Цепочка размышлений, выстроенная за время, пока Элройд выходил по единственной тропе, ведущей из Долины нагов в сторону Арлаира, привела его к результату… Некто целенаправленно раскачивает не просто трон под Сигом. Этот некто хочет убрать от власти оборотней вообще. Трудно сказать, насколько далеко это все зашло за пять лет, но если отсутствие его, Элройда, все еще выгодно противнику, продвинуться им удалось не так уж и далеко.

Тропа у этого поворота расходилась в нескольких направлениях. Элройд заметил, что следы «метателя» здесь, если и были, то уже затоптаны следами нескольких групп людей. Он вернулся обратно. И увидел то, на что в задумчивости не обратил сразу внимания. В стороне от тропы некоторое время назад были привязаны лошади. Это не было необычным явлением. Коновязь здесь была с незапамятных времен. Оборотни часто пользовались ей, когда приходили, чтобы проверить сработавшую сеть. Дальше обычно шли или пешком, или оборачивались и до предполагаемого места нарушения границы передвигались в звериной ипостаси. Не везде вдоль завесы можно легко проехать верхом. Но с основной дороги сюда и отсюда на дорогу именно эти лошади попали отнюдь не по тропе. Цепочки следов вели в сторону обрыва. Потом по его краю. И уже потом сворачивали к основной дороге. Путь достаточно рискованный, но вполне логичный, если хочешь запутать преследователя.  С обрыва открывался замечательный вид на Долину. Бескрайнее зеленое море из сомкнувшихся над землей вершин гигантских деревьев. Сюда часто заезжают, чтобы полюбоваться на необычный пейзаж. Но мало кто проходит вдоль обрыва до места стоянки.

Дальше идти по следу не имело смысла. Куда из четырех направлений отправились именно эти лошади определить, без чутья спящего пока внутри зверя, Элройд не мог. Как не мог уже оставить расследование, которое начал. Желание отомстить гнало его вперед, но измученному телу нужен был отдых. И он решительно направился в сторону кромки леса.

Заброшенный давно охотничий домик, уныло смотрящий в мир подслеповатыми глазами пыльных окон, все еще был крепок. Элройд сам закрывал его дверь после смерти отца. И никто с того дня не потревожил этих стен.

Привычным движением, откинув щеколду, дернул дверь на себя. Она словно ждала этого момента все годы, что он не решался взяться за ее ручку. Так приветливо распахнулась, что в груди стало тесно. Казалось, даже воздух внутри сохранил воспоминания об отце. Отсюда отец ушел на свою последнюю охоту. Чтобы никогда уже не вернуться. Тогда Элройд счел его гибель на охоте нелепым случаем. А сегодня, после того, как начал подозревать заговор, уже по-другому смотрел и на тот камень, сорвавшийся тогда со скалы и рикошетом ударивший приготовившемуся к броску на загнанного стаей оленя волку в самое слабое место, пробив острым краем череп. Рана еще не привела бы к гибели. Но напряженные мышцы сработали, и волк прыгнул. Падение привело к тому, что камень вошел глубже, а другой камень, оказавшийся на месте падения, перебил позвоночник. Сильный волк, альфа клана умер мгновенно. Элройд тогда проверил. Ничьих следов на скале, откуда прилетел тот роковой камень, не было. А сегодня он вдруг усомнился в случайности произошедшего тогда. По молодости и неопытности он не проверил наличие магического следа. А когда сообразили, было уже поздно.

Сил и выдержки хватило, чтобы добрести до кровати. Трудно было назвать его состояние сном. Это больше походило на очередное беспамятство. Иначе он никогда бы не проспал появление в доме чужака.

— Очухался? Я уж думал, не дождусь твоего возвращения. — Голос выдернул Элройда из тревожного забытья. Запах свежеприготовленной еды щекотал приятными воспоминаниями, прежде чем вернуть воспоминания другие. Нож в груди, к которой он так и не посмел прикоснуться, чтобы почувствовать биение сердца. Шелк белых волос на алтаре древнего храма. Удивленная улыбка навсегда застывшая на побледневших губах. Вся его расслабленность прошла в миг. Звенящая пустота потери снова заполнила сердце.

— А! Это ты. — Разочарованно и банально. Раньше привычная фраза, обычно звучавшая при встрече, через столько лет могла бы и обидеть равнодушием. Но только не Ристерна. Они были неразлучны с детства. Очень разные. Были ближе, чем братья. Многим было трудно понять, почему будущий альфа сдружился с серым подранком, которого нашли в лесу и приютили в их стае. Да, Элройд и сам этого не мог объяснить даже себе. Но в слабом физически из-за полученной в детстве травмы теле друга был какой-то стержень. Его воля к жизни и оптимизм были сильнее физической боли и осознания собственного уродства.

— Где тебя носило? — Ни грана обиды, только беспокойное любопытство.

— Расскажу, если накормишь. И объяснишь, как здесь оказался. — Мышцы ломило от вчерашней усталости, но это была привычная боль. Несравнимая с той, что поселилась внутри. Элройд поднялся с кровати. Вчера он все же не свалился мимо, хотя на раздевание сил, видимо, не хватило. Ну, хоть на обратный процесс время не тратить. На ходу разминая мышцы, двинулся к кувшину с водой. Друг позаботился и об этом. Прежде, чем налить в умывальник, жадно припал к горлышку кувшина, чувствуя, как ледяная чистая вода забирает остатки сонной заторможенности.

— Уговорил, накормлю. Одному есть скучно. — Ристерн пытался шутить, но видел, насколько другу не до веселья. Дождался, пока Элройд сядет, и выставил горячий котелок прямо на стол, накрытый по-походному. — Объяснять нечего. Я тут не первый день охочусь. Знаешь же, что в клане меня держат за юродивого. Вот и позволили бродить, где вздумается. Лишь бы под ногами не путался. Я знал, что рано или поздно ты вернешься. И не сомневался, что придешь к отцу. А сегодня… — Он сделал паузу, словно заставил себя остановить пространное обсуждение о том, какая судьба забросила его сюда вчера поздно вечером. — Ты дверь не закрыл. Ищут тебя, Ройд.

Элройд едва не выругался. Нет. То, что ищут, он почти не сомневался. Правитель не простит ему ни гибели Миранды, ни трусливого бегства с места преступления. А вот то, что перестал быть осторожен! Никто бы не помешал «метателю» завершить начатое. Или стражникам случайно забрести в сторону от тропы, чтобы проверить заброшенный домик.

— Ты ешь, Ройд. Ешь и внимательно слушай меня. Времени у тебя в обрез. Да и вижу, что слаб ты. Расспрашивать ни о чем не буду. Много странного сейчас происходит. Меньше буду знать, меньше узнают те, кто возьмется за меня всерьез. Что жену убил ты, я никогда не поверю. И в то, что бегал от правосудия сознательно — тоже. Но прошу. Не лезь в клан! Слишком многие поверили в твою виновность. Слишком убедительно выглядела твоя вина. Тебя спеленают и отправят прямиком на эшафот. От расправы их остановит только прямой приказ правителя, что казнь должна состояться на столичной площади.

 Понятно. Приговор вынесен. Кто примет участие в расправе — будет казнен вместо осужденного. Таков закон. Самосуд наказуем. А вот то, что Ристерн рассказал дальше…

 Тот нож, что альфа вынул из раны в спине жены, так и лежал рядом с телом Миранды. Ничьих других следов, кроме следов самого Элройда, на том ноже не нашли. Как собственно и в доме. Первым в дом зашел его брат, заметивший убегающего в панике черного волка, от которого разило ужасом на расстоянии. Ристерн зашел почти следом. В доме был погром. Растерзанное тело голого мужика. Оборотня из делегации степняков, пришедших на смотрины в семью брата. И тело Миранды в легком халатике с ножевой раной на спине. Постороннего запаха не было найдено. Потому что с ног сбивал запах одуряющего зелья, которое идентифицировали, как приворот?  Но из странной по мнению Ристерна делегации степняков не досчитались троих. Первый — неудавшийся «любовник» — остался лежать в доме альфы, второй — найден мертвым у границ клана. Третий исчез без следа. Все трое пропали из поля зрения Ристерна сразу после того, как начался ритуал выбора. Почему никто из семьи брата не обратил на это внимания, было не понятно. С другой стороны, на ритуал собиралась всегда толпа, в которой нетрудно затеряться при желании. Но чтобы затерялись чужаки?