А через год — празднование юбилея рода, двести пятьдесят лет. А где-то между — получение титула, тоже придётся как минимум приём в Смолевичах организовывать.
Общение с одноклассниками и одноклассницами оставило преимущественно тягостные впечатления. Я ещё летом заметил, что мы отдалились друг от друга, и многие приятели кажутся мне инфантильными, что ли. Сейчас же к этому всему добавились явные нотки зависти, которая прорывалась то резкостью и ехидством, то попыткой получить с меня какие-то материальные выгоды. И подпитывалась эта зависть слухами о том, сколько мог бы стоить тот самый пожарный автомобиль, что я подарил городу. В стиле «Надо же, может позволить себе ТАКИЕ подарки!» или, как вариант «если может себе позволить ТАКОЕ, то и…» — и дальше рассуждения на тему, что с меня можно поиметь. Из всех сверстников остались буквально два-три человека, с которыми можно было о чём-то поговорить и не ожидать ежеминутно каких-то странных просьб. Причём если один из них был просто тот ещё весёлый раздолбай, то другого, как и его приятеля, с которым только-только начало налаживаться знакомство, я в гимназические годы считал зазнайкой, снобом и вообще занудой. Но сильнее всего удивило то, что эти двое, оказывается, вполне себе приятельствуют уже не первый год! А «раздолбай» учится в Борисове на пожарного. Своеобразное такое чувство, когда узнаёшь вроде бы знакомых людей с совершенно новой стороны, да…
А у Пырейниковых в мастерской появился новый работник, точнее — ученик! Трофим Ильич добыл где-то парня восемнадцати с небольшим лет, с даром Печатника и потенциалом чуть больше полутора единиц. Парень не то не смог, не то не успел поступить в бесплатное училище, а на платное — он такую сумму себе и представить-то мог с трудом, не то, чтобы иметь. Парнишка почти не глядя подписал ученический контракт, предусматривающий сохранение тайн рода, и грыз гранит науки так, что только крошки с искрами летели. Гипотетическая же перспектива принятия в род, если покажет себя, которую ему осторожными намёками обрисовала младшая из внучек и вовсе привела Кузьму в перманентный восторг. Хм, а ведь если старый Пырейников решит свои проблемы с покровителем, то при принятии парень вполне может получить единичку в потенциал, а уровень в два с половиной — это, по нынешним пырейниковским раскладам вполне себе «ого»! Но оба деда были пока одинаково сдержаны.
«Это он сейчас порхает от радости, получив резкое повышение и статуса, и благосостояния. Но человек существо такое, что быстро привыкает ко всему, к хорошему в том числе. И через какое-то время начинает считать, что вот это вот „хорошо“ — это норма, это так и должно быть, по умолчанию, так сказать. И начинает хотеть большего, вне зависимости от того, заслуживает ли он это. Вот если через полгода его настрой не изменится — тогда можно будет уже о чём-то говорить».
Это мой внутренний дед так объяснил. Пырейников тоже, судя по всему, придерживался схожего мнения, но высказывать его вслух, да ещё при мне, при человеке постороннем по отношению к роду не стал.
Передал патриарху артефакторов приглашение привозить и парня, и младшую внучку ко мне на изнанку на охоту, когда им придёт пора пробивать первый барьер. Дед (не мой внутренний, а соседский) растрогался, много благодарил и выражал признательность, но скидку на новую партию артефактов не дал.
Да-да, я «опять за старое» — для Алёшкино и Курганов грузовики я так и не сделал, пустив «заготовки» на подарок. Причём Беляковы, посоветовавшись и даже немного поругавшись, решили, что нужно два трёхосника, один с насыпным кузовом, второй — фургон с жёстким верхом. И к ним желательно «хотя бы» по три запасных накопителя, на животных макрах, пусть и нулевого уровня, хотя лучше бы первого. Мол, тогда можно будет нанимать неодарённых шоферов, а с учётом бесплатной зарядки в Дубовом Логе такая схема, когда два макра в кабине (один в работе, второй — в запасе), а два — на изнанке, заряжаются, полностью окупится уже в среднесрочной перспективе, по сравнению с покупкой одноразовых растительных.
Доставку исходных грузовичков и потребных материалов они уже заказали, прибытие груза в Буйничи ожидается шестого февраля. А шкловская бригада, между тем, как поехала домой на Новый год, так там и осталась, за отсутствием у меня работы для них. Придётся вызывать, один я там закукарекаю рамы переделывать.
Ещё за эти дни сходил на кладбище. Всё завалено снегом, только главные дорожки прочищены. Расчистил взятой у сторожа лопатой проход к могиле бабушки, постоял, посмотрел на сугроб и понял, что раскапывать всё — никакого смысла нет. Рассказал тихонько главные новости из своей жизни и пошёл домой.
Двадцать шестого утром я поехал в Минск — проверить остаток на «музыкальных» счетах в банках и купить, точнее — заказать, в магазине в ожидании случайного покупателя такие вещи если и валяются, то чрезвычайно редко и вследствие стечения весьма особенных обстоятельств. Оказалось, что и заказать не так уж просто. Мало того, что мне, как не титулованному дворянину продать могли как максимум только тот самый стометровый в диаметре купол, зато вплоть до четвёртого уровня включительно, так ещё и требовалось предъявить документы, что у меня есть собственность, где он может быть законно установлен. Будь я бароном — подтверждения бы не спрашивали, стали бы доступны два следующих стандартных размера (или под заказ всё, что между ними), а разрешённый уровень защиты вырос бы до дести для стометрового и пяти для всех остальных куполов.
Возникла мысль купить купол и для убежища в Викентьевке, но этот порыв души решил придержать. Судя по статистике прорывов в Осиповичском районе, мы в прошлом году «выбрали лимит» лет на пять вперёд, но вероятность — это не гарантия и не расписание, так что всё возможно. Но — маловероятно. Арсенал, опять же, там убог до изумления. Но сейчас я ни себе, ни поселенцам ничего существенно лучшего позволить не могу, по закону. Если стану бароном — смогу посадить дружину, пусть даже тех дружинников будет три человека, формально это позволит иметь арсенал любого разумного размера и состава.
О, кстати, дружина — она в такую копеечку обойдётся, и создание, и содержание, а ведь надо! У нас в районе, как я уже говорил, пять титулованных родов. У Клёнова и Шипунова — оба мои соседи, дружина по десятку человек, как раз для того, чтобы посадить в каждой деревне по паре-тройке человек при убежище и арсенале для ополчения, и ещё парочка — для личной охраны, а скорее — для статуса. У Грушницкого, который произошёл от боковой ветви графов Грушевских, тех самых, что Подгрушье построили, откуда одна из моих не состоявшихся невест, всей дружины ровно три человека, именно для статуса. У четвёртого, Вересковича, чья усадьба стояла почти строго на север от города, напротив места впадения в речки Цна в Гайну, и который владел деревнями рядом и лесами восточнее Цны, дружины и вовсе не было, за ненадобностью. Род уже полтора века был вассалами нашего графа Сосновича и отлично себя чувствовал в этом качестве. А вот у графа — там было много всего. И егеря, что за его (или арендованными казёнными) лесами смотрели, да единичных изнаночных тварей, из прорывов разбежавшихся, отлавливали; и графская стража, что работала вместе с государевой полицией; и гвардия, для охраны графа, семьи, усадьбы и придания статуса; и, собственно, дружина — фактически, пехотная полурота без артиллерии и тяжёлого вооружения, но с магами, какими и в каком количестве — секрет. Графская дружина использовалась там, где нужно было добавить усиление, будь то помощь егерям при прорывах или страже с гвардией.
Мне графский размах был не нужен, неподъёмен по деньгам, да и непозволителен по статусу. Но и тройкой, даже десятком бойцов не отделаюсь, увы. Я уже когда-то считал, помнится, что для надёжной круглосуточной охраны портала и для дежурства в Викентьевке, с хоть каким-то патрулированием окрестностей, нужно будет от двадцати четырёх до тридцати двух человек, из них минимум двое-трое одарённых, а лучше — человек шесть. Разовые выплаты при найме, довольствие — вещевое, котловое, денежное, оружие, снаряжение, лечение опять же! Ладно, не буду себе нервы портить, всё равно правильно не посчитаю, потому как многого не знаю, а спросить у знающих — не могу пока.
