— Собственно тут все, что я помню. Только факты. Без эмоций, которые тогда накрыли с головой. Собственно из-за того, что плохо себя контролировал, я и не заметил сразу постороннего в доме. А когда он активировал какой-то артефакт, который вырубил сознание человека, оставив только звериные инстинкты и страх, который погнал волка прочь, стало вообще ни до чего. Нож, который я выдернул из спины Миры, остался лежать рядом с ее телом, на полу. В лапах я его удержать не мог. Что еще. Да. Точно. И это важно. Оба ножа были покрыты серебряным напылением. Я почувствовал это, когда случайно коснулся лезвия. Серебро оставило ожог. Вспомнил о нем, когда рассматривал второй нож. Вот. — По внешней стороне мизинца правой руки действительно краснела полоса.

— Но ножи… Постой, ты хочешь сказать, что некто специально обработал серебром ножи, намереваясь использовать их против двуликих? — Правитель с самого начала их разговора изменил своей многолетней привычке избегать слов, выдающих его легкую картавость. Но оборотней все же назвал привычно «двуликими». А Элройд заметил это только сейчас. Гибель Миры не встала между ними непреодолимой стеной. Да, он не прощен. Но понят. И обвинения с него сняты. Кроме одного: не защитил.

— И этот некто не знал, что я в Долине не один. Что на траектории ножа встанет маленькая хрупкая Милорада. А ведь она тоже оборотень. Хотя, даже я не мог увидеть в ней волчицу, как ни присматривался к ее ауре. Скорее уж эльфийка из учебника по древним расам. Высокая по меркам людей. Стройная и гибкая. Под одеждой нет таких накачанных мускулов, как у оборотниц. И очень миловидная. — Он не хотел сравнивать ее с Мирандой. У каждой из них была своя красота и шарм, но таких нежных изгибов тела и черт лица в этом мире ему не встречалось.

— И почему ты думаешь, что она волчица?

— Точнее белая волчица. Такой я… увидел ее впервые. Скажи, часто волчица может выдержать твой прямой взгляд? Вот и  со мной та же история. А белая смотрела прямо. Ее взгляд вынул из кокона небытия меня-человека. У Милорады-девушки осталась моя метка.

— Метка? Но двуликие много лет их не используют. Только… Если… Ты что? Твой волк взял девушку…?  Силой? — Это даже не прозвучало осуждающе, скорее удивленно.  Ни одна волчица не стерпит подобного обращения. Сильная даст сдачи, да так, что долго не забудешь. А с теми, которых легко подчинить, не будет связываться сильный волк, альфа клана. А смотреть прямо в глаза альфе? Единицы! Так правитель выбрал свою жену. На более слабую он бы и не посмотрел. Этим они с Элройдом были схожи.

— Метку мой волк поставил белой волчице, зверю. Судя по довольному урчанию моего черного — она предложила себя сама. Я окончательно очнулся только после ее укуса. Вот. — Элройд приподнял левую руку с отпечатавшимися на ней зубами. Ответная брачная метка истинных? Однажды прочтя о таком в каком-то историческом трактате, Стигмар мечтал получить такую же. Они с женой даже пытались воссоздать древний обряд, но первый же оборот заживил все ранки на коже у обоих.

— Ты уверен, что она мертва? — По данным все того же трактата метка пропадает при потере истинной. Эта же почти не поблекла. Но быть может, это проявляется не сразу или после обряда погребения? В записях подробностей не было. Задать этот вопрос было некому. Последняя истинная пара погибла в той проклятой войне, что едва не уничтожила все расы, оставив выживать в мире с угасающей магией. Теперь среди людей и оборотней почти не осталось тех, кто владеет стихиями в полной мере.

— Да, ее аура погасла. А сердце не билось, и дыхания не было. Я отнес ее в Храм. Обряд требует подготовки, а я должен был найти убийцу по горячим следам. Но… все равно опоздал. Наверное, надо было вернуться, когда это понял.

— А сюда пришел, потому что… подозревал меня?

— Не знаю. Не смотри на меня так. Подозревал тебя. Скорее нет, чем да. Надеялся, что уже приговорен и приговор приведут в исполнение. Шатх! Хотел помощи в поиске настоящего убийцы. Потому что потерял его след. Не знаю! Обидно было умирать, не отомстив. Но и воли к жизни у меня не осталось. Из меня словно скелет вынули, оставив кишки и задубевшую шкуру.

Они так и беседовали. Один сидя на полу. Другой — на стуле. Стигмар понимал Элройда. Сам после гибели сестры едва не скатился в состояние бесхребетной слизи. Да, его было кому привести в чувство. Но смог ли бы он пережить второй такой удар судьбы? А ведь Элройд не сдался. Сохранил разум. И шел он сюда не для того, чтобы попасть на эшафот. Хотя, не исключал полностью такой возможности.

— Я только сейчас понял. Вот рассказал тебе все и понял. Это письмо. Как оно оказалось у тебя? Его мог прочесть еще кто-то? — Мысль, что письмо лежало в той избушке… Нет. Только не это! Если бы… Шатх! Пока он был в Храме… Кто-то рылся в их вещах? Как же ему не хватало чутья волка! Сейчас он готов был завыть от беспомощности.

— Ройд. Я тебя не узнаю. Какого шатха ты раскис?! Письмо было запечатано именем Миранды. Пришло буквально вчера. Запечатано отправителем, судя по тому, что так там написано. След точки отправления отследить не удалось. Секретарь просто обнаружил его лежащим на полу возле столика с почтовыми отправлениями. Но там лежали еще три письма. Они просто упали. Да какого нха я тут оправдываюсь? — Стигмар ударил кулаком по собственному колену.

— А я ведь на миг подумал, что ошибся в тебе, Сиг. Когда ты не пришел для допроса лично. Это было не критично. Обидно. Сожалел, что две жизни так останутся неотомщенными. Если считать и мою, то три.

— Во мне ошибся. В Ристерне тоже? — Вот теперь Стигмар был зол. Он вскочил и сделал шаг в сторону сидящего на полу. Если бы Элройд стоял, то сжатый кулак друга уже отправил бы того в глубокий нокаут. Но бить лежачего? Кодекс чести, шатх его дери! Детей и лежачих не бить. Элройд выглядел сейчас больным ребенком. Упоминание о сером подранке, родных которого много лет назад отец так и не смог отыскать, и без того заставило сидящего на полу вздрогнуть, как от удара.

— А что с ним? — Мысль, что друг погиб была невыносимой. Да если еще и под пытками. В глупом порыве скрыть встречу с бывшим альфой. Именно эта мысль заставила Элройда выпрямить спину и посмотреть на возвышающегося над ним Правителя.

— А то ты не чувствовал, что он шел за тобой по пятам? Не видел, как отвлек на себя стражу, когда тебя едва не взяли на подходе к дворцу?

— Ты еще скажи, что под балахоном палача прятался тоже он? — Элройд выдохнул с облегчением и сделал попытку пошутить. Не видел. Не замечал. И шутка сразу показалась не смешной.

— Ну, хоть тут-то чутье тебе не отказало. — Стигмар впервые смог отметить, что видит движение мимических мышц под посеревшей кожей на лице Элройда. На какой-то миг оно стало живым. Но следующим вопросом сам же и свел собственные старания на нет. А ведь всегда старался не быть излишне любопытным.  — Расскажи. Как это, быть с истинной?

— Не знаю. Я был только с белой. — Элройд снова опустил голову. — С самой Милорадой успел только поговорить. Моего приближения она сначала боялась до потери сознания. Потом меня приложило откатом. Девушка только-только начала привыкать быть рядом. Причину, по которой она боялась мужиков и их прикосновений я понял, пожалуй быстрее того хилера, что ее лечил. Она назвала его на своем языке «психолог», а свой страх «фобия». Пришлось переспрашивать. Мои прикосновения не могли бы ей дать ничего, кроме боли. Обнять ее я смог… только когда… — Элройд скрипнул зубами, не позволяя себе роскоши слез. А вот дальше. Он резко поднял голову и уставился прямо в глаза Стигмару. То, что он сказал дальше, прозвучало скорее как откровение для него самого. — Нож, что летел в меня… Рада ниже меня на целую голову. И если нож попал ей в сердце…

— Ты хочешь сказать, что «метатель» и не планировал тебя убивать?

— Странно, что это пришло в голову мне только сейчас. Убить быстро. Да, не планировал. Но воткнись нож в спину…