– Почему твой дом должен меня оскорблять? Потому что мы тут, по другую сторону изгороди, такие жалкие? – Лорен положила ладонь на голову малышки, словно силой прижимала ее к груди.

– Я не права?

– А ты, типа, делаешь нам большое одолжение, подкармливая нас? Принося нам еду? – смерила ее взглядом Лорен. Укладка за шестьдесят евро. Изящная золотая цепочка и кулон с выгравированными на нем инициалами. Красные остроносые лодочки.

– Ты могла бы, по крайней мере, быть повежливее. Мы же все-таки будем соседками.

– Да, не более, чем соседками.

Где-то в конце улицы раздался гул голосов. Женских голосов, которые Сиара не узнавала, но которым была благодарна. Она заметила, как Лорен пытается что-то рассмотреть, встав на носочки и вытянув шею. Потом она расслабила плечи и глубоко вздохнула.

– Думаю, тебе лучше отдать булочки им. Они их больше оценят, чем я. Вообще, скажи им, что это Лорен тебя послала. – После этих слов она с грохотом захлопнула дверь.

Сиара несколько секунд постояла на ступеньках, уставившись на дверь, пока голоса не стали громче. Тогда она обернулась и увидела группу женщин в лайкровых костюмах и с бутылочками воды с витаминами. Увидев Сиару возле дома Лорен, они замедлили шаг, словно не могли поверить, что она может там стоять.

Несколько мгновений спустя в ее сознании снова что-то щелкнуло, и цвета приобрели былую яркость. Сиара одарила их своей самой приветливой улыбкой.

– Здравствуйте, дамы! Сегодня утром я напекла много булочек.

Женщины тоже посмотрели на нее оценивающе, бросив быстрые взгляды на ее идеальный тон, название бренда, вытисненное на ее кожаной сумочке, огромный бриллиант на безымянном пальце.

– Вы, наверное, Сиара Данфи, – предположила одна из них.

Она была права.

Сиара испытала облегчение. Никто из этих женщин не был на нее похож, и она не ждала от них понимания, но была рада, что нашла себе компанию.

Лорен было шесть лет, когда ее пригласили на день рождения близняшек О’Брайен. Им исполнялось семь, и все их одноклассники собирались прийти. Но Лорен все равно не могла поверить, что получила приглашение и что родители подумывали о том, чтобы разрешить ей пойти на праздник.

Сначала Лорен считала, что она не такая, как все, из-за огромного количества веснушек, потом – из-за рыжих волос, но внезапно до нее дошло, что проблема могла быть в том, как она одевается. Родители вообще редко покупали ей одежду. Обычно она или носила то, что выбрала для нее бабушка, или донашивала вещи за братом. Чем старше она становилась, тем больше думала о том, что во всем была виновата бабушкина старомодность. Лорен ходила в школу с двумя тугими косичками и в юбке с оборками ниже колен. Родители не покупали ей вкусно пахнущие ластики и тамагочи. Вместо этого бабуля шила ей мягких кукол.

Хотя Лорен и любила бабушку, порой ей хотелось, чтобы ее не существовало.

Тем утром, когда они обсуждали праздник, мама подливала молоко в миску с завтраком Nesquik, стоявшую перед ее братом. Лорен уже несколько дней ночевала у родителей, потому что бабушка подхватила грипп и едва ли могла заварить себе чай. Она знала, что как только бабуле станет лучше, папа снова отвезет ее к ней. У него хотя бы хватало порядочности, чтобы придумывать достойные отговорки, когда он так делал: например, что они с мамой работают допоздна и Лорен некому будет приготовить ужин, или что у Эвана сейчас сложный период и ему нужно внимание, или что дочка сама об этом просит. Бабушка была не против, да и Лорен тоже.

– Думаю, нам надо отправить ее на праздник к О’Брайенам, – сказала мама, помешивая завтрак Эвана. Папа не отрывал взгляда от газеты, в то время как брат Лорен, уже практически взрослый мужчина, запихнул в рот целую сосиску. – Если она не пойдет, люди начнут нас обсуждать, – продолжала мама.

– Если она пойдет, придется что-то подарить этим девочкам, – словно жалуясь, ответил отец.

Эван встал и вышел из кухни, оставив на столе большую часть завтрака. Взглянув на маму, Лорен заметила в ее глазах тоску. Ей всегда хотелось сына. Лорен была чем-то вроде мысли, пришедшей в голову слишком поздно. Она была младше брата на двенадцать лет.

– Я не знаю, что бы им понравилось. Как думаешь, что мы можем им подарить?

Внезапно и мама, и папа уставились на Лорен, и она опешила.

– Браслеты дружбы! – выпалила она. Это Лорен хотела подарить их девочкам, потому что им бы пришлось их носить и тогда они навсегда стали бы ее подругами.

Папа отложил газету в сторону.

– Я понятия не имею, что это вообще такое.

Мама вздохнула и кивнула:

– Вряд ли они дорогие.

Две недели спустя, в день праздника, мама заставила ее надеть платье Бо Пип, самую нарядную ее вещь. Она выглядела так, словно направляется на причастие. Эван проводил ее на вечеринку. Брат всю дорогу курил, поэтому к моменту, когда они дошли, ее волосы пропахли табаком.

В руке у нее были два подарочных пакета, украшенных бантиками. В деревенском магазине не нашлось браслетов дружбы, так что ее маме пришлось съездить за ними в город.

Молли О’Брайен открыла дверь, и из дома полилась веселая праздничная музыка.

– Ой! – воскликнула Молли, словно не ожидала увидеть Лорен.

– Давай, Лори, подари их девчонке, – проговорил Эван, бросая окурок прямо перед дверью О’ Брайенов.

– С днем рождения. – Лорен протянула подарки. Она услышала доносящийся из дома смех других девочек, но Лорен еще не пригласила ее внутрь.

– Папа заберет тебя через час, – сказал Эван и ушел.

Лорен залилась краской. Ей казалось, что другие дети проведут на празднике гораздо больше времени, но она знала, что ей нужно быть дома к пяти. Принять душ, переодеться и сесть ужинать – к шести. Лечь спать – к семи. Когда Лорен жила у родителей, то у нее было не так много свободы.

– Заходи, если хочешь. – Молли сделала шаг в сторону, чтобы Лорен смогла войти.

Ей некогда было раздумывать об ее интонации. Она была просто счастлива там находиться. Лорен воодушевленно вбежала внутрь в ожидании чуда.

И она не разочаровалась. Кругом были воздушные шары. Розовые и серебряные. С потолка свисали водопады из дождика, шуршавшие, словно юбки, когда дети проходили сквозь них. В саду была умопомрачительная еда: разноцветные газировки, крошечные треугольные сэндвичи, гигантские миски с чипсами, волованами[14] и сосисками в тесте. Похоже, праздничные торты уже нарезали. Их было два – одинаковых, с блестящей шоколадной глазурью. Большие куски разложили по бумажным тарелкам. Лорен не знала, что за музыка звучала на вечеринке, потому что ее родители не слушали радио, а только смотрели новости по телевизору. Но ей было все равно: она была готова пуститься в пляс.

Лорен повернулась спиной к саду, и улыбка быстро сошла с ее лица, когда она увидела в другом конце комнаты Молли и Дейзи в окружении группы девочек, которых она знала слишком хорошо. Все они смотрели на какой-то предмет, который Молли держала в руках. Лорен узнала подарочную упаковку и сразу поняла, что это были браслеты. Девочки сосредоточенно изучали эти вышитые бисером вещицы, размахивая ими друг у друга перед носом, хихикая и нашептывая что-то друг другу на ухо. Они смеялись над ней. Смеялись над тем фактом, что они могут стать ее лучшими подругами. В тот момент она четко разглядела все их недостатки. У Молли были слишком близко посаженные глаза, у Дейзи сбоку на шее красовалось большое неровное родимое пятно, смех Норы звучал, как гоготание гуся, а у Джейн был такой большой живот, что ее майка задралась, а легинсы сползли.

Лорен хотелось уйти из этого дома и запереться в комнате, где никто не смог бы ее увидеть, но она знала, что не может сейчас пойти домой. Мама отругает ее за плохое поведение, а папа заставит выслушивать свои жалобы про отель, где он работает ночным портье. А еще у нее не было собственной спальни, где она могла уединиться. Она спала в одной комнате с братом, который весь день листал женские модные журналы. Еще хуже становилось, когда она делала вид, что спит, и ей приходилось слушать, как он расстегивает джинсы, стонет и матерится.