Его ладонь резко жалит меня. Все мое тело оживает, боль быстро переходит в удовольствие, заставляя мой клитор пульсировать. Он снова шлепает меня, и я стону.

Его пальцы зарываются в мои волосы, откидывая мою голову назад, чтобы он мог заглянуть мне в глаза. — Тебе ведь это нравится, правда, жена? Тебе нравится, когда тебя наказывают.

Я не могу говорить. Я так тяжело дышу, но он, должно быть, прочитал ответ в моих глазах, потому что он снова шлепает меня, на этот раз прямо по моей груди. Мои чувства рассыпаются от новых ощущений, и я с трудом пытаюсь вдохнуть, прежде чем он сделает это снова. Мой клитор пульсирует в такт с моим сердцем, которое он задает каждым прикосновением. Я полностью потеряна для него, мозг работает как в тумане. Он опускается ниже и приземляет свой шлепок прямо на мой клитор.

Оргазм накатывает на меня, все мое тело содрогается, когда он проникает в мои конечности. Деймон не останавливается, чередуя шлепки по клитору с сильными ударами, создавая внутри меня такое давление, какого я никогда раньше не испытывала. Он направляет меня все выше и выше, пока я не взорвусь, и сперма не хлынет из меня. Святое дерьмо. Что это было?

— Да, черт возьми, — шипит он. — Такая хорошая девочка. Такая идеальная для меня, жена.

Я падаю на него, слишком измученная, чтобы смущаться, и пытаюсь сосредоточиться на дыхании, прежде чем потеряю сознание. Он не дает мне времени, чтобы прийти в себя, вместо этого переворачивает меня животом вниз на диван. Он усаживает меня на задницу, прижимая к себе, и разрывает шов моего платья по бокам.

Мои вены застывают при воспоминании о другом времени, о другом мужчине, прижимающем меня сзади. Мышцы сводит судорогой, перекрывая дыхание. Нет, нет, нет. Пожалуйста, нет. Я вцепилась в диван, пытаясь удержаться в настоящем времени.

Я в безопасности, я в безопасности, я в безопасности.

Я повторяю слова в голове, пытаясь освободиться от страха, но все еще чувствую липкие руки Томаса, удерживающие меня на месте, и острый край его лезвия, режущий мою кожу.

Я в Бостоне. Он не может меня достать. Я в Бостоне. Бостон. Бостон. Бостон.

Напев в моей голове постепенно приводит меня в чувство настолько, что окружающая обстановка снова просачивается в мое сознание. Я уткнулся лицом во что-то теплое и твердое, а аромат сигар и одеколона наполняет мои легкие с каждым вдохом. Сильные руки обхватывают меня за середину, удерживая на ногах, но ужасающего ощущения ловушки уже нет.

Деймон.

— Все хорошо. Шшшш, Мисти. Все хорошо. Обещаю, теперь тебя ничто не тронет. — Он проводит пальцами по моей спине, от ребер до плеч, и гладит вверх-вниз по тонкой ткани моего платья, бормоча мне на ухо заверения. — Ты у меня есть. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Со мной ты в безопасности.

Я взволнованно вздохнула, когда его сила медленно проникла в мой разум, сжигая все воспоминания о Томасе. Его больше нет, и Деймон никогда не позволит ему вернуть меня. Осознание того, что с Деймоном я чувствую себя в полной безопасности, приводит меня в ужас. Я специально решила заставить одного из самых опасных мужчин в городе ревновать и не беспокоилась о последствиях. Я знала, что, что бы это ни было, он сделает так, чтобы мне это понравилось. Каким-то образом этот мужчина стал для меня безопасным, и мое сердце не знает, как с этим справиться.

Я отстраняюсь, чтобы встретить его взгляд, без сомнения, выглядящий как полное бедствие, нос красный, слезы текут по лицу. — Прости.

— Очень по-канадски с твоей стороны, — пробормотал он, проводя большим пальцем по моей щеке и ловя шальную слезу. Он нежен со мной, но в его взгляде сквозит холод, а тело становится жестким, выдавая нарастающую в нем ярость.

— Скажи мне, что случилось, и я все исправлю.

Его серые глаза сверкают серебром, когда он изучает меня.

— Все… все в порядке.

Мне нравится мысль о том, что Деймон может выследить Томаса и разрушить его жизнь, но для этого нужно посмотреть правде в глаза.

Прохладный воздух ударяет мне в спину, когда он убирает руку, и я вздрагиваю, пытаясь ухватиться за разорванный шов платья. Внезапно даже мысль о том, что он увидит мои шрамы, о том, как я была сломлена, вызывает у меня рвоту. Я хватаюсь за швы платья, сжимая их в яростном захвате.

— Я не могу.

Он откидывает голову назад, в его глазах написана боль.

— Просто… просто оставь мое платье.

Мой голос почти кричит, и я вижу, как его лицо теряет цвет.

Деймон смотрит на меня несколько секунд, затем кивает и притягивает меня к своей груди. Я чувствую, как его сердце бьется о мое, когда он втягивает воздух. Его тело дрожит, как будто он использует каждую унцию своей силы воли. Его руки прижимают меня к себе, сжимая один раз, а затем отпуская. Он целует меня в макушку, а затем встает и, не говоря ни слова, уходит в ванную.

Я падаю обратно на диван. Я расстроила его, но не знаю, что сказать, чтобы исправить ситуацию. Меня волнует его мнение больше, чем я хочу признать.

Я хочу, чтобы он видел меня такой, какая я есть сейчас. А не как сломленную девушку, которой я была.

Глава 25

Деймон

Дверь спальни захлопывается за мной, и я прижимаюсь к ней спиной. Каждый инстинкт во мне кричит, чтобы я вошел туда и потребовал узнать, кто это был, чтобы я мог разрубить его на части, дюйм за дюймом, пока они смотрят. Кто-то обидел мою девочку. Какой-то больной ублюдок посмел наложить на нее руки, и я собираюсь причинить им боль в ответ.

Только страх в ее глазах и дрожащее тело в моих руках удерживают меня на месте. Я нужен ей здесь, а больная, извращенная версия меня ей не нужна.

Меня чуть не стошнило, когда она вздрогнула и схватилась за платье. Это небольшое движение сказало мне все, что я хотел знать о том, что с ней произошло. Я хочу бушевать, но важно не то, чего хочу я, а то, что нужно ей.

И сейчас ей меньше всего нужно, чтобы я топтался у нее дома, запугивая ее.

Я хватаю телефон и пишу Матиасу.

Я: Найди ее прошлое.

Матиас: Я знаю, что ты новичок во всей этой истории с мужем, но даже я понимаю, что тебе стоит просто спросить ее.

Моя челюсть сжимается, и я дышу через нос, пытаясь держать себя в руках.

Я: Кто-то причинил ей боль.

Матиас: О, черт. Дай мне несколько часов.

Я делаю несколько глубоких вдохов, подавляя свой гнев, пока он не становится тихим кипением, и кладу телефон на комод. Схватив из сумки одну из своих серых спортивных толстовок, я возвращаюсь в гостиную.

Мое сердце замирает при виде ее. Она забилась в угол дивана, розовые волосы растрепались на висках, а колени подтянуты к груди. От ее уязвимости мне хочется упасть перед ней на колени и умолять ее позволить мне стереть это. Вместо этого я подхожу к ней и зажимаю между нами свитер.

— Руки вверх.

Свидетельством того, насколько она встревожена, является то, что она поднимает руки и позволяет мне опустить толстовку ей на голову без единого слова протеста. Она падает вокруг нее, обнимая все тело, и я откидываюсь на пятки, принимая ее в себя. Она хорошо выглядит в моей одежде.

Прежде чем я успеваю совершить какой-нибудь идиотский поступок, я иду на кухню и приношу ей стакан воды, одной рукой перетаскивая ее к себе на колени. — Выпей это.

По-видимому, я уже сведен к односложным ворчаниям.

Она делает маленький глоток. — Я в порядке, правда.

Я поднимаю бровь от ее лжи.

— Просто… сейчас я в порядке.

Я ищу на ее лице затаенный страх и, не найдя его, прижимаюсь к ней лбом. — Ты можешь мне сказать.

— Я знаю, — отвечает она, но ничего не уточняет.

Наконец я отступаю назад, беру пульт, и на экране появляется швейное шоу. Это какое-то соревнование, кто сошьет лучшее платье. Я меняю наши позиции так, что я прижимаюсь к дивану, а она прижимается к моему боку.

— Мы не обязаны это смотреть.

Она колеблется.

— Тебе ведь нравится, да? — бормочу я.