Такой слабак.

— Хочешь знать, что я сделаю? — Я выкручиваю его руку еще сильнее, наслаждаясь его криками.

— Мне жаль, чувак. — Его рука покидает руку Изабеллы. — Мне жаль, хорошо?

Второй парень делает шаг вперед, но один из них бормочет:

— Винсент Романо? — Каждый из них делает шаг назад, и они дрожат от страха.

— Простите, я не знал, что она…

— Она не должна быть моей женщиной, чтобы ты ее уважал, — говорю я, прерывая его прежде, чем он успевает закончить свое неубедительное оправдание. — В следующий раз, когда я поймаю тебя на домогательствах к женщине, это будет последний раз, когда у тебя есть яйца. Ты понял?

— Д-да, я понял.

— Хорошо. — Освободив его, я подталкиваю его к его друзьям. — А теперь убирайтесь отсюда, все вы.

Менее чем за секунду все четверо оказываются на полпути через весь клуб, направляясь к выходу. Я обращаю внимание на Изабеллу, и сердце замирает у меня в груди. Она неземной красоты в своем черном платье. Сегодня она распустила волосы, и благодаря вентиляторам, впускающим в клуб свежий воздух, они струятся вокруг ее лица.

— От тебя захватывает дух, — слышу я от себя.

Она щурится на меня и улыбается.

— Что?

— От тебя захватывает дух, — повторяю я. Впервые за последние несколько дней я могу вздохнуть свободно, зная, что она в безопасности. — Что ты здесь делаешь?

Она заправляет волосы за ухо.

— Ну, мне надоело сидеть дома, и я вышла повеселиться. А ты что здесь делаешь?

— Пью с братьями. — Мне не нравится, как светлеет ее лицо при упоминании моих братьев, поэтому я считаю своим долгом напомнить ей: — они женаты.

Она хихикает.

— Ты ревнуешь? Думаешь, я буду пытаться приударить за твоими братьями?

Я усмехаюсь.

— Да, я чертовски ревнив. — Я оглядываю ее с ног до головы. — Я даже ревную, что другие мужчины видят, как ты прекрасна в этом платье.

Мой член болезненно дергается. Мне нравится, как платье облегает ее изгибы и мягкий намек на декольте, выглядывающее из выреза. Она выглядит как гребаная богиня.

— Может, вместо этого мы пойдем куда-нибудь еще? — Предлагаю я. Я не видел ее уже несколько дней и хотел бы, чтобы она была одна. Да и мои братья не будут рады ее видеть, после того как мы провели последние пару минут, ссорясь из-за нее.

Не поймите меня неправильно, я беспокоюсь не за них. Я не хочу, чтобы они сказали что-то, что ее расстроит.

— Нет. — Она проходит мимо меня к барной стойке и садится на один из табуретов.

У меня нет другого выбора, кроме как сесть рядом с ней, бросив взгляд на братьев, чтобы они не мешали нам и не делали глупостей.

— Что бы вы хотели выпить, мэм? — Спрашивает бармен с сильным итальянским акцентом.

— Что-нибудь очень крепкое. Я хочу сегодня напиться. — Говорит она. Она крутится на своем месте и улыбается моим братьям. — Это твои братья?

— Да.

Бармен протягивает ей напиток, и она говорит:

— Спасибо. Жаль, что мне достался наименее симпатичный, — шутит она. — Не пойми меня неправильно, ты мне не очень нравишься.

Я держусь за грудь, притворяясь, что мне больно.

— Жаль, а я-то думал, что нравлюсь тебе так же сильно, как и ты мне.

— Мечтай. — Она делает глоток своего напитка и сгибает брови идеальной дугой. — Ты будешь пить или как? Скучно пить в одиночестве.

Я хихикаю над ее ответом и поднимаю руку, чтобы позвать бармена.

— Как обычно. — Пока он готовит мне напиток, я обращаюсь к Изабелле. — Где ты была? Ты не ответила ни на один мой звонок.

— Может, не будем говорить обо мне сегодня? Я просто хочу повеселиться.

Я чувствую, что что-то не так, но уважаю ее желание не говорить об этом. Я могу выяснить это в другой раз.

— Насколько хорошо ты умеешь держать алкоголь?

— Я пью лучше, чем Андре Гигант, — хвастается она, ухмыляясь.

— Значит, ты готова бросить вызов?

Она поднимает бровь, потягивая свой напиток.

— Вызов, да? Ты уверен, что готов к нему, Романо?

Я встречаю ее взгляд, и воздух между нами заряжается магнетической энергией.

— О, я не просто люблю вызовы. Я от них тащусь. Особенно когда речь идет о ком-то столь интригующем, как ты.

Изабелла ухмыляется, в ее глазах мелькает веселье.

— Я тоже нахожу тебя интригующим, Винсент. Но не позволяй этому вскружить тебе голову.

Я драматично постукиваю себя по груди, изображая обиду.

— Почему, Изабелла, ты намекаешь, что у меня большое эго?

Она смеется, и этот звук звучит как музыка среди пульсирующего ритма клуба.

— Может, чуть-чуть.

— Ну, к счастью для тебя, мне говорили, что я очень скромный. — Я подмигиваю. Мне нравится, как легко течет наш разговор и как он заряжен энергией. Впервые я вижу ее веселую, беззаботную сторону.

Она наклоняет голову, подыгрывая мне.

— Скромный и красивый, какое сочетание.

Я наклоняюсь еще ближе, и наши лица оказываются на расстоянии дюйма друг от друга.

— Ты забыла про очарование. Это эффект Романо.

Изабелла ухмыляется, ее глаза мерцают.

— Понятно. Флирт — твоя специальность, не так ли, Винсент?

Я киваю, делая глоток своего виски.

— Помимо всего прочего.

Уголок ее губ приподнимается.

— Может, расскажешь, в чем ты еще хорош? Кроме того, что заставляете женское сердце биться так быстро.

Я откидываюсь назад, принимая задумчивое выражение лица.

— Ну, во-первых, я исключительно хорош в том, чтобы вызвать улыбку на твоем милом личике. И, конечно же, мне нравится, когда ты улыбаешься.

Она вскидывает бровь, ее щеки розовеют от румянца.

— Тебе нравится, как я улыбаюсь?

Я бесстрастно пожимаю плечами.

— Мне нравится в тебе все. Все. — Я сглатываю, когда она подносит ободок своего бокала к губам. — Может быть, ты поверишь мне, если я тебя поцелую?

Изабелла разражается смехом, звук заразителен.

— Гладко, Романо. Гладко. Это сумасшедший способ заставить девушку поцеловать тебя.

— Правда? — Я приближаю свое лицо к ее. — Потому что я действительно хочу поцеловать тебя прямо сейчас.

Воздух вокруг нас напрягается, музыка стихает, толпа исчезает, как будто нас затянуло в мир, где существуем только мы двое и ничто другое не имеет значения.

Дыхание Изабеллы сбивается, и она облизывает губы.

— Разве плохо, что я тоже хочу тебя поцеловать?

— Может, выйдем на улицу?

— Я не возражаю.

В считанные минуты мы оказываемся на парковке. Она прислоняется спиной к моему белому Lamborghini, и я прижимаюсь к ней всем телом, моя эрекция скрежещет о нее. Она задыхается, когда я прижимаю ее руки к бокам и подхожу ближе, ее глаза ищут мои, ее тело напрягается и умоляет.

— Поцелуй меня, Винсент. Боже, поцелуй меня.

Я провожу кончиками пальцев по ее уху, и она стонет, тогда я наклоняюсь вперед и лижу ее ухо.

— Не так быстро. Не раньше, чем ты будешь умолять.

Она двигает бедром, прижимая его к моей эрекции, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.

— Почему это я должна умолять, когда ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя?

— Потому что только я здесь решаю, — шепчу я ей на ухо. Я целую ее ухо, прослеживая своими поцелуями длину ее шеи, а моя рука исследует выпуклость ее груди.

Она так хорошо пахнет и так приятна на ощупь, что я едва сдерживаю рвущуюся наружу жадную потребность.

— Ты сводишь меня с ума, милая.

Она смотрит мне прямо в душу, ее глаза полны отчаяния, а мои — необузданных желаний.

— Тогда поцелуй меня.

ИЗАБЕЛЛА

Я ударяюсь спиной о стену, мои ноги обхватывают талию Винсента, когда он поднимает меня с пола и несет в свою спальню. Мы все еще целуемся, наши губы встречаются с первобытной потребностью, и никто из нас не хочет отпускать их.

Винсент бережно укладывает меня на прохладные простыни, его пылающий взгляд встречается с моим. Комната тускло освещена, сквозь занавески пробивается мягкий свет луны. Воздух гудит от предвкушения, пока мы медленно сдираем слои, отделяющие нашу кожу от этого всепоглощающего желания.