— Как чувствуешь себя, после того, что произошло там, в лесу? Как оказалась в той палатке, ты помнишь? И как тебя зовут?

Кажется, я переусердствовала с вопросами. Маленький лобик наморщился, на переносице практически встретились ровные брови, и ребёнок с достоинством выдал:

— Я — Кольдт.

— Кольд? * Маг холода? Да-да, я знаю, ты очень смелая и спасла нас всех. Без тебя мы бы не выбрались, правда. И всё-таки, скажи, пожалуйста, какое у тебя имя?

— Саманта. Но ты хорошая, поэтому можешь звать меня Сэм. Сначала я играла с Антуаном, и он обещал показать Фростфорт, это во Фригоне, я там не была. Хотя я почти нигде не была. Но Антуан сказал, что там все-все умеют делать фруктовый лёд. Эх, теперь не научит!.. — вздохнула она. — Нам почему-то пришлось остановиться в том лесу, и он поручил меня другим, но те разбежались, как только запахло дымом, а я одна…

Подбородок девочки задрожал, и всё же она сумела сдержаться. В ней чувствовалось столько скрытой силы, сколько не каждому взрослому дано.

— А тебя как зовут?

— Карина.

— Никогда не слышала такого имени! — Саманта задумчиво разглядывала моё лицо. — И не видела, чтобы леди носила мужское платье, — добавила она, указывая на мои брюки: — И говоришь чудн о, и вся ты странная. Мне нравится!

— Спасибо. Наверное.

Саманта была не первой, кто прошёлся по моей речи. А ведь на Земле я слыла всезнайкой и абсолютно точно не считалась леди. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. По-настоящему важным было лишь одно — вернуть её в семью.

— Послушай, мне очень хочется отвести тебя домой, но для этого придётся немного мне помочь. Ты помнишь, где живёшь? Знаешь имена родителей?

— Конечно. В большом-пребольшом доме. С папой, Мэнни, Пенни и другими.

— Так. А кто твой папа?

— Папа — это папа. Хотя дядя Зар зовёт его Стин, а Мэнни и Пенни — господином. Да. Точно так.

Чем большим количеством «важных» подробностей снабжала меня Саманта, тем призрачнее становилась надежда на успех. Быть может, Николас в курсе, кто все эти Мэнни-Пенни? Кстати…

— Проклятье! Карина!!! Почему не разбудила?!

Рыжий, который стал ещё рыжее при свете дня, подскочил как ошпаренный. Ему явно было что сказать, но он сдержался, вовремя заметив мою собеседницу.

— Доброе утро, сэр! — белокурая головка слегка наклонилась. — Как поживаете?

Рот парня округлился, как и его глаза. Руки привычным движением взметнулись к волосам.

— Милая, это Николас, он очень рад видеть тебя в добром здравии. — Я мысленно возблагодарила Джейн Остин за «Гордость и предубеждение». — А это вот Саманта, поздоровайся с ней, Ник, когда отомрёшь.

— Доброе утро, Саманта, приятно познакомиться, — хриплым ото сна голосом произнёс он. — Смею напомнить, что нужно торопиться, если хотим добраться до Эмбертона к обеду.

На слово «обед» мой живот отреагировал недвусмысленно, и Шелли — воплощение усталого вздоха — протянул нам флягу с остатками воды.

— Благодарю вас, светлый сэр!

Девочка, похоже, решила добить моего спутника, а поскольку до сих пор тот был весьма полезен, я отправила его собирать вещи, а сама занялась ей. В кармане нашёлся пакетик с последней салфеткой. Я смочила бумагу каплей воды. Потихоньку с детского личика исчезали островки грязи. На плечики легли две аккуратные косы.

— Обмотай ей голову, — Ник бросил мне свой шейный платок. — На подходе к Эмбертону добавим капюшон. Это необходимость, а не прихоть. Не смотри на меня так.

Мы продирались сквозь лес около трёх часов, по моим подсчётам. Иногда для ускорения Сэм ехала у Шелли на спине. Наконец мы вышли на просёлочную дорогу. Из-за линии горизонта поднимались уютные черепичные крыши. Из печных труб струился дымок, тянулся вверх, примыкал к облакам. От принесённого ветром запаха выпечки кружилась голова, а ноги сами собой ускоряли ход. По мере приближения к Эмбертону беспокойство Николаса росло.

— Да, — увещевал он, — Саманте придётся скрывать способности. Никаких ледяных фокусов, верно, дорогая? И нет, Кара, мы не можем просто взять и пойти в таверну. Скорее всего, тебя примут за мальдезерскую шпионку и во славу Солиса сожгут на костре. Учти, имени Карина на Амираби нет. Нет и точка. Есть Корин или Кара. Я предпочитаю второе. Ты тоже? Прекрасно. Тогда аминь. Кстати об этом! — он задумчиво поскрёб щёку. — Я отведу вас к одному человеку. Калеб служит и живёт при храме. Он друг и коллега отца.

— А как нам удастся пройти незаметно? Среди бела-то дня?

— А-а-а, — протянул парень, хитро щурясь, — вот поэтому я и настаивал на том, чтобы успеть к полудню. Все будут на службе внутри храма, мы же тем временем проберёмся в дом оранти. После обедни Калеб всегда заходит к себе.

У порога скромного одноэтажного дома с резными ставнями Ник опустился на колени. Я покорно ждала, не мешая его общению с богом. Как выяснилось, рыжий и не думал молиться. Он извлёк из-под первой ступеньки крыльца медный ключ.

Хозяин не закрыл ставни. Свет свободно поступал в единственную комнату, падал на узкую кровать, на прямоугольный стол, по одну сторону которого стоял простой сундук, по другую — лавка. У стены дремал очаг. Открытый шкафчик предлагал кухонную утварь. Приятно пахли травы, развешанные над столом.

Не успели мы как следует осмотреться, как в дверном проёме появилась сухопарая мужская фигура. От неожиданности я задвинула себе за спину Сэм.

На острых плечах висела бордовая ряса. Из-под неё выглядывали носы стоптанных туфель. Кисти священника прятались в сложенных на груди широких рукавах. С моложавого лица без единой морщинки взирали карие глаза. Возраст угадывался лишь во взгляде да коротких серебряных прядях. Идеально поставленный голос проповедника вспорол тишину:

— А, это ты, мой мальчик! Я-то думал, кто мог навестить меня в час угодного богу отдыха. Но постой, мой друг, разве ты не поступил на службу в армию короля Фредерика?

— Да, — сквозь зубы процедил Николас, — знаешь, у Багрового поля завязался бой, та ещё заварушка. В самый разгар объявился альтеор… Много жертв, ты же понимаешь. Наверное, он искал встречи с Антуаном, который, говорят, тоже там был. Уходя от атаки, я наткнулся на этих юных леди. Так мы и покинули бранное поле, втроём.

Я гадала, почему Николас не раскрыл деталей нашего знакомства. Калеб производил приятное впечатление. Не только на меня, как оказалось. Между моей рукой и боком минут как пять уже торчал любопытный нос. Но, если Ник посчитал, что лучше обойтись без подробностей, я, гостья из другого мира, не могла ему возразить. А ему действительно не терпелось покинуть Эмбертон и поскорее добраться домой.

— Я веду их к отцу. Ты же знаешь, какой он. Не отступит, пока не разберётся, — Николас сглотнул. — Мы не имеем права подвергать тебя опасности, знаю. И я бы не стал, если бы только мог. Но я не нашёл другого выхода и молю приютить моих спутниц. Ненадолго, пока не вернусь. Мне надо… надо кое-что купить.

Калеб развернулся к двери, и я решила, будто сейчас он распахнёт её, прося нас вон, но священник снял с крючка накидку и протянул Николасу.

— Тебе нельзя показываться в городе в обмундировании. Вот, надень.

Вскоре в доме остались трое: Калеб, Сэм и, конечно же, я.

Мы с девчушкой заняли лавку. Хозяин устроился напротив, на сундуке. Подперев подбородок рукой, он наблюдал, как исчезает со стола угощение — кукурузные лепёшки со свежим молоком.

— Спасибо вам, — выдохнула я, смахивая капельки молока с губ.

Я хотела опередить Саманту, пока та не завела шарманку про признательность «светлому сэру». Мне не нужны были лишние вопросы, на которые я сама не знала ответ.

— Рад оказать услугу старому другу и столь прекрасным дамам.

Девочка хихикнула в ладонь.