Просто подумалось, что ужин будет пикантнее, если невеста будет полуобнажена. И я смогу привыкнуть к виду ее маленьких грудок. В столовой было тепло, но соски всё равно сморщились и заострились, так, что мне захотелось провести по ним рукой, погладить… Я счел это хорошим знаком и вернулся на место. Пододвинул ближе новое блюдо и приказал:

— Теперь рассказывай.

— Ты убил моего отца, — без эмоций на лице произнесла Лита и, прежде чем я успел возразить, закончила: — На моих глазах.

Мне показалось, что паузу она сделала, чтобы я успел откусить и подавился. Вот было бы смешно умереть от удушья на ее глазах, но такого удовольствия я ей не доставил, хоть и закашлялся. Но оправдываться, конечно, стало совершенно бессмысленно.

Чтобы понять, правильно ли я расслышал, может, ей вообще показался я со спины или в темноте, я попросил рассказать, как всё случилось. С ее точки зрения.

— Возможно, тебя обманули, дорогая супруга, — добавил я. В этот раз мне показалось, что она снова глянула на меня с ненавистью, но голос не подвел, и Лита чуть монотонно начала рассказывать.

Я зря воображал, будто Фил до меня был простоватым идиотом. Ему были свойственны некоторые крайне неприятные черты. Так как Филом сейчас являлся я, то хотелось выразить это помягче. Но получалось плохо. Потому как этот тип действительно убил ее отца. Он проник в дом артефактора, когда там были только Лита и ее отец. Лите он наколдовал маску вроде той, что носил сам. Так я узнал, что моя маска имеет и функцию защиты от распыленного в воздухе — очень удобно!

Так вот я-он распылил ту самую зиру, которую этот идиот заказал у Мориса, даже не позаботившись о подставном лице или вроде того. И ушел через портал. Оставив Литу погибать от рук вообще-то любящего ее отца. Почему он при этом не узаконил ее статус, я понятия не имел, но и спрашивать не стал.

— Но ты выжила, — я вздрогнул от звука собственного голоса. Мы давно оба перестали есть, мне кусок не лез в горло, а Лита говорила и без того с трудом проталкивая слова сквозь зубы, словно изнутри сопротивлялась этому. А я видел перед глазами руки Мориса. Он был один и успел вдохнуть совсем немного. Что творилось в доме артефактора, я боялся представить. И мне такое спустили с рук! Мир ужасал всё больше.

— Выжила, — эхом повторила Лита. — Папа очень меня любил. Он сначала…

Она запнулась, но тут же продолжила, хотя кожа ее стала прозрачной и бледной словно и мертвеца:

— Он был уже стар, но всё еще силен. Он сумел сначала разбить руки о стены, а потом броситься на меня, уже истекая кровью. Он выбил мною окно. Я упала в кусты сирени. Они смягчили падение, хоть и изодрали в клочья мою одежду и кожу на открытых местах. Когда я очнулась, наступила ночь. Все было уже кончено.

Она отпила немного морса. Ее губы были до того бледными, что обычный морс окрасил их в кровавый цвет. Несколько багровых капель упали на грудь и стекли по бледной коже между грудями. Красиво.

— Вызванный кем-то химозник убрал всю зиру и позвал лекаря. Мирр Нантель констатировал тяжелую форму астмы. Меня они не видели.

Мне определенно нравился этот их добрый лекарь! Вот кто главная мафия мира, заметать следы за всеми — работка не соскучишься! И снова никакого расследования. Может, мне стоит создать нормальную полицию?

Хотя нет. Пока меня все устраивает и так.

— Но, если убийца был в маске, почему ты уверена, что это был я? — вспомнил я, что меня смутило. — Мало ли кто может скрываться под ней.

Лита качнула головой.

— Твое кольцо, — пояснила она сухо. — И еще. Отец был в стеклах истинного зрения. Он назвал тебя.

Я чуть не крикнул: «Да у вас и очки тут есть!», но прикусил язык. Спросить бы, почему он был в этих стеклах, вряд ли это обычное дело, носить их. Но я не спросил.

Не стоит давать Лите больше подозрений, чем у нее уже имеется. И так с ней как-то надо будет жить, чтобы она не сболтнула никому лишнего и не нашла исполнителя для убийства. Если она узнает, что я иномирец, она наверняка найдет как это использовать.

Жаль, что и спросить, зачем я убил ее отца, тоже никак нельзя. Я вроде как должен это знать. Она хотя бы не удивилась тому, что я ее не узнал. Оказывается, у нее раньше были красивые длинные волосы, почти такие же светлые как у Воргов.

Я в сердцах ударил по столу. Что за гадство! Почему об этом ничего нет в дневнике! Неужели прошлый Фил подозревал о том, что над ним проведут ритуал, и это не случайность?

Одна часть меня думала, что надо узнать, не связана ли Лита с ритуалом, и, если нет, продолжить вычислять эту опасность. Другая полагала, что за день разделаться с двумя опасностями — это и без того идти с опережением графика.

Человек слаб. Я смотрел на эту полуобнаженную неудачливую убийцу и понимал, что эта моя законная жена и, по ее же вине, единственная доступная мне до самой ее смерти женщина. Хотелось уже наконец заявить на нее свои права.

Я отвязал ее, словно случайно касаясь ее тела, но не получал на это никакого отклика. Кукла. Как есть кукла.

— Лита, ты не будешь пытаться убежать и станешь выполнять каждое мое требование, — я вложил всю силу в голос, девушка даже покачнулась. — А в остальном веди себя естественно. Как тебе хочется.

Вот теперь ее глаза засверкали яростью, и она поспешила отстраниться от меня, едва не упав обратно в кресло. Ну совсем другое дело!

Я ухватил ее за подбородок и притянул ближе, втягивая в поцелуй. Жестко смял губы, не позволяя вдохнуть, впился в ее рот. Она снова сладко трепыхалась в моих руках, и я уже думал стряхнуть со стола все на пол и разложить ее на столе, как маленькая дрянь укусила меня за язык. До крови!

Похоже, то, что не несло желания убить или сильно покалечить, было доступно в браке! Я взвыл и плашмя ее ударил по лицу. Как мне показалось, совсем не сильно, но на ее щеке расплылось алое пятно. Даже стыдно стало, но лишь на мгновение, пока я не вспомнил, что она хотела меня убить.

— Иди в спальню, — отрывисто приказал я, ища на столе салфетку, чтобы вытереть кровоточащий рот. — Разденься. Ляг на спину и раздвинь ноги пошире. А руками держись за спинку кровати.

Сам я остался на кухне, нашел наконец салфетку и, прижав ее к языку, попытался успокоиться. Мне не хотелось проверять, могу ли я убить случайно жену, вроде как совсем не желая ей смерти. Потому что я и правда слишком привязался к Лите за такой короткий срок и в моей голове она никак не желала объединяться с хладнокровным убийцей, желающим мне смерти.

Когда я пришел, Лита лежала точно так, как я сказал. И на кровати, хотя я был уверен, что она извернется, чтобы насолить мне и уляжется на пол или вроде того. Я и про руки на спинке для этого упомянул, чтобы усложнить ей жизнь.

Но Лита меня разочаровала, она не догадалась сделать ничего из того, что предполагал я. Просто продолжала прожигать меня взглядом.

Не такой я представлял нашу первую брачную ночь. Я в общем ее вообще не особо представлял, но хотелось уделить невесте больше внимания. Мне же с немеющим на месте ранки от укуса языком совершенно расхотелось ее целовать и ласкать. Еще и ее худоба — я почувствовал ее выпирающие косточки бедер, когда навалился сверху.

Она негромко вскрикнула и заелозила, пытаясь выбраться из-под меня, но браслет на ее руке уже начал двигаться, и останавливаться, чтобы позволить ей передохнуть, я не собирался.

На глазах ее снова выступили слезы, хотя, видит бог, я совсем незначительно увеличил размер.

— Не плачь, — шепнул я ей в приоткрытый в немом вскрике рот. — Мы найдем способ немного исправить браслет, и я буду редко навещать твою спальню.

— Браслет… — выдохнула она и болезненно искривилась. — Нельзя. Изменить.

Наверное, мне стоило остановиться после первого раза, когда по пятну на постели я понял, что для нее он и впрямь был первым. Но я, воодушевленный тем, что ее гримасы относились не совсем к моей технике, решил продолжить. Прервался лишь чтобы позволить ей попить. Когда я зашел за ней в столовую, она пила из того же стакана, что в первый раз, но воду. Стеклянный кувшин рядом призывно блестел прозрачной чистой водой. Я налил и себе тоже, а потом всё-таки решил выполнить свою фантазию на столе.