На Кафке оказалось похожее белье, но покороче.
Одежду и доспехи я развесил на ветках. Потом обломал пару сучьев и надел на них свои цурумаки. Хорошо, что не потеряли их, пока вылавливал из воды местного алхимика.
Не смотря на солнце, стоять в мокром белье было прохладно и мой новый знаковый начал понемногу трезветь.
– Господин, а почему вы не разожжёте костер? У огня мы высохнем быстрее.
– Я бы с удовольствием, но у меня нет огнива. Может ты умеешь добывать огонь без него?
- Конечно умею! Я знаю 38 способов быстрой добычи огня с помощью алхимии. Но весь запас алхимических элементов и мои инструменты утопили в реке невежественные крестьяне! Они еще познают мой гнев! Дайте только мне восстановить запасы! Я заставлю их пожалеть о своем неверии и глупости. Но, мой добрый господин, преисполненный редких достоинств, почему Вы сами не добудете огонь. Вы же из благородных. Или вам жалко одной капли крови?
Капли крови? Странный вопрос. Какое отношение моя кровь имеет к огню. Капля крови. «Тебе жалко капли крови?», – вопрос прозвучал эхом в моей голове. Но голос принадлежал уже не Кафке Рю. Это был голос молодой девушки. Даже скорее девочки, которая скоро станет девушкой. Она говорила капризно-просительно. И протягивала мне кинжал с красиво отделанной серебром и костью рукояткой. А я взял этот кинжал и уколол безымянный палец на левой руке. Потом выдавил из укола каплю крови и стряхнул ее.
Капля упала на сухие листья и разбилась на брызги. Солнечный свет выделил для моих глаз каждую маленькую капельку, окутав ее трехцветной радугой. А потом кровь вспыхнула пламенем. Именно вспыхнула, то есть загорелась на сухих листьях, сложенных под ветками.
Моя сестра не хотела возиться с огнивом. Ей поручили разжечь костер, пока братья ушли на охоту. Сухие ветки сложены аккуратным шалашиком. У моей сестры обостренное чувство прекрасного. Поэтому сучья и листья в будущем костре напоминали икебану*, сложенную художником. Но поджигать она сама не захотела. А мне всегда было трудно отказать сестре.
Отец говорил, что для костра есть огниво, а жечь кровь по пустякам значит кричать на весь мир о том где ты и кто ты. Но нас с сестрой это не останавливало.
Стоп! Это не мои воспоминания. У меня нет сестры! Точнее есть, но двоюродная. Вредная долговяза девица с большими ушами. Диана старше меня на два года и всегда ухитрялась мне испортить отдых в деревне. Но кинжала с рукоятью из кости, отделанной серебром у этой дочери менеджера среднего звена из Коломны точно никогда не было. А самое главное то, что моя кровь никогда не загоралась под солнечными лучами!
Я очень не любил порезы, но как любой ребенок обдирал коленки и расцарапывал руки. Один раз на пляже я порезался раковиной и испачкал кровью солнцезащитные очки. Я проходил в них по жаре на солнце пол дня. Кровь я смыл только вечером, когда снял очки в номере и заметил пятно на дужке. Кровь засохла и побурела, но не загорелась. Да она и не должна загораться. Это же белковые клетки плавающие в плазме. Там 92% воды. Как она может гореть? Чушь. Бред.
Поглядев на алхимика с полминуты и покопавшись в мыслях, я вспомнил о крови на моих доспехах. Она не загорелась, когда попала на них. Тогда я взял нож у Кафки и проколол безымянный палец. Помнится, его ранить безопаснее других. Кровь капнула на сухие ветки, но это не вызвало никакого эффекта.
- Ну, гори уже… - я с любопытством смотрел на сложенные шалашиком дровишки – Похоже, что это так не работает, алхимик ты недоученный! – как говорил прежде, я не мог вынести вида своей крови, потому чуть было не набросился на Кафку.
Но в ту же секунду капля вспыхнула, а вслед за ней разгорелся и костер.
- Похоже, чтобы кровь загорелась, недостаточно её наличия. Нужно ещё желание и…чувства! – Кафка в восторге смотрел на горящее дерево.
- Откуда ты всё это знаешь?
- Из слухов. Один старый маг говорил, что благородные, связанные кровью с демонами, способны на подобное, даже ничего не зная о магии и алхимии… Но он говорил, что таких осталось очень мало…
- То есть ты тут на мне эксперимент ставить вздумал?! – Я ещё сильнее разозлился, и пламя стало сильнее.
- Прошу меня простить! – тот тут же поклонился и поднял сложенные руки выше головы – Я сам не знал, что получится! Господин Дайнслейв, прошу, уберите меч обратно в ножны!
- Ты…- Я только осознал, что руки рефлекторно потянулись к мечу, и тут же опустил их – В любом случае, нужно отогреться…
Я сел на землю у костра и погрузился в мысли. Образы былого всплывали перед глазами, словно я сидел перед двумя мониторами. Я видел мое прошлое. Свои студенческие годы, тренировки в любимом зале, свидания, семью. Но параллельно этому всплывали образы расплывчатые, заторможенные, неполные, на которых были совершенно незнакомые мне люди… или не люди… Я не понимал почти ничего из того, что там происходило, почти все было размыто и расплывчато.
Тем временем тело мое село в позу лотоса. Сам не заметил. Снова. Вот же традиционная тушка мне досталась. Кафка уже на боку лежит и дрыхнет перед костром, а я тут «медитирую».
Тем не менее, долго рыться в голове я никогда не любил, потому вскоре встал и начал упражняться с мечом. Тело явно хорошо владело им, тогда как мой разум был ещё слишком не подготовлен для подобного.
В целом, пока Кафка спал, мне довелось сделать массу вещей. Вспоминая видео, в которых индусы строили дома с бассейнами с помощью лопаты и мачете, я воодушевился и выточил пару коротких копий из относительно прочного дерева. Благо, нож у алхимика хороший, и марать меч не приходится.
Пока бродил по лесу, я видел много разных животных, привычных мне, но были и необычные экземпляры. Рогатые кролики, например, которые не убегают, а бегут тебя таранить.
Спящий алхимик, который храпит так громко, что за тридцать шагов слышно, голод, который уже начал сводить желудок, головная боль от попыток что-то вспомнить – это краткое описание моего дня. Потому я очень ждал возможности всучить острые палки Кафке и, в качестве опохмела, отправить его добывать пропитание. Пусть что-то подсказывало, что это плохая идея, мне не терпелось её реализовать.
Одежда моя, высохла. К сожалению, купание в одежде не приравнивается к стирке, но от запаха пота после многочасового бега по пересеченной местности я избавился. Так что я с удовольствием натянул рубаху и штаны.
Решил посмотреть при солнечном свете на кошелек, который мне достался вместе с катаной от первого встретившего меня аборигена.
Монеты были двух типов. На сколько я понимаю, золотые и серебряные. Серебряные были с ноготь размером. На одной стороне монет был выдавлен чей-то профиль, а на другой изображалась скрученная лапа какой-то хищной птицы. Серебро было местами потемневшим, сами монеты выглядели затертыми, а некоторые и помятыми.
Золотые были размером с советский рубль с Ленином. С одной стороны на монете была насечка в виде чешуи, а на другой дракон изрыгал пламя. Эти денежные знаки выглядели так, как будто их только вчера отштамповали на фабрике китайских сувениров. Идеально гладкие и блестящие на солнце. Золотых в кошелке было четыре монеты, а серебрушек штук тридцать. Я собрал денежку обратно в кожаный мешочек и закрепил на поясе. К сожалению я совершенно не понимал много у меня денег или мало. Достаточно ли этого чтобы прожить сытно пару лет или лишь для того, чтобы раз пообедать?
Осмотрел доспех. Кожаная основа, на которую крепятся защитные платины тоже уже высохла. Но облачаться в самурая я сразу не стал. Заметил, что между пластинами набился ил, который теперь засох. Я сел у костра и стал вычищать доспехи с помощью ножа, щепки, пучка травы и ненормативной лексики. Влажным можно было отчистить его за пару минут, а теперь придется повозиться.
Можно было и так одеть, но это неуважение к себе и к снаряжению, которое явно дорого стоит. Выскребая засохший ил с песком, я пытался понять из чего сделаны защитные пластины. Материал плотный, хотя явно легче железа, и прочный. Согнуть самую тонкую пластинку, упирая ее лежащий на земле камень, у меня так и не получилось. Поверхность гладко отполированная, но не блестящая, а скорее матовая. И судя по ощущениям, я считаю ее своей вещью, с которой давно сроднился.
