— Прости… — танцор виновато поджал губы, но оправдываться не стал — и так было понятно, что в этот раз его эмоции в очередной раз победили его способность здраво мыслить.

— Всё нормально, я бы, наверное, так же отреагировала, — хохотнула Ная, — только сперва бы ударила, а потом уже разбиралась.

— Я не смог… — честно признался Кьяр, снова опускаясь с ней рядом.

— Я бы тоже не смогла… — вздохнула предводительница, представив себя на месте Кьяра, а на своём — Ариена. — А если бы это всё-таки оказалась не я?

— Не знаю. Давай, не будем об этом? Не хочу… — Кьяр не стал договаривать, но по тому, как он напрягся и прижал её к себе, Ная и так всё поняла — Кьяр даже думать не хотел о том, что мог её потерять.

— Я никуда больше не уйду, — ещё раз тихо пообещала женщина.

Танцор только молча кивнул, зарывшись носом в её волосы. Вообще-то он обычно не оставался спать у женщин. Более того, ему было непривычно лежать с женщиной, с которой у него ничего не было, но сейчас он очень надеялся, что, когда он проснётся, она всё так же будет рядом. Ная была для него исключением во всём, чем-то новым, чем-то, чего раньше с ним никогда не случалось, и он очень хотел, чтобы всё это продолжалось, чтобы у него и дальше была предводительница, с которой можно было быть честным, глупым, импульсивным — любым, и знать, что в этом нет никакой проблемы. Ему было слишком хорошо и спокойно рядом с ней — он не мог даже представлять кого-то другого на её месте.

— Кстати, я давно хотел спросить, — вдруг вспомнил Кьяр, — почему он мне тогда по невменяемой морде не ударил?

— Потому что это Ариен: посмеялся, согласился с тем, что размерчик, действительно, маловат, а потом забирал у тебя из рук весь алкоголь, пока ты, наконец, не уснул, — как само собой разумеющееся констатировала женщина.

Кьяр испытывающе глянул на Наю, но ничего кроме безграничного тепла и лёгкой грусти в её глазах не увидел. На самом деле он задал этот вопрос только ради того, чтобы посмотреть на её реакцию. Он боялся, что всё её спокойствие сегодня могло оказаться просто игрой, и что на самом деле эта тема причиняла ей куда больше боли, чем она показывала, но, похоже, она действительно была уверена в том, что Ариен вернётся, и просто ждала его, понимая, что сейчас ничего больше сделать не может.

Танцор продолжал думать обо всём, что с ней произошло за последнее время, неосознанно поглаживая её грудь, когда Ная не выдержала и рассмеялась.

— Кьяяяр, — протянула она.

— М?

— Умерь пыл! — хихикнула предводительница, вильнув бёдрами.

Кьяр на секунду замер, но потом обхватил её и прижался ещё сильнее, удобнее устраиваясь у неё за спиной.

— Ты голая, а у меня секса не было три недели — ничего не могу с собой поделать, — притворно фыркнул он.

Ная только улыбнулась, переплетя с ним пальцы и ничего больше не сказав. Кьяр скоро уснул, а она ещё долго лежала, прислушиваясь к себе и его ровному дыханию: на самом деле, после Ариена, Кьяра она любила больше всех. Он был искренним и честными, в чём-то даже наивным, слишком эмоциональным и абсолютно не умел скрывать свои чувства. Но Ная совершенно не ожидала, что он когда-нибудь выделил бы её среди других женщин и оказался бы готов пожертвовать всем, ради того, чтобы просто оставаться рядом с ней.

В назначенное время отряд покинул Таэмран. Удивительно, но все уходили с лёгким сердцем. И как только они остановились на первый привал, Аэн тут же накинулся на Наю:

— Покажи феникса!

— Ладно-ладно, — засмеялась женщина, подняв руки в защитном жесте.

Она призвала птицу и та, красиво облетев пещеру, приземлились возле неё. Ная погладила феникса и жестом предложила сделать то же самое остальным. Мужчины же с восхищением и некоторым опасением смотрели на огненное создание и трогать его пока не решались. В конце концов, Аэн первый подсел поближе и протянул руку, однако тут же её отдернул:

— Я не рухну с ожогом и магическим истощением, если прикоснусь?

— Нет, — качнула головой предводительница, — феникс контролирует, что жечь, а что нет.

— Тогда почему было его ещё у меня в комнате не призвать? — возмутился Асин.

— Потому что, во-первых, я не знаю, как бы он отреагировал на город, а во-вторых, его могли почувствовать, — терпеливо объяснила Ная, — я пока не хочу, чтобы о нём знал ещё кто-то кроме вас и Яры.

— Никто больше и не узнает, даже если захочет, — замялся Асин, — в Таэмране не осталось никого, кто мог бы об этом рассказать. Ты знаешь, что Яра стёрла себе память?

— Что? — Ная ошарашенно уставилась на мужчину.

— Она пришла ко мне со всем своим отрядом и попросила стереть всё, что могло навести на твой след, если бы тебя начали искать. Честно говоря, когда я увидел их на пороге, то подумал, что она решила мне всё-таки свернуть шею на прощание, но никак не ожидал такой просьбы, — немного растерянно рассказал маг. Он снял с шеи и протянул женщине подвеску из граната в виде маленькой капли, — я запечатал все воспоминания Яры здесь, на случай, если нужно будет их вернуть. А сейчас, последнее, что они с отрядом помнят, это задание, на которое ходили, когда твоя спина ещё только заживала после плети Матери Ар'тремон.

— Пусть будет у тебя, — помолчав, решила Ная, глядя на кулон в его руках, который так и не взяла, — на мне может сгореть.

Асин кивнул и повесил цепочку с камнем обратно на себя. Ная же отвернулась к тоннелю и смотрела в темноту, думая о том, что Яра, вероятно, поступила очень предусмотрительно. На самом деле женщина ей восхищалась: решиться вот так отказаться от нескольких месяцев памяти и остаться в полном неведении — это был очень сильный шаг. Яра сама обрекла себя на неизвестность: она теперь не знала, где Ная и её отряд, что с ними, вернутся ли они когда-нибудь, живы ли они. Но этим она защитила и себя и Наю.

Из тяжелых мыслей предводительницу вырвали восторженные возгласы мужчин, которые всё-таки пихнули Аэна к фениксу, и, убедившись, что с целителем ничего страшного не случилось, принялись трепать птицу, словно домашнюю летучую мышь. Ная ещё долго с улыбкой наблюдала за своим отрядом, выполняя любые их просьбы, пока феникс ни клюнул попытавшегося засунуть его под мышку Ирана. Только после этого женщина отозвала проявившую чудеса терпения птицу отдыхать.

— Вы обещали рассказать мне о ваших путешествиях с Ярой, — напомнила она, всё ещё веселящимся мужчинам.

— Только не я! Вон, пусть Шиин рассказывает — он был за главного, — тут же замахал руками Асин.

— У Шиина язык отвалится столько трепаться, — хохотнул Иран, — Кьяр хорошо умеет болтать, вот пусть он и разглагольствует.

— Отстань от него, я расскажу, — одёрнул брата Аэн.

Целитель видел, что Кьяр в последнее время был не в лучшем настроении: постоянно думал о чём-то, молчал, не пытался постоянно развлекать их своими историями — танцора что-то беспокоило, но Аэн пока не мог понять, что именно, и сейчас просто решил лишний раз не вынуждать его говорить.

Однако в итоге об их походах с Ярой и её отрядом рассказывали, конечно, все. Они смеялись, иногда перебивали друг друга: каждый стремился передать, как он видел ту или иную ситуацию. До этого у них не было особой возможность всё это обсудить и поделиться друг с другом впечатлениями, зная, что их никто не услышит и не накажет за всё то, что они бы как сейчас наговорили. Теперь же, снова сидя кругом в небольшой пещерке и болтая всё, что душе угодно, они снова чувствовали себя уверенно и на своём месте. Напряжение последних месяцев окончательно отступило, став просто историей.

***

— Шиин, в чём дело? — спросила Ная на одном из следующих привалов. — Ты постоянно кидаешь на меня какие-то странные взгляды и ничего не говоришь.

— Ладно, — вздохнул мужчина, будто решаясь на что-то, — мне нужна твоя помощь.

— Всё, что смогу, ты же знаешь, — кивнула предводительница.

Шиин достал из-за пазухи плоский голубой топаз, с очерченным серебром кругом магической печати: