Гилея быстро кончилась, егерь врезался в прибрежные заросли папоротника. Широкие листья загородили обзор, пришлось буквально проламываться сквозь зелёную стену. Илья выскочил на берег и…

Водная гладь была пуста. За спиной гремели выстрелы отдалённой перестрелки, хрустела ветками отставшая от егеря знахарка. И никаких признаков перевёртыша.

Илью в очередной раз спасло “Шестое чувство”. Магически усиленный слух отфильтровал слишком далёкие и потому неважные сейчас звуки. И уловил хруст папоротников совсем рядом. Не с той стороны, где бежала знахарка.

Егерь успел обернуться и закрыться ружьём. Удар когтистой лапы пришёлся на ствол, и руки тут же отсушило. Илья не удержался на ногах и упал в воду. Сверху с плеском обрушился нагваль. Всё, что успел берсерк – дотянуться до рисунка. Сердце привычно разогнало по жилам огонь, и ожившая “Телесная броня” приняла на себя удар острых серповидных когтей.

Перевёртыш быстро учился на ошибках. Пары ударов ему хватило, чтоб понять – быстро выпотрошить берсерка не удастся. И колдун сменил тактику. Навалившись на противника, он вцепился Илье в горло и вдавил его голову под воду.

Глаза берсерка полезли из орбит. Он изо всех сил напряг укреплённую рисунком шею, стараясь не дать перевёртышу смять её. Когти больно впились в ставшую неподатливой плоть. А лёгкие горели огнём, разрываясь от нехватки воздуха.

Егерь вцепился в лапу перевёртыша, стараясь оторвать её от своего горла. Другой рукой несколько раз ударил под рёбра. Всё бес толку. Как следует вложиться в удар из его положения не получалось, пересилить когтистую лапу нагваля – тоже.

Терпеть, терпеть… Не нахлебаться воды, не дать себя утопить прямо сейчас, не дать раздавить горло. Скоро подбежит колдунья и испепелит этого урода. Нужно только продержаться…

Секунды тянулись невыносимо медленно и очень больно. Одна, вторая, третья… Илья бился под навалившимся на него нагвалем, сжигая остатки кислорода. Ещё немного – и он закричит прямо под водой. А потом попытается вдохнуть. Вода зальётся в горло, в лёгкие, и егерь захлебнётся. Прямо здесь, в двух шагах от своих.

Гаснущим сознанием берсерк попытался дотянуться до “Жажды крови”. Сердце толкнулось в груди и… Ничего. Рисунок не отозвался. Не разгорелся послушным пламенем, разгоняя по телу живительное тепло и силу. Неужели конец?

В глубине души шевельнулось отчаяние. Расслабиться, перестать бороться…

Предательское желание сдаться выжгла вспышка ярости. Сдохнуть в руках этой драной кошки?! Вот уж хрен!

Последним усилием Илья попытался ещё раз. Удар сердца, толчок крови в жилах. Егерь уже не различал, горят это лёгкие или всё же удалось разжечь внутри пламя и оживить рисунок.

Огонь в крови берсерка отозвался. Стремительным потоком хлынул в руки, ударил в кончики пальцев, и их пронзила острая боль. Ногти словно превратились в пластинки горячего металла. Из сдавленного противником горла вырвался крик. Вода над распахнутым ртом егеря вспухла пузырями.

И, повинуясь наитию, Илья ударил, вложив в движение остатки сил. Ударил левой рукой туда же, куда бил до сих пор. Только уже не кулаком, а напряжёнными, скрюченными, словно птичья лапа, пальцами. Как если бы у него были когти.

Берсерк не услышал крика. Он только почувствовал, как тяжесть, вгонявшая его под воду, больше не давит сверху. Илья рывком поднялся из воды и тяжко закашлялся. Рядом с ним на мелководье барахтался нагваль. По воде разлились бурые пятна.

Через секунду на берег, тяжело дыша, выскочила знахарка.

Бешеный рывок через лес сбил ей дыхание. Но даже на искажённом напряжением лице девушки был виден испуг.

Колдунья взмахнула посохом, и вода вокруг эльфа вскипела. Множество полупрозрачных похожих на угрей щупалец взметнулось со дна. Они мгновенно оплели тело нагваля, превратив того в бьющийся кокон. Только голова его торчала из шевелящегося клубка.

Перевёртыш рванулся, и живые путы тут же макнули его в воду с головой. А через секунду вместо оскаленной морды ягуара на поверхности показалось худое лицо, облепленное мокрыми волосами. Из волос торчали длинные острые уши.

Эльф, явно хлебнувший воды, судорожно закашлялся. Сопротивляться он был явно не в состоянии, да и кровь продолжала пятнать воду. И это была явно не кровь егеря.

Илья с трудом поднялся из воды.

– Спасибо, – хрипло выдохнул он и снова закашлялся.

– Да ты и сам справился, – отозвалась знахарка. Окинув Илью цепким взглядом, она словно удостоверилась в том, что прямо сейчас его жизни ничего не угрожает. После этого колдунья уже не отрывала взгляда от эльфа, держа того на прицеле своего посоха.

– Сам не знаю, как, – пробормотал берсерк и наконец посмотрел на свою левую руку. Пальцы удлинились, вздулись шишки суставов. Егерю почему-то подумалось, что сейчас он сможет завязывать ими в узел гвозди и гнуть пятаки. Но самым главным новшеством оказались огромные когти, венчающие каждый палец.

Илья перевёл взгляд на правую руку - там его ждала та же картина.

Внезапно всплыло непрошеное воспоминание. Он сидит во дворе на окраине кишлака. Сидит прямо на земле, привалившись спиной к каменной ограде, и смотрит на свои руки, залитые чужой кровью. А на пороге дома валяется труп боевика с ножом в шее…

– Любуешься маникюром? – с нервным смешком спросила знахарка.

Егерь сморгнул, потряс головой, отгоняя видение из прошлого. Сейчас крови на руках почти не было – смыла речная вода. Ножа тоже не было - “шип” так и остался в ножнах. Вместо него – огромные птичьи когти.

– Любуюсь… – медленно проговорил берсерк.

Справившись с удивлением, Илья прислушался к току крови и погасил горящее в ней пламя. Пальцы начали укорачиваться, когти втянулись, и через несколько секунд руки берсерка стали прежними. О метаморфозе напоминала только тянущая боль в кончиках пальцев и ломота в суставах.

– Интересно девки пляшут, – протянул егерь, недоверчиво осматривая собственные ладони. Медленно сжал кулаки – пальцы слушались плохо. Оставалось надеяться, что это скоро пройдёт.

Впервые Илья дотянулся до рисунка самостоятельно. И "Шестое чувство", и "Телесную броню", и "Проклятое касание" он учился чувствовать и оживлять под руководством Гремучего Змея.

"Жажда крови", впервые проснувшаяся в схватке с кайпорой, не в счёт – это было после посвящения, возле жерла Огненного Сердца. Тогда чувствительность берсерка к собственным силам была обострена до предела.

Сейчас же берсерк сделал всё сам. И пусть для этого пришлось почти захлебнуться – он справился. А почти – не считается.

В памяти всплыло название, услышанное на одном из теоретических занятий со старым шаманом: "Лапа ястреба". Что ж, вышло довольно похоже.

Переведя дух, Илья обернулся к пленнику. Эльф уже перестал барахтаться и покорно лежал в клубке призрачных угрей. Лицо пленника смертельно побледнело.

– Пора его вытаскивать, – заметил егерь. – Кажется, я его хорошенько порвал. Как бы не загнулся.

– Тебе его жалко? – удивилась знахарка. Она шагнул в воду рядом с пленником, погрузила руку прямо переплетение копошащихся тварей и резко дёрнула.

Когда знахарка выпрямилась, меж её пальцев свисали обрывки кожаного ремешка. Столь ценный для Ивелисс амулет остался скрыт в маленьком кулачке девушки. Колдунья торопливо спрятала драгоценность в один из кармашков на поясе.

Внимательно наблюдавший за ней егерь улыбнулся.

– Поздравляю с воссоединением. Этого ушастого мне ни капли не жалко, но сержант просил пленных. Этот наверняка знает больше других.

– Уболтал, добрая душа, – усмехнулась Ивелисс. Повинуясь движению её посоха, призрачные угри втянулись обратно под воду.

Эльф приподнялся из воды, тяжело опираясь на левую руку. Правой он старался не шевелить. Одежда на правом боку побурела от крови.

– Если хочешь жить – без глупостей, – предупредил Илья и шагнул к колдуну. Тот затравленно посмотрел на берсерка снизу вверх и коротко дёрнул головой. Видимо, это был кивок.