— Это ребёнок, Аэн. Ты должен… — напомнил целителю Асин.

Аэн выругался и спрыгнул с лошади. Он и сам знал, что как для целителя, жизнь ребёнка должна была быть для него важнее всего — даже важнее его предводительницы. Возможно, если бы в этот момент кто-то сказал ему, что перед ним человек, он бы проигнорировал молодую мать, но сейчас дроу думал не о расе, а о том, что жизнь ребёнка — это то, что в его мире подлежало защите в первую очередь. Потому что для тёмных эльфов дети были будущим, продолжением Дома, теми, кто встанет на место погибших в бесконечных сражениях, чтобы всё общество могло существовать дальше.

Целитель мысленно проклинал свои внутренние правила, требующие выполнять свой долг, игнорируя любые внешние ситуации, но переступить через себя и поступить по-другому он бы не смог, поэтому повел лошадь к небольшому домику у самой городской стены вслед за женщиной, обещая себе, что не задержится здесь надолго.

— Я поскачу вперёд, — предупредил Асин и, не дожидаясь ответа, пустил лошадь галопом в лес и дальше в горы, туда, где полыхало пламя.

***

Нае было страшно. Холодный ужас полз под кожей, заставляя сердце сжиматься, а дыхание вырываться судорожными рваными толчками. Все эти месяцы бесплодных тренировок и накатывающего отчаяния она не могла отделаться от ощущения, что что-то извне постоянно пытается подчинить её и её же руками уничтожить всё, что было ей дорого.

«Когда я пойду против всех, будете ли вы рядом? Останетесь ли вы на моей стороне? Давайте бросим вызов всему миру и построим свой собственный?» — последние несколько ночей ей постоянно снилось, как она раз за разом задаёт эти вопросы, но ответа никогда не следовало, только вокруг, прямо как сейчас, ревело уничтожающее всё на своём пути пламя.

Сегодня во сне впервые на её вопросы ответили, но ответом стал знакомый ей смех Богов. Проснувшись, женщина выскочила на плато, чтобы не навредить сидящим в пещере мужчинам, и внезапно всё вышло из-под контроля. Магия вырвалась рваными вихрями, сжигая камни и опаляя скалы. Ная понимала, что ещё немного и она сама погибнет в этом огне. Но она не могла справиться. Впервые с момента приручения феникса, ей не хватало воздуха, она начинала задыхаться, но пламя не желало подчиняться. Оно ревело вокруг, и ей оставалось только надеяться, что никто из её отряда не пострадает вместе с ней. Женщина попыталась сквозь пламя увидеть их, но не могла. Глаза застилала красная пелена, в горле пересохло настолько, что дышать стало больно. Осознание того, что она всё-таки не справились отпечаталось где-то внутри предсмертным клеймом. Одежда загорелась, её кожа должна была следующей… Ей предстояло умереть в собственной вышедшей из-под контроля магии.

У Наи больше не было сил сопротивляться, она опустилась на землю, последним отчаянным усилием пытаясь пробить в ревущем пламени хотя бы щель, чтобы дать доступ кислороду и вдохнуть. Однако, сделать это у неё не получалось. «Ну вот и всё», — мелькнула безнадёжная мысль в голове предводительницы. Вокруг бушевала стихия, раскалённый воздух безжалостно жёг лёгкие, картинка перед глазами начала расплываться. Женщина чувствовала, что от потери сознания и смерти её отделяли всего лишь считанные секунды. И когда она уже смирилась с тем, что на этом для неё всё и закончится, сквозь завесу огня она неожиданно смутно увидела знакомый силуэт, который не спутала бы ни с кем и никогда. Нае показалось, что время в этот момент практически остановилось. Это просто не могло быть правдой, но он, тем не менее, продолжал идти прямо к ней в пламя, протягивая ей руку, и в этот момент её отчаяние сменилось всепоглощающим страхом.

— Нет! — ужас из-за того, что он мог сгореть в её магии затмил абсолютно всё в её сознании.

Каким-то невероятным усилием воли она заставила огонь пропустить его. И замерла. Пламя погасло. Перед Наей стоял Ариен. Он был таким же как и раньше: красивым и тихим, словно родник, встретившийся усталому путнику после долгой дороги, даже в том же доспехе, в котором она видела его в последний раз. Мужчина легко улыбнулся ей, как всегда чуть опустив глаза, и Ная рывком поднялась с земли, чтобы броситься к нему, но в тот момент, когда она уже должна была коснуться его, её руки прошли сквозь воздух.

Иллюзия. Ная стояла лицом к лицу с иллюзией и молчала, смотря ей в глаза. Буря чувств поднявшаяся в груди едва давала ей нормально дышать: она не хотела верить, что Ариен перед ней не настоящий. Глаза защипало, и ей пришлось до крови прикусить губу, чтобы не разрыдаться из-за снова нахлынувшего отчаяния и безысходности. Если бы она верила, что Боги её услышат, она бы молила их вернуть его, если бы у неё была хоть малейшая надежда на помощь, она бы стояла на коленях, чтобы только вновь увидеть его рядом. Всё что угодно: она так устала быть бессильной что-либо изменить.

Перед ней была только магия, воплощение образа из памяти, но Нае всё равно казалось, что она больше не одна. Даже если она не могла к нему прикоснуться, не могла ничего сказать ему, пока она смотрела на его лицо, что-то внутри неё постепенно успокаивалось и становилось на место. Чёрные глаза Ариена блеснули золотом, и иллюзия исчезла. А вместе с ней исчезло и мимолётное ощущение защищенности. Сдерживаемые до этого момента слезы потекли по щекам, и женщина опустилась на землю, закрывшись руками, чтобы заглушить свой плач. Прилетевший из пещеры феникс закрыл её от мужчин, давая ей время выплеснуть переполняющие её эмоции.

Нае потребовалось не меньше пятнадцати минут, чтобы наконец взять себя в руки и более-менее успокоиться. Только тогда, сев ровно, она вытерла лицо и, отогнав в сторону птицу, нашла взглядом Кьяра.

— Прости, я… — замялся танцор.

— Ты всё сделал правильно. Я бы погибла, если бы не ты… Если бы не он… — женщина опустила голову, стараясь унять последние отголоски дрожи в своём голосе.

— Ты в порядке? — Кьяр сделал было шаг в сторону предводительницы, но его поймал за локоть Эмиэль.

— Нет. Оставьте меня одну… — Ная повернулась к отряду спиной.

Мужчины, стоявшие всё это время чуть поодаль, кивнули и тихо ушли в пещеру, утащив за собой и сопротивляющегося танцора.

Оставшись одна, Ная подняла глаза к ночному небу, всматриваясь в мерцающие звёзды.

— Никто из нас не умрёт, — пообещала она далекому свету во тьме, — тебе удаётся быть рядом и спасать меня, даже сейчас, когда тебя нет в нашем мире. Спасибо.

***

— Я не понимаю, — нахмурился Лиас, обращаясь к не находящему себе места Кьяру, — почему ты сам не пошёл к ней в огонь?

— Потому что сделал бы этим только хуже. Я бы погиб в пламени, и это стало бы для неё последней каплей… Она бы меня за это, встретив в Бездне, еще раз убила, — нервно отозвался танцор.

В тот момент он действительно не видел другого выхода. Он использовал запретный приём, зная, что ранит Наю, но другого способа спасти её он не знал. А теперь он боялся, что женщина просто больше не позволит ему быть рядом после такой жестокой манипуляции её чувствами.

— Я думал, она любит тебя. Вы ведь… — начал было светлый эльф.

— Не стоит использовать это слово, когда говоришь с тёмными эльфами, — оборвал его Эмиэль.

— Какое? — не понял Лиас.

— Любовь. Мы не говорим об этом. Не то чтобы мы не знали, что это, или не испытывали ничего подобного, но мы никогда не озвучиваем это вслух. Точно так же как и слова «дружба» и «привязанность». Всё это в каком-то смысле есть, но едва ли ты когда-либо от нас об этом услышишь, — пояснил Кьяр.

— Почему? — удивлённо заморгал светлый эльф.

В его понимании, это как раз были самые важные стороны любых взаимоотношений, почему о них нельзя было говорить, в его голове не укладывалось.

— Потому что не стоит рисковать теми, кто тебе дорог, и говорить о них вслух. Никогда не знаешь, кто тебя может предать и воспользоваться твоими чувствами. Посмотри на Наю — живой пример. Лично я не готов платить такую цену, — дёрнул плечами танцор, будто пытаясь сбросить с себя какой-то груз.