могла прижаться к нему. По какой-то причине меня тянет к этому человеку, как мотылька к огню, но манит не блестящий свет. А темнота. Так и хочется заглянуть в то, что скрывается за его серебристым взглядом.

Мне не хватало его мрачного присутствия. Странно, но он — одна из немногих, редких искренних вещей в моей жизни сейчас. Думаю, это многое говорит о моем психическом состоянии. Боже, не надо было идти на свадьбу Ромины. Она была так счастлива. И я завидовала ее счастью, зная, что у меня никогда не будет шанса испытать то, что было у нее, иметь то, что имеет она. От этого я чувствовал себя просто дерьмово.

— Почему ты грустишь? — Его глаза сфокусированы на моих, и я снова поражена абсолютным отсутствием в них каких-либо эмоций.

— Сегодня привезли собаку, которую сбила машина. — Я вздыхаю и оглядываюсь на крыши соседних домов, виднеющиеся на горизонте. — Бедняжка не выжил. Он умер.

— Все умирает, тигренок. Собаки. Кошки. Люди. С момента рождения мы все движемся в одном направлении. Навстречу нашей смерти. Так устроена жизнь.

— Да… — Я делаю еще один глоток вина. Осталось меньше половины бутылки, и я чувствую легкое головокружение. — Должно ли мне от этого стать легче?

— Не знаю. Может быть.

Я фыркаю.

— Хочу дать тебе совет. Если тебя когда-нибудь пригласят выступить с мотивационной речью, откажись.

Подул ветер, запустив несколько прядек мне в лицо. Я закрепляю их за ухом и плотнее закутываюсь в одеяло.

— Тебе холодно?

— Нет, просто хочу спать. Обычно на меня так действует вино. — Держа бутылку в одной руке и сжимая одеяло другой, я скольжу задницей по деревянной скамье, пока не оказываюсь рядом с ним. Он снова пахнет лесом.

— Вижу, ты купил себе новое пальто. Могу я тогда оставить себе ту, что ты оставил?

— Если хочешь. — Его голос звучит хрипловато так близко.

Я закрываю глаза и опускаю голову ему на плечо.

— Что ты делаешь на моей крыше, сталкер?

— Не уверен.

Под нами раздается шум транспорта, убаюкивая меня. Я поворачиваю голову так, что мой нос упирается в рукав его пальто, и вдыхаю его запах. Он напрягается, но не отстраняется.

— Спасибо за сельдерей.

Проходит несколько секунд, прежде чем он снова говорит:

— Это должна была быть петрушка.

— Я догадалась. Ты украл его?

— Я не воровал. — Он поднимает край одеяла и накрывает им мои ноги. — Я оставил деньги в кассе.

— Тогда, наверное, все в порядке. — Я чуть сильнее прислоняюсь к нему. На этот раз он кажется более спокойным из-за моей близости. Проходит мгновение, и он обхватывает меня за спину. Волнение разливается по моим венам от прикосновения его тела к моему. Да, есть одеяло и его пальто, а также остальная одежда, которая служит барьером, но все равно так приятно прижиматься к нему. Я наклоняю голову, пока мой нос не касается его пальто, и тут в мой разум проникает случайная мысль.

— Ты женат?

— Нет.

С моих губ срывается вздох облегчения.

— Одна из моих подруг вышла замуж на прошлой неделе. У нее было самое красивое платье, которое я когда-либо видела — белоснежное, из нежного кружева, с маленькими сверкающими кристаллами по подолу. А жених… На нем был белый костюм. Они выглядели такими счастливыми. Может быть, потому что это была настоящая свадьба.

— А бывают и ненастоящие свадьбы?

— Большинство свадеб в нашей семье ненастоящие, потому что пары женятся по обязанности, а не по любви. Это отстой. — Я зеваю и подношу бутылку к губам, но прежде чем я успеваю сделать еще один глоток, он забирает ее у меня из рук.

— Думаю, с тебя хватит.

— Зануда. — Я протягиваю руку, пытаясь выхватить свое вино. — Можно мне вернуть мою бутылку, пожалуйста?

— Нет. — Раздается отрывистый ответ над моей головой, и через мгновение позади нас что-то разбивается. Наверное, это мое вино. — Ты выглядела красивее невесты.

— И откуда ты это знаешь?

Ответа нет, только ровный звук его дыхания. Я приоткрываю один глаз и вижу, что он наблюдает за мной. Его голова наклонена, наши лица едва ли находятся на расстоянии дюйма.

— Ты был там, не так ли?

— Да. — Он смотрит мне в глаза. Ждет моей реакции.

— Почему?

— Слишком много людей. Слишком много потенциальных угроз. Мне нужно было знать, что ты в безопасности.

— Мне не нужен ангел-хранитель, — шепчу я и поднимаю руку, чтобы провести тыльной стороной пальцев по линии его подбородка. Его дыхание касается моей руки, когда он слегка прижимается к ней.

— Хорошо. Потому что это не то, что ты получила.

— И что же я получила?

Он наклоняет голову, и наши носы почти соприкасаются.

— Демона, тигренок.

На моих губах появляется небольшая улыбка. Я все еще слышу гул проезжающих машин на улице внизу, но движение уже поутихло. Должно быть, уже глубокая ночь. Мой темный защитник отворачивается и смотрит на ночное небо.

На меня нисходит умиротворение, и мои веки тяжелеют. Если я хочу быть продуктивной завтра, то мне следует вернуться в дом и лечь спать, но я не могу заставить себя уйти. Закрыв глаза, я позволила его запаху и близости окутать меня.

— Ты спишь?

— Пытаюсь, — бормочу я.

— Ослаблять бдительность, находясь с незнакомым человеком, опасно.

— Ты собираешься причинить мне боль?

— Никогда.

— Тогда все в порядке. — Я поправляю одеяло и снова закрываю глаза. — К твоему сведению, из тебя получается отличная подушка, демон.

— Это… комплимент?

— Определенно.

Он такой теплый, и, прижимаясь к нему, я словно прислоняюсь к печке. Но даже за пределами этого кокона из тепла тела он заставляет меня чувствовать себя комфортно. Защищенно. И не только в физическом смысле. Я могу не боясь говорить то, что у меня на уме. Не боясь просто быть с ним… собой.

Погружаясь в блаженную дымку, я смутно осознаю, что обычный мир продолжает вращаться. Улицы почти пусты. Вдалеке раздается сирена, нарушающая гул уличного движения.

— У тебя нет домашних животных, — говорит он своим тихим голосом.

— Нет.

— Почему?

— Потому что держать животное в доме — значит держать его в замкнутом пространстве. Почти как в тюрьме. Нет ничего хуже, чем осознавать, что твоя жизнь уместилась в коробке, и какой бы красивой эта коробка ни была, это все равно клетка. Возможно, если у меня будет дом где-нибудь за городом и большой двор, где они смогли бы свободно бродить. Может тогда у меня даже будут лошади. — Я сонно хихикаю, вспоминая комментарий отца об осеменении лошадей. — А что насчет тебя?

— У меня нет мнения о животных.

— У тебя нет своего мнения? — Я фыркнула.

— Нет. Животные — это просто помеха. Существа, которые время от времени попадаются мне на пути. Они меня не интересуют, поэтому я их игнорирую. — Он кладет подбородок мне на макушку, и по позвоночнику пробегает дрожь. — Но, кажется, я становлюсь неравнодушным к кошкам, тигренок.

— А мне кажется, что ты не похож на любителя кошек.

— Я вообще не люблю животных.