— В городе много говорят о ваших умениях. Слышал даже, что вы даровитый целитель… Любые раны можете закрыть. Да и трактирщик уверяет, что здоровье у него теперь как в юности… Желудок не болит, в боку не тянет. Пьет больше, а похмельем не мается.

— Да что уж. Это все лес, — без ложной скромности ответил я. — Его силы только призываю. Без него не смогу ничего.

— И все же! Если это правда… — сдержанно продолжил хозяин.

— Лес добр и отзывчив, если с ним правильно договориться. Я это умею. У тебя хворает дочь? — не стал скрывать я свою осведомленность.

Вежливую форму обращения таки освоил, но в живом разговоре пользоваться ей оставалось по-прежнему сложновато. Вот и продолжал общаться, как простак-деревенщина. Впрочем, от лесовика из глуши другого и не ожидали, пожалуй.

— Сердце у нее пошаливает. Сильно пошаливает, с каждым годом все хуже. — Влодзимир всмотрелся в языки пламени, поболтал кубок в руке и залпом допил горячий напиток. — Я боюсь, что ей недолго осталось…

Он быстро очертил ладонью круг напротив своей груди. Слава богу, мне этот жест уже был хорошо знаком. Иначе бы рванул к двери.

— А давно началось? — осторожно поинтересовался я.

— С детства. Помню, она крохой совсем была, когда первый приступ случился, — горестно понурился колдун, переключив внимание на каплю вина на дне. — Еще мать ее была жива. У той тоже сердце не выдержало… Жену не спас — так хотя бы дочь!.. Вы сумеете? То есть… Лес поможет? Что лекари, что знахари недуг не усмирили. Только деньги драть умеют, сволочи. Прошу прощения, не сдержался…

Я смятенно поскреб подбородок когтями. Рассчитывал-то совсем на другое, а тут… Плохо-то как!

Это с детства. С детства. Значит, скорее всего, врожденный порок сердца. Пролапс митрального клапана, коронарная недостаточность, аномалия развития желудочка, незаращение овального окна… Да какая разница, я все равно не кардиолог ни разу.

А если бы и был им, то без стерильной операционной, оборудования и, вероятно, донорского материала ничего бы поделать не смог. Волшебство косатки-скорпиона такое не лечит. Это не травма и не токсическое повреждение. Регенерировать нечего, ткани и органы в норме. Ну, то есть организм так считает, потому что они всегда так и росли.

Ну да, возможное решение для подобных проблем я уже находил. Вот только придумать-то куда проще, чем воплотить замысел. Чистая теория. Причем такая, о которой отцу больной девочки знать уж точно не нужно. Потому что это еще и откровенное чернокнижие — такое, каким его понимают местные.

Записи, найденные на вопящем пляже, должны мне помочь… в темном деле. Если смогу хоть как-то в них разобраться, конечно. Будем пробовать…

— Думаю, что лес способен исцелить сердце твоей дочери, — медленно проговорил я. — Но нужно время. Ведь раньше такого не делал. Попытаюсь. Худо, что с детства у нее…

Забывшись, тоже осушил чарку, и жидкий огонь пронесся по пищеводу. Аж слезы навернулись. Судорожно хватанул воздуха, откашлялся. Ну на кой черт он подогревал вино! И так нормально же было!

— Благодарю вас. На большее не смел и надеяться. Что вам понадобится? — Ленин побарабанил пальцами по подлокотнику, наконец-то взглянул мне в глаза. — Для дочери я ничего не пожалею. Она у меня одна осталась на старости лет…

Вот же прибедняется! Хаймрик и то старше выглядит. Колебатель молекул мог бы жениться хоть сейчас. Не хочет почему-то, ну да не моя забота. Личная жизнь городских колдунов меня волнует в последнюю очередь.

— Время, — повторил я. — А еще большая удача. И покой. Вот его мне наверняка не дадут.

— Кто? — Колдун понял меня абсолютно правильно.

— У меня вражда вышла с эльфами, — искренне признался я. — Они меня захватили и пытали. Здесь, по-моему, достаточно… безопасно. Но мне от них кое-что нужно. Поэтому придется просить тебя… как там это… о покрови-тель-стве.

— О чем речь! — воскликнул Влодзимир, чуть не выронив кубок. — Чтобы мы выдали гостя остроухам… то есть эльфам! Где это видано!

Он покосился на опустевший кувшин, который стоял на столике между нами, и позвонил в колокольчик. Вскоре в комнату заглянул мальчишка-слуга. Колдун молча указал на посудину, пацан умчался и принес нам новую порцию вина с пряностями. Скорее всего, еле теплого — ну да колдун это исправит мигом. Сам себе конфорка, хоть и студень… в смысле, «хладень».

— Да, и еще гномы ко мне чего-то пристали. — Я досадливо постучал пальцем по лбу, как будто только что вспомнил об этом. — С какой-то ерундой. Прямо сегодня. С этим будут трудности?

— В Союзе вольных городов остроухи власти не имеют, — веско, даже торжественно изрек колдун. — Горные недорослики — тоже. Здесь — край людей.

Я вопросительно изогнул бровь, а Ленин предсказуемо смешался:

— Прошу, не поймите неверно. Таким мастерам, как вы, всегда рады. Невзирая на лица…

Ну да, конечно. С трудом удалось пригасить горькую ухмылку. Знал бы он, как мне радовались в других людских краях.

— Ты меня успокоил. Сделаю, что смогу, — пообещал я, и опять совершенно не покривил душой. — У меня ведь есть несколько… лун? Месяцев?

— Надеюсь, что да. — Кисть Влодзимира снова взлетела, описав круг в воздухе. — Только поторопитесь, прошу вас. Зимой ей всегда становится хуже…

Ну что ж. Придется постигать колдовскую науку в авральном режиме. И экстерном, так сказать. Учебник у меня лишь один — письмена чернокнижника… Примерно как изучать химию, когда имеешь два класса церковно-приходской школы и где-то нашел тетрадку Менделеева. Однако я твердо решил выжать из мерзких заметок все, что только получится. Открывшийся ирреальный талант может дать мне возможности, какие и не снились биотехнологам моего родного мира… Аж захватывает. И пугает, конечно. Ведь я вовсе не один такой. К глубочайшему сожалению.

Но у меня есть некоторые знания двадцать первого века, до которых местная цивилизация, по идее, нескоро должна добраться. Есть место и время для опытов. Видимо, не зря в прошлой жизни я выбрал своей специальностью именно биологию… Только учиться надо было лучше. Вот как так вышло, что мои невозможные способности здесь связаны именно с ней? Это совпадение или закономерность? Кто ж подскажет… Да и неважно. Главное — их раскрыть… Хотя бы в какой-то степени.

— У меня тут почти ничего нет. Все пропало в пути, — решил не скромничать я. — Поэтому от небольшого жа-ло-вания тоже не откажусь. Зимой лес бывает суровым.

Ленин тоже погрузился в раздумья — глинтвейн и пляска огня в камине расположили к этому. И лишь рассеянно покивал, словно оно само собой разумелось. Вот и славно. Пока в деньгах я не нуждался, но источник дохода лишним точно не будет.

Лицо колдуна, на котором играли блики пламени, разгладилось и казалось умиротворенным. Мне удалось заронить в него мысль, что с дочерью все будет хорошо. Еще бы самому теперь поверить…

Уходил я в слегка расстроенных чувствах. Да, актуальная договоренность достигнута… Если что, защитой обзавелся, колдун вступится — ведь лично заинтересован. Но когда сдвину фигуру на доске, назад уже не отыграть. А с шахматами у меня всегда было не очень. Если закинуть катализатор, реакция не остановится, пока не исчерпается запас веществ. Пока ведь так неплохо складывается! И я своими руками завтра разрушу это хрупкое благополучие, к которому стремился с первых дней обитания в чужом теле. Впрочем, вечно длиться оно все равно не может… Если даже моя членистоногая спутница не попадется никому на глаза, то экосистему истощит максимум за пару лет. Потом придется устраивать хищнице миграцию. А куда?..

Опьянения — ни в одном глазу, хотя выпил вина не так уж мало. Лишь приятная расслабленность — которая исчезла тут же, как шагнул через порог трактира. Прошествовал по скрипучей лестнице наверх, скинул куртку, штаны и сорочку. Хлипкая койка хрустнула, когда я плюхнулся на нее с размаху. Спать не хотелось, но я фактически заставил себя. Иначе всю ночь бы мучился сомнениями и предчувствиями. К черту. Утро вечера мудренее, как гласят народные сказки.