— Не помог, — вздохнул парень. — Повторные исследования ничего не дали.

— Вот ты говоришь, что всему есть научное объяснение, а как же Сергиенко? Объясни научно, почему он, вскрытый, со вспоротым брюхом и распиленной черепушкой — глаза мог открыть? А?..

— Я работаю над этим, — тихо кипятился Пяткин. — Теории разные прорабатываю. Пока объяснений нет, но они будут…

— Показалось тебе просто, — пожал я плечами. — Вот и все объяснение…

— Не показалось… Я видел! Как сейчас тебя вижу.

— Ладно, иди, труп осматривай. Вернее, то, что от него осталось. Вон Часовщиков тебе уже машет…

Следак махал с достоинством и с ленцой одновременно. Будто барин подзывал холопа, а я снова задумался о зомби. Нет… Не бывает их. Всему должно быть научное объяснение. Ведь так?..

— Артемий оказался не при делах, — рассказывал я Гоше, сидя на диванчике и попивая чай в его подземном убежище. — Свадебный гуляка, профессиональный любитель халявы, представь себе. А вот Сухого так и не нашли… я там каратистов местных еще по нему озадачил, пока молчат.

— Может, размер вознаграждения им поднять? — предложил Гоша, зажевывая карамельку и прихлебывая чай.

Его не удивило, что я в той секции действовал от его имени — скорее, позабавило. Тем более, что эти ушлые ребята действительно могли вывести на какой-то след.

— Неделю ждем, потом поднимем, если что. Немного только, чтобы слишком не проявлять свой интерес.

— А что за труп сгоревший, говоришь? В «тройке» угнанной…

— В том-то и дело, что личность не установлена. Да там и устанавливать не по чему.

Я поморщился и махнул рукой, а про себя подумал, очень жаль, что ДНК экспертизы еще нет у нас.

— Может, это Сухого грохнули? — с надеждой поинтересовался Гоша. — Сам говоришь, что Артемий видел, как он на этой машине уезжал от «Октября», а потом ее сгоревшей нашли.

— Хотелось бы верить, что это он, — задумчиво пробормотал я. — Там еще рядом шприц медицинский раздавленный нашли. На Сухого, вроде, все это указывает. Вот только…

— Что?

— Это было бы слишком просто… Тебе не кажется?

— Ну да… Двоих моих людей, падла, так лихо убрал, меня чуть через дверь не замочил, а сам потом сгорел благополучно. Не вяжется как-то, да… Тогда кто там, в машине, мертвый может быть?

— Ума не приложу. Судмедэксперты определили, что это мужчина, группа крови четвертая. Самое интересное, что по милицейским сводкам никого подходящего из без вести пропавших на роль сгоревшего нет.

— Тоже, получается, залетный? Приезжий, то есть?

— Понятия не имею. Местные работают. Возбудили дело по факту убийства.

— Знаю, как они работают, — поворчал Гоша. — Ни в жизнь не раскроют, если это гастролеры.

— Ну так… Практики у них нет, такие дела раскрывать…

— Слушай, Курсант. Позови своих. Горохова, Каткова. Заберите у них дела. Сколько можно-то?

— Я пока так понаблюдаю… С боку припеку. Мне так сподручнее, со стороны смотреть, а дальше видно будет.

— Видно ему будет, — продолжал ворчать Гоша. — Чего ждать-то? Когда меня грохнут?

Надо же, даже Индия занервничал, а то всё храбрился, будто неуязвимый.

— А ты сиди и не высовывайся, — хмыкнул я. — И тогда никто тебя в бункере не достанет. Ни черт, ни дьявол, ни Сухой.

— Да задолбался я тут, как мышь в норе, прятаться! Веришь, нет, Курсант? Я в ресторан хочу! Музыку живую послушать, официантку за зад ущипнуть. Виски в одного пить — уже мочи нет!

Я ухмыльнулся. Нет, старый друг не сдавал своих позиций.

— Терпи, друг, а виски и со мной можно употреблять. Вдвоем — уже компания.

— Ты же не пьешь среди бела дня? — вскинул на меня бровь Гоша.

— Да ладно, чего уж теперь? Наливай. Ради друга можно и днем…

Вернулся я домой уже под вечер, после посиделок с Гошей — немного подшофе.

Позвонил в дверь, но никто не открыл. Светы нет? Почему? Может, в магазин ушла? Хотя время уже не магазинное, в СССР торговые точки, в основном, максимум до семи работали.

Порылся в карманах, поискал ключ. В скважину попал не с первого раза, опять на площадке лампочка перегорела, а подъездное оконце, больше похожее на кусок старой слюды, пропускало мало света.

Наконец, отпер дверь, вошел внутрь. Тишина, темнота. Жены явно нет дома, с Настей пошли, наверное, погулять.

Стал разуваться, и тут мое внимание привлекли мужские туфли. Чужие и на размер больше моих. Опа… У нас гости? Но почему тогда мне никто не открыл и почему так темно в квартире? Нигде не горит свет.

На всякий случай я вытащил пистолет, снял с предохранителя. Кто тут кого поджидает? А ну, выходи из тьмы, гадина…

Прошел на кухню — никого. Заглянул в зал — тоже пусто… Спальня прикрыта. Судя по полоске света под дверью, там явно кто-то есть. Толкнул дверь, выставляя ствол.

Картина маслом! Возле кровати небольшой диванчик. На нем с невинными глазами, как школьники, руки на коленках, сидят Настя и… Артемий. Мать честная! Этот-то откуда взялся?

— Молодежь! — воскликнул я, убирая пистолет. — Я не понял, а чего это мы тут делаем? В моей, то есть в родительской, спальне. А?..

— Ой, Андрюш! Прости, пожалуйста! — вспорхнула Настя с диванчика. — Артемий на чай зашел. В гости…

— В спальню на чай⁈ — сверлил я девушку недовольным взглядом.

— Мы чай попили и пошли музыку слушать, — хлопала она глазенками. — Магнитофона же на кухне нет, — кивнула она на стереосистему отца, которая тут стояла уже давно.

— Да? А почему музыки тогда я не слышу?

— Так мы… кассету перематываем, — виновато промямлил Артемий. — Привет, Андрей! С работы?

— Я в Москве работаю… Здесь на больничном, — пробурчал я. — И как больному, мне нужен покой. Всё! По домам давайте. Вернее, — я ткнул пальцем в бухгалтера. — Ты домой, а ты… А с тобой… — перевел я взгляд и палец на Настю. — А с тобой потом поговорим, когда Света вернется. Кстати, товарищи меломаны, а где Света?

— Так она у подруги, — пожала плечами Настя.

— У какой еще подруги? — снова впился я взглядом в девушку. — Нет у нее здесь подруг.

— Ну, не знаю… — туманно ответила Настя. — А где ей еще быть, конечно, у подруги. В такой-то час…

— Ну, я пошел? — Артемий переминался с ноги на ногу, но уже в верном направлении, повернувшись в сторону коридора.

— Стоять! — ткнул я в него пальцем. — На кухню, оба! Шагом марш!

Настя и Котлов послушно побрели на кухню, чуть опустив головы, видно, ждали, что я их отчитывать буду. Но отчитывать я их не стал, дело молодое. А сразу предъявил претензию.

— Куда Свету дели? Рассказывайте…

— Да никуда мы ее не девали, — щебетала Настя, сжав кулачки на груди. — Она сама ушла…

— Ушла до того, как к тебе хаха… То есть Артемий пришел? Или после?

— До! — одновременно кивнула «молодежь».

— И ничего не сказала? — этот вопрос я адресовал уже лишь Насте.

— Нет, вот потому-то я и подумала, что к подруге пошла.

— В общем, так… — глаза мои сузились, я посмотрел грозно на Артемия, но тот пялился то на холодильник, то на плиту, то в окно, но только не на меня. — Никто никуда не уходит. Сидим и ждем Свету. И молитесь, чтобы она пришла, я за нее с вас по полной спрошу…

— Да ты что, Андрей? — охнул Артемий. — Думаешь, это мы ее спровадили? Специально…

— Ничего не думаю, сидим и пьем чай, как и собирались. Ясно?

— Ясно, — снова кивнули они одновременно.

— Отлично! Только не вижу кипящего чайника, — хмыкнул я.

— Так мы оба тут в гостях, — развел руками бухгалтер. — Неудобно как-то хозяйничать…

— Ну-ну… а в спальне без хозяев, значит, удобно находиться? Ставь чайник, говорю!

— Конечно, конечно, — засуетился пузан. Подхватил алюминиевую посудину со свистком на носике, набрал из-под крана воды и поставил на газовую плиту.

— Спички на холодильнике, — сказал я.

— Да у меня есть зажигалочка, к ней привык, — проговорил Артемий и достал из кармана широкого пиджака золотистую зажигалку, явно импортного производства, необычной цилиндрической формы. Ловко зажег конфорку и сел на табурет рядом с Настей.