Мы перекусили сэндвичами в уличном кафе, а потом на машине Брэма отправились в клуб «Побег». Мне-то казалось, что для ночного клуба слишком рано, но прежде, чем оказаться в помещении, наполненном громкой пульсирующей музыкой, я выяснил, что сейчас около восьми вечера.

– О-о, у тебя говорящие часы! – крикнула Аника мне в ухо. – Суперкруто!

Притупленный наркотиком и оглушенный громкой музыкой мозг отказывался здраво мыслить, и я не нашелся с ответом. Впрочем, это не имело значения. Аника попыталась вытащить меня на танцпол, но я отказался. Может, я и был под кайфом, но не настолько, чтобы танцевать перед кем-то.

– Хочу присесть, – объяснял я, пытаясь вырваться из ее худых, но сильных рук.

Кругом грохотала музыка, а клуб был битком набит людьми. Случись здесь пожар или какое-то другое происшествие, мне конец.

«Из-за дури ты стал параноиком. Лучше возвращайся в отель».

«Почему? Шарлотты здесь нет. Она в безопасности».

«А ты?»

Да пошло оно все! Я устал от этой рутины, от образа жизни, который сам же и установил для себя. И поэтому решил сегодня просто плыть по течению, а после разбираться с последствиями. Ведь мой глупый, затуманенный разум не видел никаких угроз, кроме виснувшей на мне Аники. Нужно просто держаться подальше от цепких рук и постараться не разозлить ее.

– Где ты остановился, Ной? – вдруг спросил Джеймс.

– В районе красных фонарей, – предположил Шуйлер. – Там живут все американские туристы. И кайф, и девчонки под боком.

– Нет. В отеле «Сэр Альберт».

Внезапно повисло молчание.

– «Сэр Альберт»? О-ля-ля, – рассмеялся Шуйлер. – Ты принц? Член правящей семьи Америки, принц Ной?

– Что ты, приятель. Если бы. Я снял номер только на одну ночь, – ответил я, проклиная свой болтливый язык. Мое правило номер четыре гласило: «Раз ты слеп, как летучая мышь, молчи, что у тебя есть деньги». – Решил немного шикануть. На одну ночь.

– Да-да, конечно, – хмыкнул Шуйлер. – Само собой, на одну ночь.

Я мысленно отругал себя последними словами и почти физически чувствовал, как они оценивают мою кожаную куртку, часы и солнцезащитные очки какого-то дорогого бренда – подарок Авы.

«Принц Ной? – ехидно вопросил внутренний голос, в последнее время поселившийся в моем сознании. – Не забудьте подготовиться, ваше высочество. Вас знатно поимеют этой ночью».

Они начали болтать на голландском – даже британец Джеймс, как оказалось, владел этим языком, – и я ощутил, как поменялась атмосфера. Казалось, стало холоднее. В конце концов, ребята решили, что пора уходить, и усадили меня в машину Брэма, втиснув между Джеймсом и Аникой.

– Думаю, мне пора в отель, – запротестовал я.

– Ну нет, дружище, – возразил Брэм с переднего сиденья. – Мы едем ко мне домой на вечеринку. Вид на канал, и все такое, – добавил он с мрачным смешком. – Тебе понравится.

– Не сомневаюсь, – пробормотал я, пытаясь придумать, как выбраться из затруднительного положения и сохранить при этом все части тела.

Однако я стал медлительнее из-за дури, да и Аника не оставляла меня в покое. Она повернулась боком на сиденье и прижалась грудью к моему плечу, скользнув рукой вверх по ноге.

– У меня есть девушка, – резко произнес я и перехватил ее запястье, удерживая на месте. – Этого не будет.

– Этого? – пискнула Аника, а затем громко рассмеялась. – Мы лишь немного развлечемся. Трах в кустах, помнишь?

– Нет. – Я повысил голос, чтобы было слышно на переднем сиденье. – Брэм, останови машину. Я сам доберусь.

Он ничего не ответил. Аника, видимо, тоже решила не тратить на меня слова, зато сказала что-то по-голландски. Они вчетвером что-то активно обсуждали и больше не смеялись.

«Гребаный идиот», – обругал я себя, но было уже поздно.

Вскоре Брэм остановил машину и заглушил двигатель. Распахнулись две дверцы: пассажирская спереди и левая задняя. Шуйлер и Джеймс вылезли из автомобиля, а Брэм остался за рулем. Аника по-прежнему терлась рядом со мной.

Она тут же оседлала меня, сняла солнцезащитные очки и провела руками по моим волосам.

– О-о, а ты красавчик, принц Ной, – проворковала она и задвигала бедрами, прижимаясь ко мне. – Давай-ка поиграем. Мы вместе поговорим на прекрасном французском, а потом ты мне заплатишь, ja? За доставленное удовольствие.

Брэм на переднем сиденье закурил сигарету. Джеймс и Шуйлер были где-то снаружи. Видимо, стояли на страже, где бы мы, черт возьми, ни находились.

Я вздохнул.

От серьезности происходящего кайф полностью развеялся. Однако эти четверо даже не подозревали, что я уже участвовал в подобных состязаниях. Однажды вечером меня ограбили в Квинсе, после того как я вдоволь покатался на метро, а потом еще раз в Адской кухне, где Шарлотта лишилась своей скрипки. К тому же это путешествие меня до крайности измотало. Мне сейчас точно не до перепихона.

Когда Аника потянулась к ширинке джинсов и попыталась расстегнуть молнию, я сжал ее запястья с такой силой, что она взвизгнула. Я скинул ее с коленей и схватился за дверцу машины, услышав, как девушка врезалась головой в стекло.

– А-а-ай! Ублюдок! – вскричала Аника и пнула меня ногой. – Брэм! Джеймс! Hij mi pijn![30]

Крепко сжимая в руке белую трость, я на ощупь открыл дверцу и выбрался из машины.

Тут же раздался шорох шагов по бетону, и чей-то кулак заехал мне в правый глаз. Ощущение, будто вмазали кувалдой – только в десять раз сильнее, поскольку я не мог предвидеть удара. Однако былая апатия неожиданно принесла свою пользу. Боль казалась такой далекой и незначительной. Я замахнулся белой тростью, с удовлетворением почувствовав, что она врезалась кому-то в пах. Шуйлеру, судя по страдальческому писку. Отлично.

Ощутив приближающийся удар, я увернулся и шагнул влево, чтобы не оказаться зажатым между новыми «друзьями» и машиной. Однако Брэм почти мгновенно оказался рядом.

– Ты тронул Анику? – спросил он, схватив меня за лацканы куртки.

– Еще как тронул! – взвизгнула та. – Всю меня облапал, а когда я сказала, что придется заплатить, ударил по голове!

Я никак не мог понять, для чего нужно это маленькое представление, но от нелепости происходящего не смог сдержать смеха.

– Ради всего святого. Я не хотел причинять тебе боль…

– Думаешь, это смешно? – С этими словами Аника с силой залепила мне пощечину. По лицу разлилась сокрушительная волна жгучей боли, а кожа загорела словно огнем.

Я устало усмехнулся.

– О, Аника. Знал ведь, что ты любишь насилие.

После этого я мало что помню.

Думаю, я хорошо дрался, но они превосходили меня численностью и, что немаловажно, обладали зрением. Я прилично угостил Джеймса и Шуйлера ударами, но Брэм уничтожил меня, как катящийся с холма валун.

Они забрали оба моих кошелька – настоящий и наживку для воров, – часы, чертовы солнцезащитные очки, трость и, что хуже всего, сумку, в которой лежали телефон, прибор для считывания денег и устройство преобразования текста в голос. Все, что мне было так необходимо. Слава богу, у меня хватило ума оставить в отеле паспорт и немного наличных на крайний случай.

Они бросили меня избитого, залитого кровью где-то на улице. Раздался визг шин, а потом все стихло. Ни поблизости, ни где-нибудь вдали не гудели автомобили, лишь трещал над головой какой-то уличный фонарь. Я чувствовал солоноватый запах воды и собственной крови, вытекавшей из носа, рта и подбородка.

Долгое время я просто лежал на тротуаре. Голова кружилась, а подо мной будто бы вращалась земля. Я крепко зажмурился, чувствуя, что сознание то появляется, то исчезает, как плохой радиосигнал.

– Уходи уже, – пробормотал я и наконец-то провалился в забытье.