Пустой лес. Если не считать того черного волка, я за те несколько часов, что здесь провела, не встретила даже муравья. И в этом пустом лесу рядом со мной мужчина. Тошнота подкатила вязким комом. Сердце, едва сбавив ритм, опять перешло в режим барабанной дроби. Боже милостивый, пусть он пройдет мимо! Я осторожно повернула голову в сторону так испугавших меня звуков. Мужчина стоял достаточно далеко, подобное обычно помогало мне справиться с начинающейся паникой. Но облегчения это открытие мне не принесло. Он был голым. Полностью. Абсолютно. Моя фобия зависла. С одной стороны расстояние было пока не настолько близким, чтобы начать паническую атаку. С другой — новые вводные: мужчина не одет. Привык к одиночеству? До такой степени, что ходит по лесу голышом? Пока я решала, разрешать ли панике развиваться дальше, не отводила глаз от его лица, словно пытаясь прочесть по нему, что входит в планы этого человека. Опускать глаза было страшно, так же как, и терять мужчину из виду. Заметив меня, он сначала с удивлением смотрел в мою сторону, а потом явно смутился. Сначала резко дернул на себя ветку ближайшего куста в попытке прикрыться. Потом шагнул за ближайшее дерево.

Я снова закрыла глаза и превратилась в одно большое ухо. В попытке уловить малейшие звуки приближающихся шагов. И сейчас встреча со зверем пугала меня меньше. Но тишину и привычный гул леса снова ничего не нарушало. Он что? Исчез тем же путем, что и демон из моего чуланчика? Это магия такая?

Усталость снова взяла свое. Тишина убаюкивала, уводила страхи прочь. Нет, я не чувствовала себя в полной безопасности, но сопротивляться сну уже не могла. Просто усталость, и физическая, и моральная, вымотали настолько, что сил на это сопротивление не осталось. И я сдалась.

Легкое касание сквозь ткань заставило меня вздрогнуть всем телом и дернуться в бесполезной попытке отдалиться от объекта опасности. Не знаю, что мужчина увидел в моих глазах, но его взгляд похолодел от любопытно-заинтересованного до презрительно-уничижительного.

— Я так тебе противен? Или настолько страшен? — Он был полностью одет. Это сколько же прошло времени, что… Но с другой стороны — магия же.

Ответить я уже не могла. Спазм перекрыл возможность издавать любые звуки. Перед глазами плыло, дышать становилось все труднее. От страха забыла все наставления психолога, с которым общалась в родном Питере, когда искала способ побороть прогрессирующую фобию. Дыхание перешло в хрип. Сознание померкло.

Очнулась в темном похожем на берлогу помещении. Мое бессознательное тело явно довольно заботливо подняли с холодной земли и перенесли на довольно удобную лежанку. Свет с трудом проникал в это подобие комнаты через маленькое окно, затянутое куском не то ткани, не то какой-то полупрозрачной пленки. Или уже просто вечереет? Освещения было недостаточно, чтобы разглядеть хоть что-то, но по ощущениям следов прикосновений на коже не было. Сняли только туфельки. Легкие и удобные, пришедшие на смену грубым тапкам на деревянной подошве тогда же, вместе со сменой платья.  Драное платье было все еще на месте. А сверху меня заботливо прикрыли легким покрывалом. От мысли, что здесь я в компании все того же сердитого голого мужика, желудок сжался в попытке выбросить содержимое наружу. Но тут же разочарованно притих. Выбрасывать было нечего. Во рту с утра не было и маковой росинки. Хотя я не уверена, что тот оставшийся почти нетронутым завтрак был сегодня утром.

Дверь скрипнула, впустив в помещение человека. Голым он не был. Освещения хватило, чтобы увидеть наличие темной одежды на его теле. Если он не намазался сажей, то одежда точно есть. Хотя, о чем это я? Одетым я его тоже видела. Или не его?

— Прости. Не хотел тебя пугать. Так вышло. Я не буду подходить ближе, если ты не разрешишь. Вот, принес тебе воду. Сейчас уже темнеет, и плохо видно. Я разожгу огонь в очаге. Молчишь? Ты ведь не немая? — Мужчина так и остался стоять возле двери. Это немного успокоило меня. Но откуда он мог знать, что я уже пришла в себя? Голос я не подавала. Он что, может видеть в темноте? Но ответить надо. А то еще подойдет ближе, чтобы убедиться, что я живая.

— Нет. Просто трудно говорить. Спазм. — Даже ладонью, которой по привычке прикрыла горло, чувствовала, как хрипят связки. Пальцем случайно задела место, куда впились зубы черного. Значит, он не приснился? Зря надеялась?

— Так разжечь огонь? Не беспокойся, я полностью одет, если это тебя смущает.

— Да. Разожги. — Холодно не было, но пока горит огонь, будет, пусть ненамного, но светлее.

Звук шагов опять усилил спазм в горле. Но бряканье дров и вспыхнувший вслед за этим огонек снова вернули некое подобие успокоения. Человек сдержал слово и не подошел ближе.

— Вода здесь на скамейке. Могу подать. Или выйти на время?

— Выйди. Пожалуйста. — Сделай он хоть один шаг в мою сторону, и я снова потеряю способность говорить.

Хлопнула дверь. Встала. Поматывает, но терпимо. Огонь уже занялся, в том углу уже предметы вполне различимы. Это не камин. Скорее больше похоже на русскую печь. Насчет размеров точно сказать не берусь, но топка для камина расположена достаточно высоко. Вода. В кувшине и в кружке. Вкуснее ничего не пила в жизни. Даже голод немного отступил. Пробралась обратно на лежанку. Закуталась в покрывало. Дверь снова скрипнула. Он что, подсматривал или подслушивал? Зашел медленно, давая мне время сбежать в дальний угол. Теперь я тоже его видела. Одежда явно на порядок богаче, чем даже на некоторых посетителях той таверны, хозяин которой счел меня разменной монетой. По фигуре и голосу похоже, что это все тот же голый мужик из леса. Теперь одетый, конечно. Там в лесу, я могла разглядеть бы его более детально, но страх и смущение затерли все желания. Что запомнила? Седая прядь в темных волосах. Волосы… очень длинные, завязаны в низкий хвост. Я обычно стягивала так же свои. Глаза… Запомнились только глаза того волка. А вот цвет глаз мужчины не вспомню сразу. Темные густые брови правильной формы. Прямой нос. Губы… Да, я ниже кончика носа взгляд опустить стеснялась лишний раз. Но фигура была зачетная, как сказала бы наша официантка из того, земного кафе. Даже сейчас одежда не скрывала широких плеч, мускулистых рук и узкого таза. Жирок? Да он знать не знает, что это такое!  

— Ты все еще боишься меня?

— Не тебя. У меня  на всех мужчин такая реакция. Зависит не от меня. — Вот, зачем напомнил мне о моей беде? Успокаивайся теперь. Пока не сделал шаг, все нормально, дышу.

— Так ты из-за этого в лес сбежала?

— Можно сказать и так. Это долгая история.

— А мы разве спешим? Понял. Не вызываю у тебя доверия.

— Не уверена, что сама в ней разобралась. Но действительно сбежала от…  — А от чего, собственно? Попытка объяснить самой себе, что в большей степени побудило меня сигануть с того моста, отвлекла от наличия мужика в комнате и дала сделать более-менее свободный вдох.

— От жениха?

— Меня отдали наместнику Закрытого Плато за долги. Я думала, что буду работать там на кухне. Но мне доходчиво объяснили, что… Я прыгнула с моста. Думала, что в реку. Как выжила, не поняла сама. — Говорить, кто я есть со слов демона, не стала. Но объяснить, как простой человек смог выжить при свободном полете примерно с высоты макушки Останкинской башни — моей фантазии на это точно не хватит.

— На кухне? В таком-то платье? Или тебя принарядили для более презентабельного вида? И что значит, отдали? Там что? Рабство?

— Насчет рабства, не уверена. Ошейника на мне не было. А так, сироты, работающие за кусок хлеба и крышу над головой, бесправны во многих местах.

—Ты — человек. Без толики магии. Откуда на твоей шее метка оборотня? — Вопрос вырвался у него рычаще.

— Метка? — Высшие силы! Так тот черный — оборотень? И он меня пометил так? — С чего ты взял, что это метка?

— Потому что это моя метка. Почему я не чувствую в тебе волчицу? Ты — человек! — Он сделал шаг. В мою сторону. Раздражение, прозвучавшее в его голосе, ударило по нервам не хуже плети.