Услышав этот вопрос, я напрягся. Никто никогда не спрашивал меня об этом. Все члены команды, да и мама с сестрой полагали, что если выпадет шанс попасть во вторую лигу или выше, то с учебой будет покончено. Не желая смотреть правде в глаза, я решил увильнуть от ответа:

– «Пари Сентрал» находится в третьем дивизионе. Но мы в двух очках от продвижения, а это значит…

– Постой… Продвижение? Очки?

– Да, – медленно проговорил я. – Мы набираем очки. Два за победу, один за ничью, ноль за поражение. Три команды, набравшие наибольшее количество очков, переходят в высшую лигу. Четыре с наименьшими спускаются на ступень вниз. В случае равного количества очков учитывается число забитых мячей…

Она с бешеной скоростью строчила в блокноте, стараясь все записать.

Я нахмурился.

– Ты не знакома со структурой уровней европейского футбола, принятой в УЕФА?

– Я почти ничего не знаю об этой игре.

– Ничего? – Я сел ровнее. Кажется, мне только что предоставлялся отличный повод отвлечь внимание от своей персоны.

Джени пожала плечами.

– Я знаю, что это длинная игра и мало кто забивает мячи.

Я с трудом подавил смешок.

– Почему Антуан отправил тебя брать у меня интервью?

– Другой парень заболел. – Она приподняла бровь. – А что? Ты не привык, что кто-то не в курсе твоей славы и достижений? Извини, что разочаровала. Но я пришла сюда немного узнать о тебе и поговорить о предстоящем матче против… – она сверилась с записями, – «Консолат Марсель».

Я расхохотался. Мне нравилась ее колючесть, а отказ льстить мне, как это делали многие другие – и мужчины, и женщины, – казался глотком свежего воздуха в зловонном облаке моего собственного «таланта», которым я так долго дышал. Я часто вел себя как самодовольный мерзавец, только чтобы держать людей на расстоянии. Однако с этой девушкой мне хотелось сбросить маску и просто поговорить. Но я не мог позволить себе роскошь раскрыть правду.

– Вот тебе статья, – предложил я. – «Пари Сентрал» побеждает. Конец.

– Благодаря тебе? – осведомилась она. – Их лучшему нападающему?

Я насмешливо улыбнулся одним уголком губ.

– Ты хоть знаешь, что делает нападающий?

– Много бегает? Пытается забить мяч в сетку?

У меня вырвался еще один смешок.

– Ну да, точно. Нападающие много бегают. Но я центральный нападающий. Бомбардир. – Я склонился над столом и понизил голос на октаву: – Из тех, что забивают все голы.

Джени бросила на меня быстрый взгляд, а потом посмотрела на часы.

– Три минуты.

Я моргнул.

– Что «три минуты»?

– Ровно столько тебе потребовалось, чтобы начать ко мне клеиться, тем самым уподобив это интервью всем прочим, где меня не воспринимали всерьез. Теперь я хочу поскорее уйти отсюда.

Улыбка тут же испарилась с моего лица. Я откинулся на спинку стула. Видимо, с ней раньше не слишком-то хорошо обходились. Ну да, без сомнений. Порой мне самому хотелось кричать от того, как мужчины отзываются о женщинах или общаются с противоположным полом. Но если из-за этого Джени будет видеть во мне лишь очередного спортсмена, значит, так тому и быть.

– Ты ничего не знаешь о футболе и явно не стремишься узнать. Так зачем ты здесь на самом деле?

– Хороший вопрос, – отозвалась она. – Я хочу писать о чем-то настоящем…

– А-а, понимаю. Кучка парней, гоняющих по полю мяч, недостойна твоего внимания.

– Я должна написать эту статью в надежде получить задание получше.

– Получше. – «Что-то поинтереснее футбола». Внутри снова закопошилось давно похороненное желание, но я подавил его с привычной легкостью. – Что ж, зато честно.

– Слушай, наверняка соккер…

– Футбол.

Она стиснула зубы.

– Я не сомневаюсь, что футбол важен для тебя, для Франции и… всей Европы в целом. Но сейчас в мире происходят гораздо более важные события. Значительные, страшные, создающие историю. И мне хотелось бы писать о них, а не об игре в мяч.

Джени откинулась на спинку стула. Казалось, она ждала, что я вот-вот вышвырну ее за дверь, и даже не подозревала, что облекла в слова мое самое заветное желание. Сам я никогда не говорил об этом вслух.

– Согласен, – отозвался я и перевел взгляд с Джени на кухонное окно, за которым Софи старательно наливала лимонад из тяжелого кувшина в стакан. – В мире есть события поважнее. И занятия тоже.

– Например, врач? – тихо спросила Джени.

Я взглянул на медленно вращающиеся колесики диктофона, лежавшего на столе передо мной. Стоит мне произнести эти слова, и они запечатлеются на пленке, станут более реальными и выйдут за пределы маленького дворика. Их услышит американская девчонка и разделит это знание со мной.

Джени подалась вперед, вторгаясь в мое личное пространство.

– Что будет с медициной, если «Пари Сентрал» перейдет во вторую лигу?

Я посмотрел ей прямо в глаза.

– Я брошу учебу.

– Ты хочешь именно этого?

– Только между нами?

– Конечно.

Я раздумывал, что ответить и стоит ли вообще отвечать на ее вопрос. Эта девушка была со мной честна, и мне не хотелось ей лгать.

– Не для публикации, – наконец сказал я. – В этом мире есть вещи важнее моих желаний. А в статье, Джени Мартин, можешь написать, что для меня нет ничего важнее футбола.

Между нами воцарилось молчание. Я вдруг осознал, что мы оба склонились над столом, и друг от друга нас отделяет меньше фута. Тут же в голове мелькнула дурацкая мысль, что Джени заглядывает мне в глаза, стремясь прочесть то, о чем я думаю.

Задняя дверь дома со скрипом отворилась, разрушая магию момента. Я отвел взгляд от Джени и улыбнулся сестре:

– Отлично, Софи.

Она спустилась по ступенькам во двор, одной рукой опираясь на костыль, а в другой неуверенно держа высокий стакан с лимонадом.

– Я тебе тоже налила, Адриан, но могу нести только по одному зараз.

– Я скоро приду на кухню, – сообщил я.

Сестра просияла в ответ, и эта мягкая, полная обожания улыбка мгновенно заставила меня вспомнить, что я несу ответственность за них с мамой.

«Но это вовсе не мешает мне снова встретиться с Джени».

Я протянул руку и нажал на диктофоне кнопку «стоп».

– Ну что, до субботы?

Она удивленно кашлянула.

– А что случится в субботу?

– Закончим интервью. Тебе нужно собственными глазами увидеть футбольный матч, иначе твоя статья будет напоминать дилетантский лепет. Хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез?

Она на мгновение сжала губы.

– Да.

– Я тоже. В субботу в полдень на стадионе «Жан-Марк». После мы закончим интервью.

– Антуан велел сдать статью через два дня, – пояснила она.

– Передай Антуану, что я просил подождать.

Гордость явно мешала Джени быстро согласиться. Пытаясь потянуть время, она сделала еще один большой глоток лимонада.

– Ладно, в субботу, – в конце концов сказала она. – Ради статьи.

– Хорошо, – отозвался я, глядя ей прямо в глаза. – Ради статьи.

Джени допила лимонад и поставила стакан на стол.

– Большое спасибо, Софи. Как раз то, что нужно. – Она подхватила сумку, убрала в нее диктофон и карандаш с блокнотом, а затем повернулась ко мне. – До встречи.

– У тебя на подбородке капля лимонада, – заметил я.

– Где? – Она быстро поднесла руку ко рту. – Нет, я не…

Я молча вскинул брови и протянул ей салфетку со своим рисунком.

Джени раздраженно отдернула руку от совершенно сухого подбородка. Я полагал, что она просто развернется и зашагает прочь, но, вопреки моим ожиданиям, Джени выхватила у меня салфетку, бросила в сумку и спокойно направилась к дому.

Конечно, сейчас о настоящих чувствах не шло и речи, но я знал, что вполне способен влюбиться в Джени. Однажды.