Она откидывает голову назад, пытаясь решить, стоит ли ей со мной делиться или нет. Через мгновение она выпрямляет спину.

— Я думала о своей бабушке.

— Что с ней случилось?

— Она… где-то здесь, я не могу до нее дозвониться, как бы мне этого ни хотелось. Я так по ней скучаю, и она — единственная семья, которая у меня осталась.

— Она умерла?

Изабелла покачала головой.

— Нет, не умерла. Она просто находится где-то там, где я не могу ее найти, как я уже сказала. Мне нужно кое-что сделать, прежде чем я смогу ее увидеть, и я не уверена, что смогу это сделать. Но я боюсь, что никогда больше не увижу ее, если не сделаю этого.

Я не хочу спрашивать ее, что именно ей нужно сделать. Раз она сама это не назвала, значит, не готова поделиться, а я не хочу лезть на рожон. Но я хочу ей помочь.

— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы тебе стало лучше?

Она улыбается. Это грустно, но, несмотря на это, согревает мое сердце.

— Ты действительно любишь помогать другим, не так ли?

— Я третий брат Романо. Если ты слышала о моей семье, то знаешь, сколько крови у нас на руках. Мне нравится думать, что помощь другим людям, это единственный способ компенсировать некоторые вещи, которые делает моя семья.

— Звучит неплохо. Теперь я понимаю, почему ты нравишься детям.

— Не заблуждайся, Серебряновласая. Я все такой же, как мои братья, — говорю я. — Я просто немного другой, но в моих жилах течет та же жестокая и брутальная кровь.

— Я согласна, что ты похож на своих братьев, но все же хорошо, что между тобой и ними есть разница. — Она делает паузу. — Почему ты перестал быть боевым медиком?

Я сужаю на нее глаза.

— Не помню, чтобы я об этом упоминал.

Она опускает взгляд на землю.

— О. Эм… все в больнице постоянно говорят об этом.

Я никогда не делился своим прошлым ни с кем в больнице. Если кто-то знает о моем прошлом, значит, он знает обо мне больше, чем должен. Мне нужно выяснить, кто это.

Изабелла сдвигает ящик, на котором сидит, и я переключаю наш разговор на нее. Я хочу узнать о ней все, что смогу, не прикрываясь ее спиной.

— Ты не упоминала о своих родителях.

— Мама умерла, когда я была маленькой. Папа вырастил меня и моего брата. И прежде, чем ты спросишь, они оба умерли. — Я замечаю уязвимость Изабеллы, когда она говорит это. Что-то меняется в воздухе, и я обнаруживаю, что меня тянет к ней не только физически, но и на более глубоком уровне. Между нами возникла настоящая связь, и я хочу предложить ей нечто большее, чем просто слова.

— Изабелла, ты не должна справляться со всем в одиночку, — говорю я более мягким тоном. — Иногда, когда кто-то рядом с тобой, путешествие становится немного легче.

Она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах смесь благодарности и удивления.

— Я — все, что у меня есть.

— Это не обязательно должно быть так, — говорю я ей. — У тебя есть лучшая подруга. И я.

Она улыбается, когда я говорю ей, что у нее есть я, и хотя я чертовски серьезен, я рад, что смог заставить ее улыбнуться.

В тусклом свете я нахожу себя очарованным не только ее физической красотой, но и силой, которую она излучает. Изабелла, в свою очередь, кажется, ценит мой неподдельный интерес к ее жизни.

— Ты не возражаешь, если я… — Она перекатывает губы между зубами. — Мне холодновато.

От ее просьбы по моему позвоночнику пробегает тепло и устремляется прямо к моему члену. Я чувствую, как моя эрекция растягивает брюки.

— Это может быть опасно.

— Я не против опасности.

Я поднимаю руку и сдвигаюсь, чтобы освободить для нее немного места. Не очень много. Достаточно, чтобы ей пришлось сесть поближе. Она маленькая и хрупкая, я хочу защитить ее всеми возможными способами.

Она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах другую уязвимость. Не задумываясь, я наклоняюсь к ней, и наши губы встречаются в нежном, ободряющем поцелуе. В нем нет отчаяния или одиночества, но есть глубокая тоска. Я целую ее нежно, но сейчас я жажду.

Я хочу притянуть ее к себе и целовать так, будто от этого зависят наши жизни.

Ее рука пробегает по моей шее, пока ее руки не обхватывают меня, и она углубляет наш поцелуй.

ИЗАБЕЛЛА

Винсент перехватывает дыхание с каждым движением своего языка в моем рту. Его поцелуй хищный и отчаянный. И каким-то образом я чувствую его руки на себе, расстегивающие молнию на моем платье, задирающие подол и проникающие между бедер.

Я хватаю его свитер и крепко сжимаю, целуя его в ответ.

Черт, он так хорошо целуется. Его язык сжимает мой с первобытной потребностью, а на вкус он напоминает шампанское и мятную жвачку. Меня пронзает электрический разряд, когда его палец скользит по моему бедру. Я вся дрожу от желания, мое сердце пульсирует от его интимных прикосновений.

Винсент прерывает наш поцелуй, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. Его глаза темные от потребности, отражающие отчаяние в моих. Мой взгляд падает на его губы, они припухли от нашего грубого поцелуя, и мне хочется присосаться к ним.

— Ты хочешь, чтобы это продолжалось? — Спрашивает он, его голос грубый и хриплый.

Я киваю.

— Да. Я хочу, чтобы это продолжалось. Я хочу чувствовать тебя внутри себя.

Мне не стыдно, когда пульсация между ног усиливается с каждым моим вздохом. Я сойду с ума, если не смогу получить его сегодня.

Его рука скользит между моих бедер и перемещается к шее, крепко обхватывая ее.

— Ты не пожалеешь об этом?

Я прикусываю губу, мой голос становится хриплым.

— Не пожалею, так что, пожалуйста, трахни меня.

Может, я и пожалею об этом, но сейчас я не могу заставить себя заботиться о том, о чем могу пожалеть.

— О, Боже. Как, черт возьми, я должен держаться от тебя подальше, когда ты так чертовски красива?

С моих губ срывается стон, когда его пальцы касаются моей груди. Его прикосновения бьют током и доводят меня до такого состояния, что я чувствую, как самоконтроль ускользает от меня.

Его губы снова находят мои, и на этот раз он целует меня с потребностью, которую невозможно отрицать. Он наклоняет мою голову в сторону, а затем целует меня в шею. Мое тело словно динамитная шашка. Этот мужчина зажег фитиль, и я готова взорваться. Я хочу ощутить его тепло, его прикосновения и все остальное, что он может предложить сегодня вечером.

Он стягивает с моих плеч платье, и оно падает к моим ногам. На мне остались только трусики.

— Ух ты! — Он задыхается, как будто впервые видит обнаженную женщину, а я вдруг начинаю слишком хорошо осознавать себя. Мои соски твердые и темные от вожделения, а его глаза впиваются в меня, как в изысканное вино.

Пламя лижет мои щеки, в животе бурлит.

— Что?

— Ты совершенна, когда обнажена, — прохрипел он. — Твое тело так прекрасно. Я хочу видеть тебя вот такой, распростертой на моей кровати.

— Но мы заперты в кладовке, — успеваю сказать я, пока все мое тело пылает от его слов.

Он протягивает руку и берет меня за запястье, притягивая ближе.

— Ты права, но я намерен извлечь из ситуации максимум пользы.

Я пытаюсь прикрыть свою сверхчувствительную грудь, но он отталкивает мою руку, убирая ее вниз, чтобы обхватить ею свою эрекцию.

Он твердый, как камень. Большой. Мой клитор неистово пульсирует. Мое сердце колотится, когда я беру его в руку, ощущая его тепло и твердость. Я едва могу дышать, желание затуманивает мои чувства.

— Я знаю, что это не то место, но я не могу устоять перед тобой, — шепчу я, мой голос дрожит от потребности.

Он хихикает, и его глубокий голос вибрирует во мне.

— Я не хочу, чтобы ты сопротивлялась. Я хочу, чтобы ты почувствовала то же, что и я сейчас.

С этими словами он опускает меня на пол, упираясь ногами в мои бедра. Его губы снова находят мои, его язык проникает в мой рот, исследуя и дразня. У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как его эрекция прижимается ко мне, а влага между моих ног растет с каждым его поцелуем.