Роман наклоняется вперед, опираясь на локти, и потирает подбородок большим и указательным пальцами, он задумчиво прищуриваются. — Да, — наконец говорит он, отвечая мне прямо. — Мы точно знаем, кто ты. Мы знаем о тебе все, что только можно знать, но ты не была целью. Мы просто забирали то, что нам причиталось.

Я качаю головой, мои брови хмурятся в замешательстве.

— Ты имеешь в виду… меня?

Роман кивает.

— Правильно.

— Нет, — вырываюсь я. — Это безумие. Ты взял не ту девушку. Причиталось? Что это вообще значит? Ты пребываешь в какой-то долбаной иллюзии, что я принадлежу вам? Потому что в этом нет никакого смысла. Я ни с кем не заключала никаких странных сделок. Никому не должна денег. Ничего не крала. Я имею в виду, что задолжала арендную плату за этот месяц своему домовладельцу, но он не продал бы меня тебе, чтобы поквитаться. Он бы наложил в штаны при одной мысли о заключении с тобой сделки. Нет, — повторяю я, снова энергично качая головой. — Ты выбрал не ту девушку. У меня даже нет друзей.

Леви вздыхает, ему наскучил разговор.

— Тебя зовут Шейн Мариано? — спрашивает он. — Двадцать два года. Твой день рождения был в марте.

— Я… Я имею в виду, да, это я, но вы что-то спутали. Произошла серьезная ошибка с документами. Поэтому, пожалуйста, подбросьте меня до моей квартиры, чтобы я могла вернуться к своей жалкой жизни. Черт возьми, просто вышвырните меня за дверь. Я сама найду дорогу назад, а вы разберетесь со всей этой путаницей. Я даже ничего не скажу об этом, просто, пожалуйста, отпустите меня домой.

Маркус смеется, встает из-за стола и медленно подходит ко мне, его тошнотворный взгляд прикован к моему. Он обходит вокруг спинки моего кресла, и я медленно делаю глубокий вдох, ни на секунду не доверяя ему, стоящему позади меня. Он наклоняется вперед, его грудь нагибается над моим сиденьем, когда его рука опускается на подлокотники обеденного кресла с золотой отделкой.

Он обнимает меня, и я с опаской наблюдаю, как он берет нож с моей тарелки, любуясь бликами света от люстры, танцующими на его тусклом лезвии. Прежде чем я успеваю отреагировать, он прижимает его к основанию моего горла.

— Твой отец Максвелл Мариано? — спрашивает он, и от этого имени по моим венам разливается ужас. Здесь нет никакой путаницы. Я нахожусь именно там, где и должна быть, благодаря моему отцу. Я медленно киваю, вздыхаю и даже не беспокоюсь о том, что боюсь ножа у своего горла, когда начинаю справляться со своей новой реальностью. — Значит, мы нашли правильную девушку.

Маркус смеется и отстраняется от меня, хватая бутылку скотча, прежде чем направиться обратно к длинному столу. Опускаясь в кресло, он перекидывает одну ногу через подлокотник и откидывается назад, чтобы устроиться поудобнее. — Как я и сказал, — ухмыляется он, приветственно поднимая бутылку скотча. — Добро пожаловать в семью.

Мое сердце бешено колотится, когда я снова смотрю на Романа. — Ладно, и… что? Он снова на мели, но вместо того, чтобы украсть у меня, он украл у вас, и теперь я должна вернуть его долг?

Роман кивает. — Что-то вроде того.

Я прерывисто вздыхаю и встаю, заставляя всех троих насторожиться, когда начинаю расхаживать по полу позади стула. — И что теперь? Вы просто… владеете мной? Я становлюсь частью обстановки и живу в этой камере пыток, пока вы неизбежно не решите убить меня? Я просто должна быть вашей игрушкой, с которой можно забавляться?

Никто из них не отвечает. Они просто продолжают наблюдать, как я довожу себя до безумия вопросами.

— Не могли бы вы просто… Зачем вам понадобилось разрушать мою жизнь? Это он облажался и обокрал вас. Проебал свою жизнь. Он никчемный кусок дерьма. Я не делала этого… Я не…

— Сядь. Блять, — разносится по большому обеденному залу голос Романа.

Мне нужно успокоиться, я сажусь обратно и тянусь за своим напитком, и когда я делаю глоток воды и закрываю глаза, я понимаю, что я в большей заднице, чем любая девушка имеет на это право.

Я принадлежу им.

Я принадлежу братьям ДеАнджелис.

Я их собственность, и я ничего не могу сделать, чтобы это исправить. Смерть, кажется единственным выходом отсюда, и это мой гребаный отморозок отец обрек меня на такую судьбу. Его пристрастие к азартным играм должно было положить ему конец, но вместо этого настал мой конец.

Гребаный ад.

Локтями я ударяюсь о стол, и роняю голову на руки, желая закричать, но что-то подсказывает мне, что трем психам в комнате уже достаточно моих сегодняшних вспышек. Роман сказал, что они были снисходительны, и я вынуждена согласиться, но так будет продолжаться не вечно.

Языком провожу по нижней губе, и прерывисто выдыхаю, желая узнать каждую крупицу информации, которую они готовы мне предложить, прежде чем закончится этот небольшой льготный период.

— Ты упомянул правила, — спрашиваю я, не адресуя свой вопрос конкретному брату.

— Какие правила?

Леви берет бразды правления в свои руки.

— Как мы уже упоминали, ты будешь зарабатывать себе еду. Веди себя хорошо, и ты будешь вознаграждена. Попробуешь сбежать от нас, и ты будешь страдать от последствий, как ты узнала раньше. Однако у нас нет привычки промахиваться. Не обманывайся, — говорит он, позволяя своему ножу блеснуть на свету и светить прямо мне в глаза. — Мне не составит труда вонзить этот нож прямо тебе в спину.

Я с трудом сглатываю. Меня, конечно, не проведешь. Эти парни не зря заслужили свою репутацию.

Я киваю, начиная чувствовать тяжесть ситуации, давящей на меня.

— Что еще?

— Все довольно просто, — говорит Маркус, заменяя своего брата, когда его голос понижается до такого зловещего тона, что по моему телу пробегают мурашки. — Когда придет время играть, тебе лучше быть готовой. Девушкам, которые отказывают нам, часто не нравится то, что происходит дальше.

— Играть? — Спрашиваю я, и в горле у меня снова образуется комок. — Ты имеешь в виду… секс?

Роман хихикает, звук такой невинный, но в то же время наполненный такой опасностью.

— Ты заинтригована идеей трахнуть нас, — заявляет он так, словно это непреложный факт.

Я качаю головой.

— Нет, я просто… Что еще ты можешь подразумевать под игрой?

Он наклоняется вперед, его глаза фокусируются на моих и удерживают меня в плену.

— Когда в последний раз тебя трахали так сильно, что ты не могла ходить с утра?

Я выпрямляюсь на спинке своего кресла, как будто это может волшебным образом помочь мне увеличить расстояние, между нами.

— Какое тебе до этого дело?

— Ты принадлежишь нам, — напоминает он мне. — Каждая веснушка, каждый шрам, каждое прикосновение к нему — это мое гребаное дело. Отвечай на вопрос.

— Я… эээ. — Мои щеки вспыхивают, и я отвожу взгляд, слишком стыдясь признать, что ни один мужчина никогда не трахал меня так. То есть, у меня было много хороших, несколько неплохих и слишком много парней, которые едва успевали войти в меня, прежде чем кончали мне на ногу. Но настоящий, искренний, глубокий и тщательный трах? Да… такого я еще не испытывала.

Роман откидывается назад, более заинтригованный, чем когда-либо.

— Нет. Ты девственница?

Мои глаза нервно обшаривают комнату, мне не нравится тема разговора. Во-первых, какое это, черт возьми, имеет отношение к делу? И, во-вторых, какая разница, так это или нет? Я не буду раздвигать перед ним ноги.

— Я думала, тебе не нравится насиловать девушек, — выплевываю я, желая сменить тему своей сексуальной жизни.

Его глаза становятся жестче, и гнев, пульсирующий в них, заставляет меня съежиться на своем месте, желая скользнуть под стол и полностью исчезнуть.

— ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРИЛ О ДОПРОСЕ МЕНЯ?

Черт.

— Я…

— ОТВЕЧАЙ НА ГРЕБАНЫЙ ВОПРОС.

— НЕТ, — кричу я ему в ответ. — Я, БЛЯДЬ, НЕ ДЕВСТВЕННИЦА. Я просто…

Леви прищуривается.

— Меня еще не трахали как следует. — Я отвожу взгляд, не уверенная, почему мне так стыдно за свой дерьмовый, ограниченный опыт, но он сжалился надо мной и меняет тему.