А действует он как-то непрофессионально, — заметил я. Не удосужился развернуть меня к себе спиной. Стоим лицом друг другу. Рискованно поступает. Руки трясутся, похоже, от неуверенности. Увлёкся обыском, а на моё поведение почти не обращает внимания. Мои руки, кажется, совсем упустил из виду. Или это только кажется?

— Где документы? — недовольно спросил таксист.

— Какие документы? — не понял я.

— Ты вёз с собой документы. — Он поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. Нервно, панически, мне показалось, что находится на грани истерики, ещё чуть-чуть — и сорвётся. И он тоже понял это. Дабы вернуть себе контроль над ситуацией, прикрикнул: — Не валяй дурака!

Зря он это сделал, вышло крайне неубедительно, голос дрожал.

— Ах, ты о них… — я сделал вид, что понял, о чём он. — Они в кармане, — соврал я, — в джинсах.

В его глазах зародилась надежда. Кажется, я достаточно реалистично сыграл роль расколовшегося, струсившего слабака. Он потянулся к карману и допустил грубейшую ошибку — отвёл ствол чуть в сторону. Теперь пистолет уже не был направлен на меня. Так было удобнее обыскивать, но именно это его и подвело.

Я медленно и незаметно для него начал слегка опускать левую руку вниз. Когда скрывать движение от взгляда таксиста уже не было возможности, я, что было сил, ударил его по руке, в которой он держал пистолет. Оружие упало на пол и отскочило в сторону.

Моё сопротивление стало для него полнейшей неожиданностью. Решительная и внезапная атака сразила наповал. Единственное, на что хватило таксиста, это растерянно на меня посмотреть.

Я со всей дури толкнул неудачливого налётчика от себя, не забыв при этом зацепить своей ногой обе его ноги. Таксист рухнул на бетон. Я наклонился, схватил пистолет и направил его на таксиста.

— Спокойно! — крикнул я. — Не двигаться!

Вероятно, он сильно ударился головой о пол, потому что сейчас просто лежал, не предпринимая попыток подняться. Обеими руками держался за затылок, лицо перекошено от боли.

Удостоверившись в том, что таксист обезврежен, я достал из кармана видеофон и набрал номер полиции.

— Парень неадекватен, — сказал лейтенант. — Мы рассчитывали на вашу помощь в этом деле.

Я в недоумении пожал плечами:

— Мне нечего добавить.

В полицейском участке тепло и уютно. Сотрудники культурные и обходительные. Старший из них, капитан, сидел в углу и почти всё время молчал. С миролюбивым видом он наблюдал за нашим разговором. Его подчинённый, молодой и энергичный лейтенант, расхаживая по кабинету, допрашивал, однако со стороны это выглядело как доброжелательная беседа двух уважающих друг друга малознакомых людей.

— Хотите ещё кофе? — предложил лейтенант.

Я на секунду задумался. Это уже третья кружка, что, вообще-то, слишком много для меня, но напиток настолько вкусный и бодрящий, что я не смог отказаться:

— Да, пожалуй.

Лейтенант живо подхватил кофейник, нажал пару клавиш на нём и направился ко мне. Пока он шёл, кофе уже приготовился, я протянул кружку, лейтенант наполнил её.

— Кстати, забыл вам предложить в начале, — лейтенант даже смутился, — есть вкусные пончики с ванилью. Хотите?

Я решил не злоупотреблять гостеприимством и отказался.

Лейтенант вернул кофейник на место, деловито потёр ладони и продолжил:

— Итак, давайте ещё раз повторим. Для протокола. — Он подошёл к стереокамере, нажал на кнопку записи и спросил: — Значит, вы утверждаете, что не знакомы с нападавшим?

— Нет, не знаком, — ответил я, стараясь выглядеть как можно официальнее.

— Следовательно, между вами не происходило каких-либо конфликтов?

— Абсолютно в этом уверен. Я бы запомнил.

— Может быть, вы можете что-то прояснить по поводу претензий, которые вам предъявил нападавший? Возможно, у вас есть какие-либо сведения, связанные с вопросами, которые он вам задавал?

— Нет, ничего такого мне не известно.

Лейтенант вопросительно посмотрел на капитана, ожидая, что тот что-либо добавит. Но капитан отрицательно мотнул головой, и лейтенант отключил стереокамеру.

— Всё ясно как белый день, — резюмировал лейтенант. — Парень свихнулся.

— Вы, правда, так думаете? — спросил я, отхлёбывая кофе.

— Других вариантов у меня нет. Первое, — лейтенант принялся загибать пальцы: — мы связались с его супругой, а также с работодателем: везде дают положительные характеристики. Ни коллеги, ни близкие даже слышать не хотят о том, что он может быть каким-то образом связан с преступным миром. Второе, наше досье на него считай, что пустое: пара штрафов за нарушение правил дорожного движения — вот и всё, что у нас на него есть. Да и штрафы — чепуха полнейшая: превышение скорости и ещё что-то в этом роде, что, в общем-то, неудивительно для профессионального таксиста. Третье, — лейтенант улыбнулся, — пистолет — ненастоящий…

— Вот как? — удивился я. — А выглядит…

— Совершенно верно, — подтвердил лейтенант, — выглядит очень натурально. Но, слава богу, это всего лишь макет, игрушка, выполненная из металла. По утверждениям таксиста, эту железяку забыл в машине один из клиентов пару недель назад. Он хотел вернуть игрушку владельцу, да никак не мог припомнить, кто её оставил.

— Любопытно.

— Ну, и кроме того, сам нападавший до сих пор находится в состоянии шока от содеянного. Он только и делает, что твердит одну и ту же фразу: «Ума не приложу, что на меня нашло». Сначала мы подумали, что это последствия удара головой — следует заметить, нехило вы ему врезали. Но потом мы засомневались и подключили врачей. Сейчас с ним работают психиатры. Я уже почти не сомневаюсь, что они найдут какие-нибудь отклонения. Думаю, реальный тюремный срок ему не грозит, обойдётся лечением в клинике.

— Я нисколько не против, — сообщил я. — Разумеется, если его поведение не опасно для окружающих.

— Это радует, — вступил в разговор капитан. — Умение прощать — великий талант. Тем более, когда речь идёт о человеке, который не в себе. Ваша миролюбивая позиция в этом вопросе может спасти парня.

Его слова мне польстили. Приятно осознавать себя человеком, от решения которого зависит судьба другого. Я великодушно подтвердил:

— Да, это так.

Однако моя командировка вновь оказалась под вопросом. Я опять представил себе измученное лицо шефа и решил, что не хочу его расстраивать.

— Единственное, что меня действительно смущает, — сказал я, — так это моя командировка. У меня вылет через несколько часов. Буду отсутствовать неделю, а может быть и две. Разрешат ли мне вылететь? Не понадоблюсь ли для дачи дополнительных показаний или для участия в других процедурах?

— Нет-нет, — уверил меня капитан, — неделя и даже две погоды тут не сделает. Можете со спокойной душой ехать в командировку. В крайнем случае, мы свяжемся с вами по видеофону. А так — вы дали вполне исчерпывающие показания, думаю, нет смысла ожидать в этом деле каких-то новых фактов.

Я соврал. Командировка была не единственным обстоятельством, которое меня смущало. Вся эта история выглядела сейчас странной. Была какая-то натяжка в словах обходительных полицейских.

В один момент внутри даже зародилось подленькое подозрение: уж не заодно ли они с опростоволосившимся таксистом? Не прикрывают ли своего подельника? Послушать их — так всё гладко и понятно. Мутная история, странная.

Впрочем, я тут же отмёл эту мысль, это было бы уже слишком. С какой стати таксисту на меня охотиться? И с чего бы полицейским его прикрывать? Нет, чепуха всё это, ерунда, надуманно и уж совсем неубедительно.

Но было что-то в этой истории, какие-то детали, неподдающиеся логическому объяснению.

Между тем, стражи порядка, кажется, закончили и готовы были распрощаться. А это означало, что времени у меня совсем не оставалось. Я лихорадочно соображал, за что бы ещё зацепиться.

— Послушайте, — вспомнил я, — а ведь таксист говорил о докторе Кальвин. Он так и спросил: зачем ты ходил к доктору Кальвин? Откуда он про неё узнал, если он сумасшедший?