— Правда? — я любовно разгладила мягкие складки жилета.

— Хорошо, что я иду с тобой. Буду отгонять навязчивых ухажёров.

— Надеюсь, в катакомбах мы не встретим никого, даже ухажёров. Тем более их!

Договорить мы не успели. В комнату ворвался ураган, и имя ему было Саманта.

— Добрый вечер, Николас! Добрый вечер, Кара! — маленькая леди поклонилась сперва рыжему, потом мне. — Там пеструшки снесли дюжину яиц, а у моей любимицы вылупились цыплятки, такие крошечные, мягонькие, жёлтые пушочки…

Девочка осеклась на полуслове. Взгляд её сфокусировался на мне, и увиденное явно пришлось ей не по нраву. Она строго наморщила лоб.

— А ты чего это, опять за своё?! Наряжаешься в мужское? Не положено же, хотя… Есть конфеты перед обедом тоже нельзя, а я вот ем. Но, если у тебя с брюками такое, как у меня с конфетами, тогда я понимаю, — великодушно кивнула Сэм: — И не могу осуждать.

Мы с Шелли переглянулись. Парень слегка покраснел, сдерживая смех, да и я подавила улыбку.

— Такое же, дорогая. Даже хуже! — доверительно прошептала я. — В любом случае благодарю тебя за понимание.

— А, это всегда пожалуйста! — заявила малявка, довольная собой.

Ник всё-таки сдавленно хрюкнул — до выдержки отца ему как до Вечерней звезды. А я окинула Саманту придирчивым взглядом, не без удовольствия отметив, как расцвёл ребёнок в Эджервилле.

Пока Томас занимался поиском артефактов, у Молли появились дополнительные обязанности. Их сын не мог появляться на людях, и ей приходилось самой ходить в деревню за покупками и по другим делам. Так что я перехватила инициативу сказок на ночь и баловала Сэм историями, которые до неё не слышало ни одно амирабийское дитя.

В этот вечер выбор пал на «Аленький цветочек». Малышка слушала рассказ о красавице и чудовище с интересом, попутно задавая кучу вопросов, пока не притихла. С чистой совестью и чувством выполненного долга я замолчала и уже собиралась зарыться в подушки, как обнаружила, что девочка вовсе не спит, а тихонько плачет.

Я положила ладонь на её плечо.

— Сэмми, ты чего хнычешь? Жалко чудовище, да?

Она не ответила, лишь продолжила всхлипывать, но я не отстала:

— Ну Сэмми! Ну ладно тебе, а? Ну посмотри на меня! Пожа-а-а-луйста…

Девочка резко откинулась на спину и уставилась на меня синими глазищами, в которых стояли не свойственные её натуре слёзы. Вдобавок дрожала губа. Дело дрянь. Я не представляла, что пошло не так.

Я мысленно выругалась. Или не мысленно? Не потому ли вдруг послышался быстрый шёпот:

— Понимаешь, — всхлип, — отец тоже для меня сорвал бы, — всхлип, — волшебный цветочек. Ничего бы не пожалел. Где же он, мой папа… — всхлип, всхлип, всхлип!

Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

Надо же было так облажаться с поганым цветком!

Я подарила Сэм самую мягкую из своих улыбок.

— Иди ко мне, котёнок. Обещаю, мы найдём твоего отца. Ты мне веришь? А пока погостим ещё чуть-чуть у Шелли. Тебе же здесь нравится, да?

Саманта уткнулась носом в сорочку у меня на груди. Послышалось тихое «да», а вслед за ним мирное сопение, и я подивилась детской способности переключаться. С эмоциями взрослых дела обстоят хуже. Пришлось собрать волю в кулак, чтобы отсечь от себя переживания. Предстоял сложный день, и мне нужен был сон. Как у меня это вышло, не знаю, но готова спорить — через пару минут к сопению Сэм прибавилось моё.

Девочка ещё спала, когда мы уходили. Прежде чем покинуть спальню, я не удержалась — поцеловала шёлковую макушку, рискуя разбудить ребёнка. Если со мной что-то случится, Сэм, в заботливых руках Томаса и Молли, не пропадёт.

Я сбежала по лестнице и завернула на кухню, где уже завтракал полностью собранный Ник. Он подвинул ко мне кружку с чаем и глазами указал на накрытый стол:

— Ешь.

До Эмбертона добирались практически молча, не распыляясь на лишние разговоры. В город вошли в полдень в расчёте на традиционный сбор местных жителей в храме. Это снова сработало — миновав лабиринт из пустых улиц, мы очутились перед домом с резными ставнями. Ключ лежал на том же месте, что и раньше. Мы воспользовались им и принялись ждать.

Калеб появился примерно через час. Всё было в точности так, как в предыдущий раз. Этот человек, по-видимому, редко изменял привычкам, но я знала одно: чтобы помочь мне, они с Томасом нарушили много правил.

— Дорогие гости! — потрясая кистями, вскричал оранти. — Как хорошо, что вы навестили старика. Не забывать о пожилых — большая добродетель. Благое семя, прорастающее в юных сердцах. Ниспосланный Солисом чистый восторг!..

— Калеб! — некрасиво закатил глаза Николас. — Какой восторг? Мы не на проповеди, к чему это назидательный пафос?

— Как скажешь, сын мой! — подмигнул мужчина, и я поперхнулась. — И всё-таки безумно рад видеть вас обоих.

— Очень взаимно! — в отличие от рыжего, я решила быть вежливой. — Позвольте поблагодарить вас, оранти. Ваша помощь так ценна! В особенности, для меня… Для такой, как я.

Щёки вспыхнули, я опустила глаза. А когда осмелилась снова взглянуть на Калеба, тот улыбнулся краешком губ и сказал:

— Из всего я понял, что ты очень сильная девушка, Кара. Но и сильным людям порой нужна помощь. С поддержкой человек может всё.

Пока Николас и я молчали, обдумывая сказанное, мудрый оратор предложил:

— А давайте-ка напьёмся чаю и объедимся вареньем? Ничто так не укрепляет дух, как мелкий грех!

Мы проговорили с Калебом до вечера и покинули его жилище, когда на небо взошла Астера, а люд разошёлся по домам.

После изнурительного прохода по ночному лесу мы разожгли огонь возле обители Умбры — тех самых руин, которые однажды я взяла в свидетели, признавшись, что иномирянка, и под сенью которых Николас нарисовал словами чёрно-белый мир. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Так оно и было, если брать в расчёт только мою жизнь на Амираби и забыть о том, что было на Земле.

Пока костёр разгорался, мы успели подкрепиться. Николас подогрел воду прямо в кружке, и я бросила в кипяток щепотку пряных трав.

Мы передавали чай друг другу и, как полагается в таких случаях, вели задушевную беседу.

— Теперь ты мой напарник, — заявила я, рассматривая блики огня в его радужках.

— Как это? — озадачился он, а я усмехнулась.

— Ничего неприличного. Помнишь, я говорила, что мечтала стать полицейским, участвовать в международных расследованиях?

— Поли… чем? — не понял рыжий.

— Не чем, а кем! Полицейским! Ну то есть стражем порядка.

— А, понятно. Хотя нет, не понятно, как это связано с тем словом, которым ты меня назвала. «Партнёр», вроде бы?

— Да нет же, слушай… По закону жанра у каждого крутого стража есть напарник. На Земле моим товарищем в приключениях был Лёша, парень, которого ранили в день перемещения.

Дождавшись понятливого кивка, я продолжила:

— Не знаю, жив ли он. Очень надеюсь, что да. Я молюсь об этом всем богам перед сном, хотя те и так были ужасно щедры, послав мне тебя. Так ты будешь моим напарником на Амираби?

— Согласен.

Он протянул мне ладонь, и мы скрепили договор рукопожатием. Наше общение всегда проходило в шутливом ключе, и я немного растерялась, когда Николас задал вполне серьёзный вопрос:

— Ты сказала, что хотела стать стражем. А сейчас не хочешь?

Он застал меня врасплох. Я упомянула профессию мимолётом, не подумав, что в обыденной фразе отразятся сомнения, впервые возникшие в моей голове ещё во время совместной жизни с мужем. Мне было трудно подобрать слова, но, раз уж мы стали напарниками, я постаралась.

— Не знаю. Честно говоря, я уже сама не знаю, чего хочу. Задолго до Амираби моя жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов. До меня дошёл смысл фразы, что любят у нас повторять: «Бойся своих желаний». И я боялась, потому что на своей шкуре ощутила — мечты могут сбываться, но результат не всегда приносит радость. Теперь, узнав твою семью, я снова поверила в то, что на свете есть добро, и ласка, и счастье. Найдётся ли немного для меня, как считаешь?