– Почему бы тебе не посидеть здесь и не подумать обо всех гадостях, которые ты скажешь мне в следующий раз, когда я попытаюсь все уладить?

– В следующем нашем разговоре мы будем обсуждать твое жилье. Ты тут больше не живешь. Все, тебя нет. Я рада, что мы так и не поженились. Так все будет гораздо проще.

Шон стоял, не находя слов. Одно лишь его выражение лица вызывало в Лорен победное чувство.

Потом он повернулся и пропал из ее поля зрения, торопливо направляясь к другим детям и хлопая в ладоши, пока Фрея крутила обруч. Шон пытался сделать вид, что этого разговора не было. Он не мог вот так просто принять ее решение вышвырнуть его из дома. В свою очередь, она лишь надеялась, что ей хватит сил стоять на своем.

Лорен взяла Уиллоу на руки и прижала к плечу. Ей необходимо было с кем-то обняться.

– Человек, – сказала Уиллоу. Ее голос звучал приглушенно, но достаточно отчетливо. Лорен вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что же привлекло внимание дочки. Уиллоу пока не всегда правильно подбирала слова.

На этот раз она не ошиблась.

Джерри стоял возле сарая, в углу своего сада. Гирлянда из лампочек, свисавшая с низко расположенных ветвей дерева, образовала вокруг его головы что-то вроде убогой короны. Он пристально смотрел на них, и даже несмотря на то, что Уиллоу продолжала указывать на него пальцем, не отводил взгляда.

Он все слышал.

Той ночью Мишти подождала, пока Парт и Майя заснут, и открыла на телефоне приложение Facebook. У нее возникла мысль покопаться в домашнем баре Парта: все так хвалили, как влияют горячительные напитки на уверенность в себе. В конце концов Мишти передумала. Она от алкоголя становилась не смелой, а глупой.

Мишти сидела на кухне, теребя волосы и одежду. Она не могла вспомнить, сколько лет прошло с тех пор, как они в последний раз разговаривали с Нилом. Вряд ли он возьмет трубку.

Она до последней секунды боролась с этим желанием. Мишти часто думала о Ниле и следила за ним в интернете, но никогда не заходила так далеко.

Было что-то жалкое в том, как Шон говорил о своей любви к Сиаре. В их последний день вместе у Нила был тот же взгляд. Была ли Мишти такой же, как Сиара?

Она нажала на кружочек с его лицом. Мишти раньше никогда не звонила никому через приложение Фейсбука, поэтому звук заставил ее вздрогнуть. Она чуть не передумала и уже была готова положить трубку, как вдруг он ей ответил:

– Мишти? – Прошло несколько секунд, прежде чем его нечеткое лицо появилось на экране. Сначала рот Нила не двигался. Он завис. А потом качество картинки внезапно улучшилось. – Мишти? Ты там?

– Да, это я. Прости. Наверное, не вовремя звоню.

– Нет, все в порядке. Я как раз еду на работу.

Нил намекал, что жены не было рядом. Когда движение на экране возобновилось, то Мишти увидела спускавшиеся по его плечам провода от белых наушников. За спиной у него кипела жизнь. Все было таким знакомым и в то же время далеким. Тишину кухни пронзил звук автобусного гудка.

– Ты где? – спросил он, прищурив глаза в попытке рассмотреть окружающий Мишти интерьер. Перед тем как позвонить Нилу, она приглушила свет на кухне, потому что не хотела, чтобы он увидел ее во всех деталях: некрасивый шерстяной свитер, складки жира, обезобразившие фигуру, лицо, раскрасневшееся в предвкушении разговора.

– У себя дома. Тут середина ночи.

Мишти предполагала, что Нил знал, где она теперь жила. Может, и нет: не факт, что он следил за ее страничкой. Однако Мишти казалось, что он тоже ее изучал.

– Как дела, Мишти? Рад тебя слышать спустя все эти годы.

– Все в порядке.

Нил посмотрел вверх и вбок, поправляя очки на переносице. Его щеки ввалились, а губы были темными и сухими от сигарет, которые он, несомненно, продолжал курить. Из воротника рубашки выглядывали кудрявые волоски. Он перестал быть милым: теперь его можно было назвать суровым. Нил пробирался через густую толпу, расталкивая окружающих людей локтями. Раньше он так делал для нее.

– Я тоже рада тебя видеть через столько лет, – призналась Мишти, убедившись, что он расправился с толпой.

– Когда ты в последний раз была дома? Я имею в виду в Калькутте.

– Несколько лет назад. А ты вернулся?

– Я тоже. Приезжал, чтобы помочь маме переехать. Теперь она живет с нами.

– Поздравляю, Нил. Со всем.

– Я тебя тоже. Видел фото твоей дочки, которое ты постила какое-то время назад. Красивая.

– Спасибо. Да.

– Как тебе материнство? Устраивает?

– Если ты о том, хорошо ли я справляюсь, то не уверена, но очень стараюсь. А счастлива ли я быть мамой? Да. Она приносит мне много счастья.

– Это все, что я хотел услышать, Мишти. Рад за тебя.

Нил остановился. После этого он немного повернул телефон, чтобы можно было получше рассмотреть то, что его окружало. Мишти все это было незнакомо, потому что она никогда не бывала в Дели. Тем не менее это было больше похоже на дом, чем Ирландия.

– Прости. Не знаю, почему решила сегодня тебе позвонить, – сказала она. Какое-то время они оба молчали, но Мишти не испытала неловкости. Они с Нилом проводили много времени вместе, молча слушая музыку и наслаждаясь луковыми пакорами, покрытыми чем-то вроде томатного соуса. Нил рассказывал ей, что во многих кафе заменяли помидоры тыквами, когда готовили кетчуп. Тыквы были дешевле.

– Неважно, Мишти. Я рад, что ты позвонила. Знаешь, меня расстроило, в каком состоянии мы все тогда оставили. Я не должен был вот так от тебя уходить. Надо было постараться убедить тебя уехать со мной вместе.

– Тогда у тебя не было бы твоей красивой жены.

Мишти улыбнулась. Она надеялась, что Нил воспользуется шансом, чтобы сказать, что не так и не забыл ее. Что жена всегда будет для него на втором месте. Да, она была ничем не лучше Сиары.

– Ты права. Теперь у тебя есть Майя, а у меня Сиаран. Просто так ничего не происходит. Все к лучшему. – Мишти задумалась: где была бы сейчас душа Майи, если бы она родила ребенка от Нила. Он снова посмотрел за пределы экрана, и она знала, что он сейчас скажет. – Вот бы ты позвонила в другое время. Мне надо садиться в метро, а то опоздаю на работу.

– Иди, конечно. Прости, что задерживаю. Я не подумала о разнице во времени.

– Мишти, серьезно, я так рад, что ты позвонила.

– Может, не стоило. Кажется, это неправильно. Думаю, я совершила ошибку.

– Давай сделаем вид, что ничего не было.

– У нас получится?

– Я попробую, и ты тоже.

– Было бы здорово отмотать назад несколько минут. Сначала, когда ты ответил, все шло как надо. А теперь мне грустно.

– Не грусти, Мишти. Ведь этого ты и хотела. Сделать родителей счастливыми. У тебя получилось. Внуки, все такое. Так что все получили то, чего хотели, кроме меня.

– Нил, прости за тот день, за то, что не пошла с тобой на станцию.

– Ты права, разговаривать становится неприятно. Ты не должна была мне звонить после того, что сделала.

– Нил, пожалуйста.

– Надеюсь, твои родители довольны зятем, которого сами себе выбрали.

Нил повесил трубку, и Мишти не успела высказать ему все, что планировала. Признаться, что была во всем неправа.

Мишти сама была во всем виновата. Не надо было говорить матери о своих планах сбежать с Нилом. Если бы она никогда не узнала, каково это – держать Майю на руках или слышать ее голос, то и не поняла бы, что теряет. Теперь, когда у нее была дочь, она никуда не могла уйти. С другой стороны, Мишти задумывалась, была ли она причиной того, что ее отношения с Партом с годами ухудшились. Точнее, так по-настоящему и не начались.

Она возлагала надежды на этот брак. Мишти не рассчитывала, что в нем повторится то, что у нее было с Нилом, ведь брак с Партом был устроен другими людьми. Тем не менее она надеялась, что он принесет ей нечто большее, чем оказалось на самом деле. Все было не так, как показывают по телевизору: муж с порога заявляет жене, что пришел с работы, и целует ее в щечку. Они никогда не готовили вместе, не вращали бокалы, дегустируя вино, и не устраивали озорных сражений, в которых снарядами служило тесто для пиццы, заканчивавшихся страстным сексом на кухонном полу. Парт никогда не хотел ее настолько сильно, чтобы присоединиться к ней в душе и взять прямо у мокрой кафельной стены.