В невероятных глазах Дейзи горел неподдельный страх. Воспоминания о той ночи нисколько не потускнели в ее памяти, и я почувствовал, как тает злость, оставляя после себя лишь беспокойство. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы Дейзи была в порядке. Я мечтал сделать ее счастливой. Она этого заслуживала.

– Я помогу тебе справиться, – уже мягче произнес я и придвинулся ближе. – Дейзи, я хочу помочь…

Она покачала головой, в ее глазах стояли слезы.

– Лучше не рисковать. Ради твоего же блага. Мне страшно, Кай, по-настоящему жутко. А тебе нужен сон и отдых, чтобы полностью выложиться на игре. Не хватало еще, чтобы во время самого важного турнира ты разбирался с моими проблемами посреди ночи.

– Не так уж он и важен…

– Разве? На этом турнире ты должен показать всему миру, на что способен, когда на тебя не давят гнев и боль. Для этого я тебе не нужна. Я не твой врач. И не талисман на удачу. Играй, потому что это заложено в тебе с самого рождения. А я здесь ни при чем.

– Еще как при чем. – Я коснулся рукой ее щеки. – Позволь мне помочь. Хотя бы попытаться.

Дейзи покачала головой и смахнула с глаз слезы, так что они упали мне на руку.

– Я не хочу мешать твоему триумфу, – прошептала она. – Не сейчас, когда ты подобрался так близко. – Дейзи отступила назад, и я безвольно опустил руку.

– Значит, вот так.

– Я стараюсь изо всех сил, – проговорила она. – И на большее сейчас не способна. Как и любой на моем месте. Прости.

Дейзи вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Я так и стоял с опущенными руками, глядя ей вслед.

Мельбурн, Австралия

Арена Рода Лейвера[43]

– Ты по-прежнему готов? – поинтересовался Джейсон, прежде чем я успел выйти в коридор, ведущий из раздевалки к главному корту. Именно там проходили все матчи Открытого чемпионата Австралии. По правилам игрок должен был пройти этот путь в одиночку, неся собственное снаряжение без посторонней помощи.

Голос агента звучал уже не так уверенно, как на Гавайях.

Перед мысленным взором – наверное, в сто первый раз после приземления в Мельбурне – промелькнул образ Дейзи.

«Она должна быть тут».

Но она не приехала. Я был сам по себе. Конечно, мама и Джейсон, как и всегда, займут места в моей ложе и будут наблюдать за игрой, но отведенное для Дейзи кресло останется пустым. Как и то, где мог бы сидеть отец.

«Ну и черт с ним. Какая разница? Все та же привычная история».

Вот только эта мысль не вызвала энтузиазма. Никогда в жизни я не скучал по женщине так, как сейчас тосковал по Дейзи. Я вспоминал ее мягкие ладони, касавшиеся моей руки. Нежность и сострадание, оставившие свой след внутри меня. Эта девушка проникла мне в душу, и гнев, столько времени подпитывающий меня, теперь будто бы утратил всю силу.

Надолго ли?

– Конечно. – Я выдавил улыбку для Джейсона. – Все отлично.

Согласно правилам турнира, всех игроков поделили случайным образом на две группы, участники в которых должны были сражаться между собой. Тот, кто победит, сыграет в финале со столь же удачливым соперником из другой группы.

Разумеется, мы с гребаным Брэдом Финном оказались в разных командах, а значит, вполне могли сойтись на корте в борьбе за кубок. Без поддержки Дейзи мои шансы сохранить хладнокровие рядом с этим расистским придурком равнялись почти нулю. Оставалось только надеяться, что мне чертовски повезет и он вылетит из турнира раньше, чем дойдет до финала.

В первой игре мне достался довольно легкий соперник. Игрок, не имеющий рейтинга. Он, казалось, впервые участвовал в подобном чемпионате.

«Вот так, действуй не спеша. По игроку зараз».

– Эй! – Джейсон положил руку мне на плечо, выдергивая из раздумий. – Она бы приехала, если бы смогла.

– Знаю, – усмехнулся я, как будто это совершенно не волновало меня.

В это мгновение пришло уведомление на мой смартфон, надежно спрятанный в кармане Джейсона. Он протянул мне телефон, и я прочитал сообщение от Дейзи:

Привет из прошлого ☺ (Здесь еще пять вечера вчерашнего дня). Надеюсь, в будущем все хорошо. Сыграй сегодня как следует. Я буду за тебя болеть. ♥

Джейсон заметил мою улыбку прежде, чем я успел ее скрыть. До того, как на меня нахлынула боль от тоски по ней.

– Мой тебе совет, – сказал он, забирая у меня телефон. – Делай, как она сказала.

Надев наушники, я показал Джейсону поднятые большие пальцы и закинул на плечо сумку. В ней лежали ракетки, повязки на голову и запястья, запасные шнурки – все, что могло понадобиться во время матча.

Я в одиночестве пошел по коридору – не считая оператора, благодаря которому мое появление транслировалось на стадионных экранах. С каждым шагом я ощущал все большую легкость. Дейзи старалась изо всех сил. Мне стоило взять с нее пример.

Против первого соперника я играл как настоящий теннисист: ни веселья, ни глупых выходок, – и за три сета отыграл двадцать семь мячей. Я лишь скупо улыбался, когда болельщики из родного города разражались одобрительными криками. И даже не стал жаловаться, получив предупреждение о нарушении времени, поскольку болбой[44] между подачами чертовски долго бегал за полотенцем.

Я победил игрока без рейтинга, но не стал наслаждаться этим или злорадствовать, а просто опустил голову и мысленно приготовился к следующему сопернику.

После первого матча мама поцеловала меня в щеку.

– Я горжусь тобой, малыш, – сказала она. – Но где же улыбка? Ты выглядишь так, будто побывал на приеме у дантиста.

Я пожал плечами.

– Просто пытаюсь справиться со всем.

– У тебя отлично получается, – заметил Джейсон. – Еще несколько таких матчей, и ты выиграешь свой первый чемпионат.

«Еще одно впервые», – подумал я.

Я надеялся, что Дейзи, где бы она ни находилась, смотрела игру и гордилась мной.

За следующую неделю я победил еще двух соперников из своей группы. Даниил Медведев, паренек из России, занимающий довольно высокое место в рейтинге, заставил меня выложиться по полной. Я победил его в тай-брейке[45] и вышел в одну восьмую финала, где встретился с Гаэлем Монфисом.

Высокий француз тоже славился своими «выходками»: он любил крутиться на пятках, прежде чем отправить через сетку довольно легкие подачи. Однако, в отличие от меня, Монфиса болельщики боготворили – вероятно, за его обаятельную белозубую улыбку, ярко сиявшую на темнокожем лице, и дружелюбное, непринужденное поведение.

Он оказал мне достойное сопротивление, но я все-таки одержал победу в трех сетах против двух. После напряженного матча, продлившегося пять часов на австралийской жаре, мы оба обливались потом. Когда меня объявили победителем, я был таким усталым, что не осталось сил даже праздновать.

– Отличная работа, – произнес Гаэль с сильным акцентом, пожав мне руку через сетку. – Четвертьфинал. Ты справишься.

– Спасибо, – выдавил я.

– Ты потрясно играешь. – Джейсон чуть ли не подпрыгивал на месте от возбуждения.

– Я чертовски устал, – сообщил я.

– Так и бывает, когда отдаешь все силы игре, а не сливаешься после одного раунда.

Я закатил глаза.

– Ну и умора, приятель.

В четвертьфинале я все так же серьезно (скучно) играл против американца Джона Изнера. Двухметровый игрок, один из трех гигантов тенниса, двигался неторопливо, но замах его ракетки был убийственным. Моя обычная уловка – посылать мяч за пределы корта – сразу провалилась, потому что этот парень отбил почти все подачи. Я проиграл два сета, а с проигрышем третьего мне грозила опасность вылететь из турнира. Угнездившееся внутри разочарование вновь стало подавать признаки жизни, будто старый друг, вечно появлявшийся, если становилось совсем туго.