— С ума сошла? — голос Алекса, раскатом грома, прерывает мое блаженное состояние. — Прикройся! — собрав мои плавающие поверх воды юбку и блузку, толкнул их ко мне.

— Что такого? — не понимаю я. — На мне трусы, топ и лифчик! Кстати, лифчик тут лишний, — быстро расстегнув застежку, стянула лямочки и вытащила его из-под топа, а потом бросила в лицо этому блюстителю порядочности.

Вода в пруду настолько прозрачная, что видны даже каменистое дно и множество мелких рыбешек, облюбовавших его. Но взгляд Алекса замер не на рыбах, а на моих сосках, бесстыже торчащих сквозь тонкий топ.

— Грег, ты все? — не оборачиваясь к напарнику, спрашивает Алекс.

— В смысле, все? Тут столько рыб! Надо бы сетку смастерить, — а вот Грега рыбы заинтересовали.

— Ну так иди и смастери!

— Понял! — Грег только поднял взгляд со дна на нас.

Мия

Как только Грег скрылся из вида, Алекс начал подплывать ко мне, не отрывая взгляда теперь уже от моих глаз.

— Ты специально это делаешь, да? — ехидно и злобно спрашивает.

— Что? — пытаюсь пятиться в воде назад. — Кинула лифчик? Извини, так вышло. Разозлилась, что ты мне тут замечания делаешь. Можешь вернуть мне его.

— Нет, теперь он мой! — улыбается хитро. — И мне его мало! Хочу к нему трусики, — схватывает меня в воде и пытается стянуть трусы.

— Что ты делаешь? Отвали, придурок! — отталкиваю его и отстаиваю лямку своих стрингов.

— А что ты хотела? Мы одни на острове. Женщин больше нет. А я уже и не помню, когда был последний раз с женщиной. А тут соски твои прям так и просят, чтобы я тебя трахнул.

— Не был с женщиной?! — я прям возмущена его заявлением. — Я могу напомнить тебе, когда ты последний раз был с женщиной. В тот вечер, когда бросил меня в гостинице. Хочешь сказать, что не затащил в постель ту, которой отдал мой цветок? Наверное, всю ночь срывал лепестки с ее перлотоса!

— Ты о ком? — делает вид, что вспоминает. — Ах, Грета! Как я мог про неё забыть? — ехидная улыбка так и напрашивается на хорошую пощёчину. — Нет, её перлотос я не трахал, — ну конечно, называет все своими именами.

— А что так? Тоже сбежал? — злорадствую я.

— Нет, мы мило поболтали, выпили немного виски. А что оставалось делать? У нее оказались критические дни?

— Надо же, не повезло! Бедненький! Но на мои не соски рассчитывай! Отстань от меня! — пытаюсь отбиться от рук, которые опять полезли ко мне, — Я лучше отдамся Грегу, чем тебе! Чертов ублюдок! Отпусти!

Алекс крепко сжимает меня в объятиях, и мне ничего не остается, как смиренно прижаться к его плечу и разреветься.

— Мия, — нежно шепчет он, — прости меня, малыш. Я не хотел обидеть тебя. Просто… испугался.

— Чего? — спрашиваю сквозь рев.

— Что потеряю тебя.

— Как? — ничего, вообще, не понимаю.

— Я не могу тебе сейчас всего объяснить. Дай мне время, пожалуйста, — он нежно хватает меня за подбородок и заставляет, откинув голову, смотреть ему в глаза. — Я люблю тебя, девочка моя! — его ласкающий взгляд, говорит, что это правда, отчего мое сердце вновь замирает. — Очень сильно люблю, ты даже не представляешь.

Говорит так искренно и так сладко, что хочется забыть обо всем: о моей обиде и боли, о том, как разбил он мне сердце, как заставил плакать ночами, что восемь лет назад, что на этой неделе. Хочется, но не получается. Такое не забывается! Нельзя забыть! Нельзя поддаваться чарам этих бесстыжих и лживых глаз. Я отвожу взгляд.

— Посмотри на меня, Мия, — просит Алекс.

— Нет! Я поклялась не смотреть на тебя.

— Как это? — удивляется он.

— Поклялась, что даже если ты окажешься единственным мужчиной на всем белом свете, я никогда не посмотрю на тебя, — пытаюсь вложить в голос всю свою ненависть.

— Мхм, надо же, что-то из твоей клятвы уже осуществилось: мы на необитаемом острове, ты единственная женщина на нем, я единственный мужчина. Грег не в счет, он уже стар, у него семья, дети, внуки, и он обожает свою жену. А искать нас могут годами. Так что, получается, я — единственный мужчина на всем белом свете для тебя.

— Остров — еще не весь белый свет. И Шон найдет меня, не сомневайся!

— Ах, да Шон, как я мог забыть об это денежном мешке. Скажи Мия, неужели из-за его состояния? Ты ведь не любишь его, я же вижу.

— Какая тебе разница, кого я люблю! И даже если мы годами будем лежать на этом острове, из вас двоих я предпочту Грега!

Пока я выплескивала на него всю свою ненависть, не заметила, как он вынес меня на каменистый берег пруда.

Гладкие от многовекового воздействия проливных дождей глыбы превратились в мрамор, на котором можно лежать бесконечно. Только сейчас почувствовала их приятную, как шелк, поверхность. А ласковые лучи солнца сразу же начали сушить мокрое тело, заставляя непроизвольно растянуться на этих камнях.

— Ты очень красивая, Мия, — Алекс навис надо мной и таким же восхищенным взглядом, как тогда в гостинице, начал покрывать мое тело, «мучая» его легкими касаниями пальцев. — У тебя шикарное тело, — шепчет от услады глаз.

Можно смело сказать, что я голая — треугольник стрингов еле покрывает бугорок Венеры, а прозрачный топ, сквозь который все еще торчат напрягшиеся соски, не скрывает саму грудь. От его касаний не только напряглись соски, но и высохшие стринги вновь намокли. Только Алексу знать об этом не обязательно. И вообще, лучше вернуться к взаимной ненависти.

— Как думаешь, Грегу понравится оно? — спрашиваю, словно близкую подругу, повернувшись на бок, и закинув руку под голову, — Мое тело.

— Твоя одежда высохла! — сменил блаженную маску на вредную и кинул мне вещи прямо в лицо.

Оказывается, он еще и одежду мою успел разложить на камнях.

— Надевай! — шипит злобно, видя, как я откидываю их в сторону.

— А то что? — встала я в позу.

— Трахну! Жестко и грязно! — сказал тоже жестко и сердито.

— Не имеешь право! — а я не из пугливых.

— Я тебе в любви признался, значит имею, — логично, ничего не скажешь.

— Знаю, я твои признания в любви. Я, наверное, не единственная, кому ты с утра в любви признавался, а вечером сбегал.

— Ошибаешься! Ты — единственная кому я любви признавался. Миссис Корниш не в счет, мне было тогда девять, а ей сорок пять. И от кого ушел со стоячим членом, нытье которого заставляло мозг плавиться.

— Ах, какая жалость! Член ныл! И Грета, как назло, не смогла помочь, — злорадствую от души.

— Почему не смогла. Смогла, — усмехается гад.

— Ты же сказал, у нее… — только сейчас начала понимать.

Как же я могла забыть, что существует миллион других способов удовлетворить мужчину. Ну конечно! Фу!

Мия

А этот подлец стоит и смотрит на меня с довольной миной. Его забавляют реакции неосведомленной в этих делах девушки.

— Что, нос сморщила? — почти смеется он, натягивая свои штаны, которые успели превратиться в шорты. — Представила меня и Грету, — стреляет глазками.

— Да! — не отрицаю я. — Бедная девушка, — вздыхаю с сочувствием, накидывая свою одежду.

— Почему это? Ушла от меня очень даже довольной.

Издевается. Но ему я свою боль и ревность показывать не собираюсь.

— Слушай, Блейк, — подмазываюсь с хитрой миной и хватаю под локоть, медленно спускаясь с ним по камням. — Как ты понял, я девушка совсем еще неопытная, а ты парень, как говорится, уже со стажем. Не мог бы ты меня научить всем этим тонкостям. Как мне соблазнить Ковача? Вдруг, мы и вправду здесь на всю жизнь, а умирать девственницей как-то не хочется, — последнюю фразу говор как можно жалостливее.

— Оу, тебе повезло! Ты обратилась по адресу. Я очень хорошо знаю Грега. У него есть одна слабость, как раз по твоей части. Я имею в виду, женской. Грег любит еду больше, чем секс. Так что фраза «путь к сердцу лежит через желудок» — это про него.

— Но я не умею готовить! Тем более в таких условиях.