— Думаю, она не сильно расстроится, — надуваю губы в ответ, — Твоя сестра заварила всю эту кашу с браком и сама теперь не знает, как ее расхлебывать. Ты ведь догадываешься, да, что между нами ничего нет?

— Я не догадываюсь, я знаю. Мы с ней секретничали каждую ночь на вилле, когда ты уехал.

Кто бы сомневался.

— Да что ты! И много она тебе рассказала?

— Она сказала, что любит тебя как брата и живете, как брат с сестрой. Сказала, что ей нужно время, чтобы принять тебя как мужа. Жалеет, что вообще принудила тебя к этому браку, говорит у нее было временное помутнение.

— Мх, временное, — усмехнулся я, — боюсь у твоей сестры оно постоянное. Никогда не знаешь, чего от нее ожидать.

— А зачем ты тогда согласился? — хлопает глазкам, мне бы самому это понять.

— А что, она тебе не сказала, как приставила пистолет к моему виску?

У Мии глаза на лоб полезли. Видимо, такое от своей сумасшедшей сестры она точно не ожидает.

— Шучу! — спешу успокоить. — Но скажу честно, когда она делала это свое предложение в кавычках, чувствовал я себя как под дулом пистолета. С любой другой такое, конечно же, не прокатило бы, но это ведь Лиз! А если честно, во-первых, я хотел чтобы она успокоилась, нормально выносила ребенка. Поэтому шел на поводу ее желаний. Во-вторых, смерть Дэнни заставила о многом задуматься. И о своей семье тоже. Я ведь единственный у родителей. Вот умру, и кроме них некому будет больше приходить на мою могилу.

— Не говори так! — обнимает меня сильнее.

— Из всех женщин, которые у меня были…

— Которых у тебя было немало, — перебила для уточнения, хитрюга.

— Ну-у, возможно, — не отрицаю, даже ради приличия. — Лиз, несмотря на свои причуды, самый светлый, добрый и открытый человек. Она настоящая, без лжи и фальши.

— Ну-у, мне ли об этом говорить, — усмехается Мия — Знаешь, когда я вышла из комы, Лиз сутками не отходила от меня. Все время плакала и винила себя. А потом она разобралась со всеми моими врагами в школе.

— Это ты о той противной девчонке? — не могу вспомнить ее имя.

— Да, Николь! Не знаю, что Лиз ей сказала, но меня она за милю обходила до самого окончания школы.

— Вот и я тоже подумал: женюсь-ка я на Лиз, и буду отправлять ее к своим врагам. Пусть разбирается с ними.

Опрокидываю Мию на камни и нависаю над ней.

— Я ведь не знал, что встречу маленькую ведьмочку с которой мне никакие враги страшны не будут. Я с ней в заднице, пардон, в центре урагана побывал, что мне какие-то враги.

Ну все! Вроде все выяснили. Нет сил терпеть! Хочу съесть эти губки!

— А кто будет свидетелем? — Мия, выставив ладонь как преграду прямо перед моим ртом, смотрит на меня обреченно и расстроенно. Сейчас расплачется.

Черт! Как же я мог забыть! Самый главный аргумент для бракосочетания — свидетель! У нас есть пастор, есть жених, есть невеста! Но, блять, нет свидетеля! Как же мы без него! Это прям трагедия всей жизни! Надо как-то выпутываться.

— Ох, за это ты можешь вообще не переживать! У нас самые важные, самые дорогие и самые неоспоримые свидетели, — не могу больше смотреть на ее не смыкающийся ротик. Сейчас назову их имена и вопьюсь в него! Никакая преграда не помешает. — Это Луна, звезды и океан.

— Стоп! — опять прикрыла рот рукой. Точно, смерти моей хочет! — Про Грету — всё правда?

Вот что волнует? Наверное, даже больше чем свидетели.

— Правда! Так назывался гель для душа, который помог мне спустить пар.

Мия

Вечерний океан, словно поздравляя нас с нашим счастьем, дарит нам свою симфонию. Шум накатывающих волн, их удары об рифы, шелест расползающейся пены, переходящий в приятное шипение создают особую мелодию любви. Звезды мерцают, освещая своим блеском наш алтарь у костра, а Луна сияет особенно ярче, благословляя наш брак. Ветер в роли гонца доставляет весть о нашем счастье во все концы острова.

Он срывает с наших уст слова и обрывками уносит их вдаль.

«Согласен ли»

«Согласен»

«Согласна ли»

«Согласна» — доносится до вдали от нас.

— Объявляю вас мужем и женой! — голос пастора немного взволнован, от чего накатывают слезы у маня.

Выйти замуж на необитаемом острове, пережив крушение самолета и ураган? За человека, которого любишь с десяти лет? И твой брак благословляют сами океан, звезды и Луна? Такое случается не с каждым. Мое сердце трепещи от осознания действительности. Александр Блейк — мой муж ни где-то там, в другой вселенной, а здесь, в моем мире. Настоящем.

Луна и звезды стали свидетелями не только нашего бракосочетания, но и брачной ночи. А еще пруд и его обитатели. Именно у пруда мы решили провести нашу первую ночь любви. Подальше от берега, чтобы не смущать Грега. Ведь Алекс обещал, что это будет так, как он мечтает с того момента, как увидел меня на приеме. И чтобы поберечь психику нашего пастора, лучше позволить ему не слышать крики и стоны любви.

Я, конечно же, настроилась и на «жестко», и «грязно» и другие вариации, которые вкратце описал мне мой муж в качестве экзекуции за мою шалость в квартире. Но, видимо, пожалел он меня на первый раз.

В нежных ласках, в сводящих с ума поцелуях, в завораживающем и замирающем дыхании, в объятиях крепких рук и шелковистой глади мужского тела, я не заметила ту боль, которую обычно описывают при первом разе. Моя боль слилась с экстазом и усилила его до искры в глазах. Все вокруг потемнело, затем озарилось разноцветными бликами и я увидел завораживающий мир галактик и космических далей, с яркими вспышками и рождением новой звезды. В космосе побывала не только я.

— Моя… только… моя, — между стонами в исступлении шепчет мой муж, — Ты не женщина, — в эйфории он слизывает пот с моей груди, — Ты просто бомба! Моя космическая бомба! С тобой я увидел Вселенную и все глубины океана. — судя по тяжелому и учащенному дыханию, он побывал там без снаряжения.

«Наконец-то!» — ликует моя душа. Все, как я мечтала. Даже лучшее. Алекс Блейк все-таки стал моим и только моим. Он только мой.

****

— Эй, Ромео, ты долго еще будешь спать? — голос Грега, смешанный с лучами яркого солнца, оповестил нас о том, что уже далеко не раннее утро.

Вернувшись с пруда только под утро, уставшие и изнуренные, мы уснули без задних ног.

— Чего тебе, Грег? — сквозь сон ворчит Алекс. — Дай поспать! И убери солнце!

— Алекс, я хочу, чтобы ты взглянул. Кажется, за нами приплыли.

От слов Грега мы сразу же проснулись и выскочили из своего палаточного шалаша. Алекс в чем мать родила, а я накидывая одежду на ходу.

Но океан ничего не показывал, кроме своей синевы.

— Грег! — матюкнулся на него Алекс. — Ну и шутки у тебя.

— Посмотри, — он протянул Алексу бинокль, — вон туда, между этими скалами, — указал вправо на рифы напротив утеса.

Алекс внимательно вглядывается. А за тем выдает:

— Это мачта!

— С утеса должно быть хорошо видно. Я пойду, поднимусь! — Грег дергается в сторону.

— Не стоит, Грег! — не отрывая взгляда в бинокль, останавливает его Алекс.

— Итак, видно! Это яхта! Парусник! Он сел на рифы.

Я ничего не видела в той стороне, куда смотрел Алекс, кроме какого-то наконечника, возвышавшегося между невысоких скал. А потом волна все же вытолкала то, что пряталось за этими скалами: парусник без парусов прибыл к более мелким торчащим из-под воды глыбам и застрял между ними.

Через час стало ясно, что на паруснике никого нет, и он окончательно сел на мель.

— Видимо, он тоже попал в ураган, — предположил Грег. — Может, хозяина смыло волной в океан.

— Надо поплыть! Из рифов мы его навряд ли вытащим, но если с рацией все в порядке, то координаты свои передать сможем.

— Я поплыву! — решился Грег.

— Куда! Я поплыву! Ты не дотянешь до тех камней!

— Но можно же поплыть на плоту! — кидаю я гениальную идею.

— Нет! Ее разорвет первая же волна об эти рифы. Я доплыву! — Алекс успевает сказать и бросается в море.