Покачивая головой, я упорно двигалась в указанном направлении. Главная улица была одна, поэтому я не боялась, что ошибусь. Уж зелёный дом с чебурашкой и ромашками я среди серых потемневших бараков как-то уж отличу.

Но не успела я пройти и пол-улицы, как сзади послышался нарастающий шум. Я оглянулась — ко мне быстро приближался «Урал». Я торопливо перешла обратно на тротуар, чтобы уступить дорогу (просто тротуар здесь был дощатый, старый и местами некоторые доски прогнили, их заменили новыми, но другой толщины и идти по такой поверхности было неудобно. А вот дорога была почти ровненькая, так как покрыта бетонными плитами, так что я шла по бетону).

Вдруг «Урал» громко рыкнул, чихнул и остановился напротив меня.

— Люба! — из водительского окна показалась голова Скорохода. — Садись давай!

— Зачем?

— Подвезу.

— Спасибо, но я хочу прогуляться, — благоразумно ответила я. В благие намерения этого странного человека я не верила.

— Люба! Не выдумывай! — сердито рыкнул Скороход, — туда далеко идти. Давай подвезу, говорю. Садись!

Я вздохнула и полезла в кабину «Урала». Ступенька была очень высоко, поэтому для таких коротышек, как я, здесь была предусмотрена самодельная петелька из широкой цепи. Я сунула ногу в эту петлю, начала подтягиваться на руках вверх, но попа значительно перевесила, и я повисла подобно перезрелому патиссону.

Скороход загоготал и выпрыгнул из кабины. Пока я тщетно пыжилась, он подбежал сзади и подсадил меня.

— С-спасибо, — пробормотала я.

— Осторожно, великая спортсменка! — насмешливо хмыкнул Скороход и захлопнул дверцу.

Пока он обходил «Урал», я осмотрелась — вся кабина была густо облеплена переводными картинками с разнокалиберными девушками, на лобовом стекле сверху висела узкая бархатная шторка, цвет которой практически было не видно из-за огромной коллекции значков, посвященных спорту.

— Ты зачем приехала? — опять прицепился Скороход.

— Ты ради этого решил меня подвезти? — проворчала я.

— Не ради этого! Просто подвезти решил! — огрызнулся Скороход и машина тронулась. — Ты же как-никак женой моей была сколько. Чай не чужие.

Я невольно усмехнулась.

— Чего ты лыбишься? — рассердился Скороход.

— Да так, — неопределённо отмахнулась я и, понимая, что он же всё равно теперь не отстанет, сказала, — девочку приехала забирать.

— Какую девочку? — сперва не понял Скороход.

— Белку. В смысле Изабеллу, — пояснила я, — она в доме малютки, при детдоме. Так мне сказали.

— Так это не моя дочь! — от возмущения «Урал» так резко затормозил, что я чуть не влетела в лобовое стекло. Хорошо, что кроме этого «Урала» других машин в это время на дорогах города не было. Вот было бы красиво, если бы сзади кто-то врезался. Хотя, с другой стороны, «Уралу» нипочём, такая бандура.

— Эта шалава её от какого-то заезжего вахтовака нагуляла! — пожаловался Скороход. — Понимаешь⁈ Я её уже к тому времени бросил. Мы с Нинкой… — он смутился, и вспыхнул, оборвав сам себя на полуслове.

— Ещё и Нинка? — понятливо покачала головой я, — Что ж, молодец, времени зря не терял. Пока я тебя там ждала.

Скороход ничего не ответил. Нахмурился и тронул машину.

Дальше ехали молча.

Вдали, между почерневшими от непогоды унылыми домиками ярким пятном мелькнула зелень. Кедровые сосны, которые окружали город, были ещё тускло зеленоватыми, скорее даже серо-зеленоватыми, а тоненькие берёзки еще без листвы. Поэтому такую зелень сложно было не заметить. Мы подъехали ещё, и я увидела нужный мне дом.

Детский дом. С ромашками и чебурашкой.

— Приехали! — сказал Скороход, когда машина остановилась.

— Спасибо! — я взялась за рычаг, чтобы открыть дверь, когда он тихо сказал:

— Люба, подожди.

— Что? — спросила я.

— Так зачем тебе эта Белка? Это не мой ребёнок. К тому же, ты, наверное, не в курсе, но там у неё куча болезней. И отклонения есть. Она тебе не нужна.

Я молча посмотрела на него. Без выражения.

— Я очень тебе благодарен, что ты детей у себя оставила, — хрипло сказал Скороход, — ты не думай, я их не брошу, деньгами не обижу. И тебе помогу, если надо будет. Но вот эту Белку тебе точно не надо.

— Пётр, — поморщилась я, — так-то мне что Анжелика с Ричардом, что Изабелла — абсолютно чужие. Но она — их сестра. И я считаю, что лучше, если дети будут расти вместе. А в детдоме она пропадёт. Особенно с такими проблемами. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, — опустил голову Скороход. — Но, Люба, она же ненормальная.

— Ненормальная? — склонила голову к плечу я, — а ненормальность в чём у неё выражается?

Скороход замялся.

— Не знаешь? А ты её когда в последний раз видел, Петя?

Скороход вздохнул.

— Ты её никогда не видел, — укоризненно покачала головой я, — а зачем тогда говоришь?

— Да пойми же ты, Люба! — загорячился Скороход, — ну даже если возьмёшь ты её. Свою жизнь поломаешь, чтобы ненормальную вырастить. А потом что? Думаешь она тебе благодарной будет? Да она даже не поймёт! Или Анжелика и Ричард? Если в свою мамку пошли — то даже не заметят твою жертву! А ты не думала, что эта зараза шалавистая, каждый год таких Изабелл рожает? Так ты что, будешь по всем городам и странам бегать и детей её ненормальных по детдомах себе собирать?

Я молча открыла дверь и вылезла из высокой кабины. Точнее буквально спрыгнула на землю, больно ударившись подошвами.

— Люба! Люба, подожди! — донёсся крик Скорохода.

Но я ждать не стала. И объяснять ему не хотелось. Бессмысленно это.

Некоторые люди считают, что все, что делается, делается это с какой-то целью. И желательно с выгодой. Да. Именно так. Выгода — вот основная движущая сила современных людей.

А просто подумать, что маленькая девочка, с плохим здоровьем, она в этом детдоме не выживет…

И во двор детского дома, и внутрь я зашла без помех. В лицо пахнуло запахами творожной запеканки и кипяченого молока с пенками. На меня никто не обратил внимания. Лишь хмурая тётка в замызганном сероватом халате потребовала, чтобы я вытерла ноги о мокрую тряпку, постеленную у входа.

Ноги я вытерла.

Первая часть квеста была выполнена.

Осталось дело за малым: найти в этом хаосе Белку, выяснить, могу ли я её отсюда забрать, оформить документы, перевезти ребёнка в Калинов.

Всего-то.

Я усмехнулась и решительно двинулась претворять план в жизнь.

Заведующая, дородная плечистая тётка я такой необъятной грудью, словно там было целое футбольное поле, подтвердила, что Изабелла Петровна Скороход проживает здесь.

— Как? — удивилась я, — Изабелла Петровна Скороход?

— Ну да, — кивнула заведующая, — так у неё в документах было записано.

Я невольно усмехнулась. Или любашин непутёвый муженёк врёт, или же его бывшая тайная супруга лихо на него её записала.

— А увидеть Изабеллу я могу? — спросила я.

— Женщина, вы сами подумайте, — понизив голос до шёпота, доброжелательно и радушно сказала мне заведующая, — зачем она вам? Вы хоть представляете, какой у неё букет болезней? Это же вам всю жизнь с ней маяться придётся.

Я развела руками, мол, что поделаешь, карма такая.

— Нет, я не отговариваю вас, — опять нагнулась и зашептала тётка, — но у нас есть и хорошие дети. Хотите, я вам мальчика покажу. Артёмка. Ему всего пять лет, зато он уже такие взрослые стихи наизусть рассказывает. И красивенький такой, как ангелочек, волосёнки кудрявые. Очень хороший мальчик.

— А Изабелла чем плохая?

— Да нет, же, нет! — растянула губы в резиновой улыбке заведующая, — только поймите, у нас такие болезни не лечатся. Это надо в Америку лететь. А лучше — в Канаду.

— С этим-то как раз проблем и не будет, — также тихо и многозначительно прошептала я, — мать-то её в Америке живёт.

— Да вы что! — всплеснула руками заведующая. — Теперь мне всё понятно.

— Угум-с, — важно кивнула я. — Так что мне нужна именно Изабелла.

Обратно я вернулась окрылённая. Хоть увидеть девочку сейчас не вышло, зато с заведующей общий язык удалось найти. Посулив малую мзду, взамен я получила список необходимых документов, и теперь возвращалась с предвкушением, что дело сдвинулось с мёртвой точки.