Добрались всё-таки, и Влад даже искренне гордился тем, что так и не высказал свои жалобы вслух. Откладывать допрос не стали, правда, что сам Влад, что сосед в этом деле оказались не слишком опытными, а пленник особо не стремился делиться сведениями — наоборот, всё больше сыпал ругательствами и оскорблениями. На угрозы внимания почти не обращал — видно, понял, что убивать или даже просто бить его никто не собирается, и обнаглел. Даже наоборот, сам пытался объяснить «тупым долговязым аборигенам», какую огромную и фатальную ошибку они совершают, доставляя неудобства служащим великих перворождённых.

— Что-то судя по тому, какие кары он обещает, эти самые эльфы вот вообще не образец высокой морали, — озадаченно подытожил Лопатин очередной раунд допроса. — Если не врёт, конечно. Я как-то совсем по-другому представлял себе эльфов.

— А мне, наоборот, никогда не нравились, — хмыкнул дядя Саша. — Высокомерные снобы, которые в лучшем случае снисходительно относятся к прочим расам.

— Они — мудрые долгоживущие существа! — не выдержал хоббит, — Конечно, они будут относиться снисходительно и к нам, и к гномам, и, тем более, к людишкам и прочей швали, которая и сотни лет не живёт на этом свете! Что вы можете за это время узнать по сравнению с ними? Некоторые из них тысячелетиями копят мудрость и знания. Ваша, да и моя жизнь перед ними — лишь миг, короткое мгновение. Вам, долговязые варвары, даже не хватает мозгов, чтобы оценить, насколько первородные превосходят вас!

Дальше так допрос и пошёл. И Влад, и дядя Саша одновременно сообразили: на прямые вопросы пленный отвечать не желает, а вот когда при нём что-то обсуждают, терпения, чтобы не вмешаться у хоббита не хватает. Не выдержав, он начинает объяснять пленителям, какие они идиоты.

В результате выудить удалось довольно многое. Судя по оговоркам хоббита, выходило, что оба противника являются каперами. Этакие пираты на службе у своих государств, которые занимаются грабежом только в стане противника.

Так же выяснилось, что свежий остров — лакомый кусок, потому что появляются такие крупные, да ещё и с постройками, крайне редко. Последний зарегистрированный случай — больше тысячи лет назад. Естественно, любое из государств готово многое дать за то, чтобы получить этот остров себе. Дело немного осложняется тем, что остров — большой и находится на большом расстоянии от Ойкумены. Влад не был уверен, что правильно понял слово, но решил, что Ойкуменой хоббит называет изученные места. Так вот, остров находится от этих мест очень далеко. Однако возможность подтянуть его поближе существует, и, в принципе, это даже не так уж сложно сделать. Лишь бы не мешали, но с последним явно будут сложности.

Сам хоббит был искренне убеждён, что остров, как и всё, что на нём находится, принадлежит величественным первородным. Хотя бы на том основании, что первыми на него ступили именно они, слуги первородных. То, что у коренных обитателей острова может быть на этот счёт своё мнение, у хоббита вызывало только искренний смех.

— Да кому оно интересно, ваше мнение? — закончив смеяться, снисходительно объяснил коротышка. — Вас всех уже, считай, нет. Как только мы заберём всё нужное с поверхности, мы снимем весь солнечный гелиотроп, на котором он держится. А вы можете и дальше цепляться за никому не нужную землю. Посмотрим, как вам понравится, когда она канет в бездну! Хотя ничего мы не посмотрим. Из бездны ещё никто не возвращался. Те же, кто покажется моим господам полезным, получат шанс занять своё место в рядах их слуг. Так что ловите шанс хоть немного выслужиться. Намекну, как вы можете это сделать — отпустить меня и выполнять мои указания, ясно?

— Солнечный гелиотроп — это что? Не вот этот камешек, случайно? — Влад продемонстрировал переливающийся желто-оранжевым цветом кристаллик, отковырянный с другой стороны острова.

— Уже заглянул за край? Вот именно он и есть, — хмыкнул хоббит. — Вы даже не представляете, какая это ценность. Солнечный гелиотроп — это всё. Так что мы разбогатеем. Команде, нашедшей не принадлежащий никому гелиотроп, достаётся десять процентов. Мне, как пилоту гончей, достанется десятая доля процента. Этого хватит, чтобы навсегда завязать с небом и вернуться на свой остров состоятельным хоббитом. Я — уже устроил свою жизнь. А вот вам следует постараться, чтобы выжить. Повторюсь, если будете себя хорошо вести — я, возможно, поощрю вас небольшой премией. Скромные подъемные. Решайте быстрее, долговязые недоумки, ваше время на исходе. Через сутки сюда подойдёт мой авианосец, и тогда будет поздно.

От «щедрого» предложения люди в очередной раз отмахнулись, но Влад его запомнил. То, как уверенно распоряжался островом какой-то пилот гончей, его здорово возмутило.

Среди прочего земляне узнали также причину, по которой они так хорошо понимают хоббита. Оказывается, в том месте, куда они попали, нет разделения на языки. Просто нет — и всё. Пленный искренне недоумевал, о каком таком «языке» говорят «долговязые аборигены». Есть же речь, которой изъясняются все живущие в Ойкумене и не только. Как можно говорить что-то, чего не понимают другие? Возникало ощущение, что концепция языка в принципе недоступна пониманию хоббита.

В конце концов Владу пришла замечательная идея — он нашёл ещё неокончательно севший смартфон, включил его, и записал на диктофон ругань пленного. После того, как включил воспроизведение, долго и мучительно думал. Речь звучала как совершенно непонятное чириканье. Ни одного знакомого слова.

На этом, собственно, допрос решили закончить. Пленный, видно, вымотавшись за день, перестал реагировать на подначки и откровенно клевал носом, да и Влад тоже за день довольно сильно устал. А на завтра были большие планы — нужно было понаблюдать за сражением между пришельцами.

«Хотя неизвестно ещё, кто из нас пришельцы», — думал Лопатни засыпая.

Остров оказался дивно богатым. Когда наблюдатель нашёл едва заметную неподвижную точку где-то на горизонте, радости команды не было предела. Все видели островок — курьер Симаргла, поэтому сомнений в том, что остров где-то есть, почти не было. Симаргл крайне редко отправляет куда-то за пределы ойкумены курьера. Но одно дело — знать почти наверняка, и другое — увидеть своими глазами. Каси и сама едва сдержала рвущийся наружу восторженный вопль, а уж команда и вовсе радовалась бурно. Ещё бы! Надежда выбраться из этой крайне неприятной ситуации оказалась не пустой!

Тогда, несколько дней назад, после короткого воодушевления, вызванного недавней победой, команда слегка приуныла. Этого старались друг другу не показывать, но никому, конечно же, не удалось друг друга обмануть — каждый видел в глазах другого тревогу и вопрос. «А что, если острова нет?»

Обнаружившего остров гоблина Тришку качали на руках и чуть не вышвырнули за борт, однако долго радоваться «злая Каси» не позволила. До острова нужно ещё добраться, причём желательно как можно быстрее, чтобы осталось время подготовиться к обороне. В наземных боях Каси разбиралась гораздо хуже, чем в воздушных, но точно знала: в воздухе им против авианосца никак не справиться. И подловить так удачно вражеских гончих больше не удастся — теперь враг к Стремительной относится серьёзно. На ночь расходится в широкую сеть, чтобы не упустить добычу с одной стороны, и с другой — не подставиться под внезапный наскок.

— Ну хватит праздновать! — крикнула тогда Каси, — Нечего пока! Давайте, парни, надо поднажать! Быстрее доберёмся — больше будет времени, чтобы подготовиться к встрече!

У команды в самом деле будто открылось второе дыхание. Каси тоже не сачковала. Помимо обычных занятий девушка усиленно думала над предстоящим боем на тверди. Избежать его, скорее всего, не выйдет. Если только удастся всё же подловить гончих и уничтожить их всех, при этом в тот момент, когда авианосец будет достаточно далеко, чтобы Стремительная могла уйти до того, как он навяжет бой. «Но если так, остов мы потеряем, — думала девушка. — А ведь это явно большой остров, уже отсюда видно. Да обо мне потом будут во всех портах байки ходить — „Как глупая девчонка Каси возомнила себя капитаном и отдала остров светлорождённым“. Отличная перспектива! Папа будет очень доволен. После такого он, пожалуй, от меня вовсе откажется! Выдаст денег и разрешит делать, что хочу, лишь бы на глаза больше никогда не попадалась. Но такой ценой мне свобода не нужна!»