Маленькой лопаткой трудно и неудобно копать. Поэтому яма, и то не слишком глубокая, была готова лишь через час.

— Сойдет, — удовлетворенно кивнул я и глянул на наручные часы. — И так времени много потерял, на ужин опоздаю, жена ворчать будет. Давай, тащи этого толстого в яму. Скорей!

— Я не буду этого делать… — нижняя губа Филина затряслась.

Я подошел к раненому и схватил его за руку. Рыхлый упирался и брыкался, как мог, но я пнул его по ноге, и он скрючился и завыл. Я решительно потащил его к яме.

— Кто вас послал? — немного устало спросил я.

— Никто… — пятился Филин. — Почему ты не веришь?..

Я всё волок к яме Рыхлого, тот визжал поросенком. Тяжелый, зараза, сто потов успело сойти, пока я дотянул его до могилы, тем более, что тянуть приходилось одной рукой, во второй был пистолет, который я старался держать ровно и не сводить с Филина.

Тот впился в меня взглядом, будто ждал того единственного мига, когда я отвлекусь, чтобы рвануть прочь. Но я предусмотрительно заставил встать его на колени и скрестить голени. Из такого положения резво не стартанешь. Придется повозиться и покряхтеть, прежде чем получится встать.

Я бесцеремонно скинул Рыхлого в яму.

— Не стреляй! Не стреляй! — орал тот. — Я ничего не знаю! Это все Филин! Не стре…

Бах! Бах! — я выстрелил два раза в яму, и голос Рыхлого оборвался.

От грохота Филин втянул голову в плечи, теперь он был окончательно раздавлен. Он не видел, что с его другом, но по оборвавшемуся голосу понял, что тому кранты.

— Готов, — удовлетворенно кивнул я, заглядывая в яму. Затем перевел взгляд на Филина. — Давай, вставай и ложись в могилку… А то потом тащить тебя… Надеюсь, ты не будешь ныть, как твой дружок. Что застыл? Встать, я сказал!!!

— Я скажу! Все скажу! — забормотал сломленный главарь, всё ещё стоя на коленях. — Только не убивай…

— Скажешь? Говори, — снисходительно кивнул я.

— Он пришел к нам… Будто из ниоткуда. И предложил денег. Много денег.

— Кто? Имя! Фамилия!

— Я не знаю…

— Тьфу ты. Ползи в яму, сука!

— Нет! Это правда! Клянусь. Послушай! Он не назвался. Сразу отвалил кучу бабок и попросил ограбить некоего Красноборова. Жирного ублюдка, что приторговывал краденным и скупал антиквариат.

— Это ему зачем?

— Я не знаю. Я тоже спросил его, зачем, но он лишь ухмыльнулся и сказал, что платит нам не за вопросы, а за выполнение его указаний.

Правильно… Не особо умным и не в меру жадным исполнителям обычно никто ничего не рассказывает. Но я всё-таки надеялся.

— Как он выглядел? — щёлкнул я в Филина следующим вопросом.

— Как ты и описывал. Прямой, как палка. Несгибаемый. Ты его называл Сухим, а мы… ну, мы прозвали Кощеем.

— Что дальше? — я еле сдерживал нетерпение.

Вот оно, лед тронулся!

— Он сказал, что на нас должны выйти люди Гоши Индия, и тогда мы должны проследить за ними. То есть, — он с усилием сглотнул и продолжил: — за тобой, и узнать, где Индия прячется.

— Зачем? Зачем?

— Чтобы его ликвидировать. Он предложил огромную награду за голову Гоши. Наше дело маленькое, мы согласились. До этого мы сшибали по мелочи, таких денег никогда не держали в руках, а он аванс сразу отвалил. Мы и повелись…

Он повесил голову и смотрел в землю. Понимал теперь, чем такие деньги пахнут — могилами.

— Как он на вас вышел? — не останавливался я.

Мне его катарсис не очень-то интересен.

— Не знаю… Честно говоря, мы-то и не скрывались, мы гоп-стоп проворачивали с недавнего времени, думали, — он кивнул в мою сторону, — ну, думали, на нас Гоша Индия выйдет, и мы попросимся к нему. Под его крыло… Всем известно, что он город держит.

Я лишь беззвучно хмыкнул, таких жуликов и беспредельщиков Гоша никогда бы не взял в команду, он вор утонченной организации, если и ворует, то только у государства и у тех, кто сам наворовал.

А Филин между тем продолжал блеять:

— Я вот думаю, поэтому Кощей, то есть Сухой, на нас и вышел, что прознал про нашу группу.

Я задумался. Все ясно… Сухой прибыл в Новоульяновск, чтобы убрать Гошу. Приобрел пистолет у Красноборова, значит, прилетел на самолете, раз без оружия оказался. Ведь в самолет его трудно, почти невозможно пронести даже в эти годы. Затем он находит молодых начинающих бандитов и заряжает их на разбойное нападение на Пузыря. Зачем? Все просто… Сухой — не местный, и он подумал, что Красноборов, как личность криминально ориентированная, должна ходить под Гошей — единственным значимым криминальным авторитетом в Новоульяновске. Но он не знал, что это не так. Что Пузырь здесь объявился недавно и работал действительно сам по себе. Тот даже про него ничего не знал. Конечно, со временем Гоша прослушал бы про его дела и прижал к ногтю, но пока тому удавалось остаться незамеченным.

А Сухой решил выманить Гошу наездом на его «человека». Послал каратистов недоделанных хату эту выставить. Чтобы за Пузыря предъявили Гошины подручные. Расчет его, в общем-то, оказался верен, только на каратистов вышел не Гоша, а я. И не потому, что они наехали на Красноборова, а потому, что тот торговал оружием. Один из пистолетов со сточенным номером он продал Сухому, и этот ствол я захватил в двести пятом номере. А потом в деле проскочил пистолет с маркировкой, удаленной подобным же образом, что и на «ТТ» из гостиничного номера. Это, а не связи с Гошей, и навело на мысль, что Пузыря нужно тряхнуть. После чего каратистов найти было нетрудно… Такая толпа не может оставаться в городе незаметной. Милиция их не нашла лишь потому, что сам потерпевший давал противоречивые показания. Красноборов не был заинтересован, чтобы нашли грабителей и изъяли у них похищенное имущество — тогда бы уж было не скрыть, что его он и сам получил не совсем законным путем.

А вот мой опрос бабушек на лавочке возле подъезда и разговор с Санычем навел на мысли, где искать спортсменчиков. Я-то заявился к ним якобы от Гоши, предложив сотрудничество. И ставка, вроде бы, сработала, только я не знал, что к ним уже приходили — и они работают уже на Сухого.

Раз уж я сам засветил контакты с Гошей, даже ежу, то есть этим каратистам, было понятно, что надо бы проследить за мной, и я выведу их на Гошу. А если бы и не вывел, то тоже дело в шляпе — наверняка бы схватили меня и пытали, чтобы узнать, где прячется мой босс.

Вот бляха-муха! Все продумал этот чертов Сухой! Но в одном он просчитался… Я не Гошин подручный и по понятиям не живу.

— Зачем Сухой хочет убрать Гошу? — спросил я Филина, когда из могилы вдруг раздался стон.

Твою мать! Совсем не вовремя!

Рыхлый снова застонал. Вот ублюдок! Спалил контору! Я же приказал ему молчать, пока разматываю на показания его главаря.

Пока Филин десять минут назад ковырял саперной лопаткой землю, я незаметно донёс парочку важных сообщений до его сотоварища. Сначала пригрозил пистолетом, ткнул в пузо стволом для убедительности, а потом пообещал жизнь, конечно, не просто так — в обмен на небольшой спектакль с его стороны. Он должен был сыграть роль убиенного, когда я его скину в могилу и выпущу, якобы по нему, парочку пуль. Коротко, но доходчиво объяснил, что стрелять буду мимо, но для убедительности — рядом с его телом. Уговаривать не пришлось. Он скоро согласился, ведь в противном случае мне пришлось бы его пристрелить на самом деле. Так я ему сказал.

И вот сейчас этот боров не смог сдерживать боль в простреленной ноге и выдал меня в самый неподходящий момент своими стенаниями. Как раз когда Филин поплыл и стал давать нужные показания.

— Он, что?.. — растерянно и одновременно обрадованно пробормотал Филин. — Живой?..

Каратист сглотнул с некоторым облегчением.

— Живучий, зараза, — хмыкнул я с деланным недовольством. — Но это ненадолго. Три пули в нем сидят, четвертую еще в башку надо.

— Не надо! — взмолился Филин. — Я все расскажу! Ты его отпусти только! Прошу!

Не успел ещё расслабиться парняга — это мне на руку.