В ответ же я услышал многозначное урчание живота. Как своего, так и Кафки. Мы весь день на ногах. Уже вечерело. Во рту у нас кроме кислой ягоды ничего не было со вчерашнего дня. Спутники наши выглядели получше, однако дай им часа три, и они тоже руку с живота убрать не смогут.

Как только дыхание стабилизировалось, мы все дружно встали и пошли в прежнем направлении. Шли быстро, чувствуя, что за спиной остается нешуточная угроза. Мальчишке было труднее всех, но страх помогал ему поддерживать наш темп. Расслабиться себе мы позволили где-то через час. Большую часть дороги лицо Сабуро то застывало маской, то заходилось тиком. Неожиданно он подхватил с земли сук и начал со всей дури лупить по стволу ясеня.

—Нет! Нет! Так не должно быть! —палка разлетелась в щепки, и молодой парень начал лупить по стволу кулаками, — Сито! Кабуко! Почему?!

Через минуту он выбился из сил и опустился на землю, всхлипывая. На коре осталась кровь с разбитых кулаков.

Кафка подошел к парню и присел рядом.

— Я не знал твоих братьев, но прими мою скорбь. Они были воинами и погибли, защищая других от ядовитых тварей. Это была достойная смерть! Твои братья переродятся в хорошем мире. Ты не смог их похоронить как следует, но на войне и в дороге мертвые не выбирают свои могилы, — алхимик говорил тихим но уверенным голосом и молодой стражник немного успокоился, —у вас остались родители?

— Нет, отец погиб во время войны с Западом, а мать умерла прошлым летом, — парень еще раз всхлипнул и дальше говорил относительно спокойно, — после того как ее не стало, Сито предложил нам вместе наниматься в охрану. Он раньше служил наемником и учил нас с Кабуко. Если бы я лучше тренировался, то может они бы и не погибли бы! Я испугался этих рогачей и запрыгнул на телегу за господами. Кабуко ранили, а потом...

— А потом ваш наниматель столкнул твоего брата с телеги!— прервал я его самобичевание, — смерть Сито в первую очередь, на его совести, но он уже сам расплатился за нее.

— Да, Сабуро, нет толку обвинять себя в чужих преступлениях, —снова заговорил Кафка, — ты сделал, что смог. Если бы не ты, то рогачи добрались бы и до этого мальчика. Ты сегодня спас его жизнь. А если твои братья погибли, то твой долг перед родом выжить и воспитать новых сыновей за себя и за Сито с Кабуко.

— Сабуро, —заговорил Фуго высоким ломающимся голосом, —прими и мою скорбь. Также прими мою благодарность. Ты честно выполнил свой долг. Сито-сан повел себя недостойно перед лицом опасности. Если бы не он, Сато мог остаться в живых. А если бы не ты, я бы тоже остался лежать рядом с телегой.

Рю Кафка, господин Дайнслейв, благодарю вас, — продолжил речь Фуго,— только ваше участие позволило нам с Сабуро остаться в живых. Вы благородно пришли нам на помощь и теперь я ваш должник.

Мальчишка говорил серьезно и держался с достоинством. Сразу видно, что он не из семьи простых работяг.

— Мы поступили так, как должны были поступить честные люди, —ответил за нас Кафка, —но благодарите, в первую очередь господина Данслейва. Это он решительно двинулся к вам на помощь, пока я предавался сомнениям. Мало того, он уже успел спасти сегодня утром мою жизнь. Поэтому, если бы не он, то все мы уже отправились бы на перерождение.

— Да бросьте, Кафка, —не удержался я, —ваши заслуги не меньше. Я и не знал, что алхимики так ловко обращаются с копьем.

— Это все мой отец. Он не терял надежды вырастить из меня воина и вколачивал в меня умение обращаться с оружием, хотя я с детства охотнее проводил время в чтении книг. Спасибо моей доброй матушке, что она меня поддержала и я смог ходить на учебу в тэракоя*, а не махать весь день деревянным мечом. Там мне повезло с наставником, который так же, как и я, жаждал раскрывать тайны мироздания. Познания в науках его были неглубоки, но он научил меня самому искать драгоценные россыпи знаний на страницах книг и за лабораторным столом. Но давайте отвлечемся от моего пути алхимика и вернемся к насущному. Нашей жизни все еще грозит опасность. И на этот раз это не ядовитые рогачи и не кровавые гончие, а самый жестокий враг, который готов преследовать человека всю жизнь! Я говорю о голоде. У меня, простите, в животе урчит. Мы с господином Данслейвом вообще-то отправились в лес на поиски обеда, а сейчас уже время ужина.

— Наши припасы остались в телеге, но в ближайшие часы мы не можем туда вернуться, — сказал уже вполне успокоившийся Сабуро, —до ближайшего поселения, которое я знаю, отсюда несколько часов ходьбы, но в это время года в лесу можно без труда найти ягоды Чернавки.

— Нет, нет! Только не чернавка, — Кафка скривился, словно проглотил пол кило лимонов,— я не смогу проглотить больше ни одной грозди этой кислятины.

— Ну тогда еще можно найти войлочную вишню, орешник или кислицу.

— Только не кислицу, —снова скривился Кафка, —мне от одного названия уже челюсти сводит. Давайте лучше поищем орешник.

И, говорят, не может быть такого, чтобы чёрная полоса длилась вечно. Охотно в это верю, ведь через какой-то час бодро-голодной ходьбы мы забрели в кустарник лесного ореха. Конечно, значительная часть его была непригодна в пищу, ведь не сезон, да и сам он был мелким, но целая поляна компенсировала качество количеством.

После кое-какой еды, от которой наших спутников морщило (мы на ягодах уже научены лесной жизни), Сабуро стал разводить костер с помощью своего огнива, листьев и коры сухого дерева. Уже через полчаса мы сидели вокруг огня.

Меня раздражал запах пота, исходивший от моего тела. Из-за доспеха высохнуть я толком не мог, потому решил скинуть железо и вывернуть поддоспешник на изнанку. Пусть я до конца не доверял новым спутникам, было очевидно, что чем больше нас, тем проще выжить. Моему примеру последовали все, кроме юноши. Тот, вероятно, и так был легко одет, потому уже высок у огня.

Мы распределили примерное время дежурства по количеству дров. За каждым было по кучке веток, которые тот добавлял понемногу, чтобы костер продержался примерно до утра. Когда ветки заканчивались — тот будил следующего. Мелкого решили оставить на самое утро. Я же вызвался лечь позже всех.

Когда мои спутники уже улеглись спать, заняться было особо нечем. Тьма окончательно съедала свет костра уже в десятке метров. Дальше был лишь тусклый лунный свет, пробивающийся через слой облаков и кроны деревьев. Вглядываться в неизменную тьму скучно, а смотреть на костер нерационально, ведь потом во тьме ничего не видно. В таких условиях я решил провести анализ произошедшего со мной за последние два дня.

Мне довелось спасти задницу алхимика Кафки, который оказался реально полезным спутником. Он явно не похож на то, чем показался сначала. Не учёный пьянчуга, который за стенами своей мастерской ничего не может, а опытный не по годам молодой мужчина, знающий буквально все и обо всем. Интересно, все это он подслушал, пока пил в корчме или же выяснил на собственном опыте... не важно. Радует то, что он достаточно открыт. Ему хочется доверять. Сабуро Кичи выглядел совсем не как опытный стражник, скорее как неофит. Его стойка была неустойчивой от слова совсем, выносливость его неплоха, но чувство, будто он не уверен ни в одном своём движении. Не знаю, откуда у меня такие мысли. Вероятно, тело подсказывает. Тем не менее, он не выглядит опасным. Скорее всего, его голова занята мыслями о потере братьев. А вот мальчишка вызывает у меня массу подозрений. Ирис Фуго. Так он себя назвал. Может, его учитель и был хорош в сокрытии информации, сам юноша словно кричит о том, что что-то пытается спрятать. Но до утра пусть пока его тайна останется тайной. Он пережил слишком много за прошедший день, чтобы что-то говорить...

Тем временем моя смена подходила к концу. Я уже собирался будить Кафку, как услышал куда более тонкий голос, чем слышал днем. «Отец... пожалуйста, я не хочу замуж...» — Звук исходил от Фуго, все еще спящего, но изрядно ворочавшегося.

В этот момент мои губы напряглись, глаза закатились, а после долгого вздоха моя рука, словно манипулятор какого-то карикатурного робота взяла последние дрова из моей порции и бросила в костер. В голове прозвучал, с одной стороны, холодный, с другой — крайне эмоционально окрашенный вопрос: «Что?!».