Но этот военный самолет почти ничем не отличался от тех, что использует Шон для своих перелетов. Разве что больше. Гораздо больше. И надеюсь, мистер Ковач не единственный пилот. Наверняка в кабинке их целая команда. Просто не принято у них брать пассажиров, поэтому и не представляются.

— Добро пожаловать на борт нашего корабля, — по салону раздался голос пилота, как только мы начали набирать высоту.

Голос немного приглушенный, но явно не Грега. Скорее всего, командира.

— Не космического, — поясняет он. — Вас приветствует командир воздушного судна, — дальше произошла какая-то неполадка, звук словно зажевался или перемотался, заставив мои слуховые нервы напрячься от неприятного воздействия, — извините, произошел сбой голосового оповещения, — продолжил голос, — и второй пилот Грег Ковач. Наш полет до авиабазы в Сан-Франциско, где произойдет дозаправка, займет около 12 часов. На протяжении всего полета, вам будет предоставлены напитки, закуски и горячее питание. А также, специально для вас были приглашены такие звезды как Дженнифер Маккартни и Кендра Уилкинсон, — не знаю, кто они, но на всякий случай осматриваюсь назад. Вдруг я кого-то не заметила. — Они украсят ваш досуг вместе с экспертами по кибербезопасности и защите данных. Насладиться их общением и прекрасными формами, а также узнайте, как защитить себя от кибератак, вы сможете, заглянув в журнал в корзине для прессы. Желаем приятного полета.

Заглядываю в корзину и достаю оттуда три журнала. Два «Playboy» и один «GQ». Разумеется, перечисленные девушки красовались на обложках первых.

Командир тоже мне шутник. Так и не показался. Но меня-то он видит. Я знаю, эти самолеты оснащены камерами, которые передают изображение в кабину пилота. Поржал, наверное, надо мной, когда я оборачивалась и искала глазами тех самых порно звезд.

В голову приходит идиотская идея. Не зря же эти слова имеют один корень. Устрою-ка я ему настоящий «Playboy». А что?! Перед целомудренной семейной жизнью можно немного пошалить. Да и жарко как-то в салоне стало.

Я начинаю медленно снимать с себя блузку, под которой у меня оказался такой бесстыжий топ. Он еле прикрывает мне живот и грудь. А какой шикарный бюстгальтер под ним! Да, да, тот самый! Шампань! С изумительными кружевными лепестками, красоту которых не может скрыть мой развратный топ. Не пропадать же теперь добру. Буду носить на повседневку. Жаль, что не надела чулки. Но ведь и это же можно исправить. Достаю из сумки те самые чулочки и медленно, игриво, прям как в кино для взрослых, надеваю на свои стройные ножки. Юбочку можно немного задрать, заодно и проветрить там все. А то кожаное сидение устроило настоящую сауну моей упругой попке.

То, что кондиционер усилил свою работу, я поняла, еще когда сняла блузку. Но не думала, что он решит заморозить меня как мясо в морозильнике. Через несколько минут, юбка вернула свою длину. Затем под блузкой скрылся развратный топ. А еще через какое-то время пришел мистер Ковач и достал мне из отсека покрывало. Весьма кстати, я уже начала коченеть.

Чуть позже он принес горячее питание. Но не успела я к нему приступить, как нагрянула турбулентность, заставившая самолет бросаться из стороны в сторону. Капли дождя прилипали к стенкам иллюминатора, а завывающий ветер бился об стекло, словно пытался их сдуть. Серое полотно за окном становилось все мрачнее и мрачнее. Самолет, как бумажный кораблик, погружается в грозовой поток. Еще один толчок и мне кажется, что он рассыплется прямо в небе. Если мне конец, то я не хочу видеть это. Я сжимаюсь в кресле, собрав ноги к себе и обхватив руками колени, словно это единственная опора для спасения. Опустив голову и закрыв глаза, я приготовилась умирать. На высоте несколько тысяч метров над океаном.

— Мия, — сердцу все еще слышится голос Алекса.

Наверное, это предсмертное видение. Если открою глаза, то возможно, увижу его. Но страх сковывает и парализует. Мне достаточно услышать его голос перед смертью.

— Мия! — я чувствую, как Алекс освобождает меня от ремня, берет на руки и садится в мое кресло, посадив меня на колени и прижав к себе, — Не бойся. Мы проходим грозовой фронт. Скоро это закончится, — успокаивает он меня.

Я понимаю, что схожу с ума от страха. И видение — это всего лишь игра моего воображения. Видимо, организм не нашел никакого другого способа для самозащиты, как этот. Мозг даже запах Алекса запомнил и передает. И мне так спокойнее. Так легче умирать. А еще мозг отвлекает сердце от страха тем, что посылает ему воспоминания. Перед глазами мое детство, поход, в который я отправилась ради Алекса, и наше с ним уединение на берегу озера. Я прошу его поцеловать меня. Прошу подарить мне поцелуй перед смертью и получаю свой подарок — поцелуй нежный и горячий, упоительный и сладкий, страстный и настоящий.

В последнем я уже не сомневаюсь, так как открыв глаза, вижу Алекса. Настоящего, не видение. Живого из крови и плоти. Он целует меня, прикрыв веки, словно тоже погрузился в мои воспоминания о прошлом.

Все, что приходит на ум, — это как можно сильнее замахнуться. Вот прям взять большой размах и вложить всю силу в свою ладонь. Секунда и смачная пощечина возвращает Алекса из тех самых воспоминаний. Веки резко взлетают вверх, и мне кажется, мне хочется в это верить, у него полетели искры из глаз. Щека слегка покраснела, несмотря на свою щетинистость.

Мия

— Мия!

— Какого черта! — Я отталкиваюсь от него, пытаясь вырваться из объятий, но он крепко держит меня.

— Мия! Выслушай меня!

— Отпусти меня!

— Успокойся! Отпущу, когда ты успокоишься.

— Ублюдок! Чертов ублюдок!

Алексу как-то удается, не выпуская меня из рук, расстегнуть ремень и встать вместе со мной на руках. Он несет меня в кабину пилота. Затем сажает в кресло у стены.

— Посиди здесь! — Он пристегивает меня ремнем безопасности. — Мы еще не вышли из грозового фронта.

Я осматриваю, и первым делом, что бросается в глаза, темень за окном, от которой становится жутко. Но возвращаться в салон еще страшнее. Лучше умереть здесь, как говорится, в компании, чем одной. Я крепко хватаюсь за ручки кресла и буквально вдавливаю себя в него.

— Алекс, циклон усиливается! — кричит Грег.

И Алекс быстро садится в свое кресло, но я успеваю заметить, как офигенно выглядит он в своей пилотной форме. Прямо бесииит!

— Похоже, синоптики ошиблись расчетами, или он сменил свою траекторию, — отвечает Алекс, внимательно изучая данные на зеленом экране.

— Мэй Дэй, Мэй Дэй, — этот позывной из уст второго пилота звучит как приговор.

Я уже не знаю, правильно ли сделала, что осталась в кабине. Но теперь точно знаю, что прежде, чем мы упадем, я должна обнять Алекса. Лучше умереть в объятиях этого красавца.

В рации слышатся какие-то помехи и голоса.

— Диспетчер, это борт танго чарли фокстрот. Мы попали в ураган и нуждаемся в срочной помощи. Пожалуйста, подскажите наилучший курс действий.

В ответ одни шумы. Нехорошие шумы. Чует мое сердце, нам конец. Во всех фильмах про крушения именно танго чарли фокстроты попадают в передрягу. Не могли себе что-то другое подобрать?!

— Танго чарли фокстрот, подскажите свои координаты, — голос из рации возвращает меня к жизни, даря надежду. Не буду я обнимать Алекса! Пусть Грег Ковач его обнимает!

Алекс озвучивает наше местоположение, а его напарник пытается что-то рассмотреть в планшете. Кажется, это карта.

— У меня для вас плохие новости, ребята, — выдает диспетчер, — вы в центре урагана, и он усиливается, — в ответ получает мат от обоих пилотов, — Рекомендую немедленно подготовиться к буре, снизить высоту и попытаться минимизировать воздействие ветра. Удачи вам, парни!

Не успели он это сказать, и получить новую порцию матерных выражений от Алекса и Грега, как нас опять, и уже с большей силой, начало колошматить.

Алекс и Грег кричат что-то друг другу, но я ничего не понимаю. Это какие-то термины и, судя по тому, как они звучат, ничего хорошего не содержат. Я понимаю только одно слово: «отказало». Вся система самолета отказывает им во всем, чтобы они ни предпринимали.