— Физалис говорит, что вы много лет жили в Вечной Ночи! — воскликнул принц. — Как интересно! Правда, что воинам темных эльфов нет равных?
— Все так, господин.
— Господин Веласко не воин, чтобы судить об этом, Ваше Высочество, — вставил свое веское слово Кальдерон. — Нет воинов лучше, чем герои Онте…
— Это скучно! — воскликнул принц. — Я видел этих героев! Чудо, если они смогут дотянуться до пальцев ног! Я хочу послушать о героях Квараны. Уж где не бывает пузатых.
— Но не сейчас, — строго сказал Кальдерон. — У вас занятия.
— Учеба-мучеба, — пробормотал Мельхиор, скорчив недовольную физиономию. — Житья нет… Ну хорошо. Это мой долг. — Он снова посмотрел на Терция. — Приходите сегодня на вечерню в Соборе Святого Мельхиора!
— Ваше Высочество, богослужение не место для праздных разговоров, — напомнил Кальдерон.
— Но после в театре Пако дают «Покаяние». Я могу приглашать кого хочу, так что ты, — Мельхиор бесцеремонно обратился к Терцию, — будешь присутствовать. Это приказ государя! Не опаздывай на вечерню.
— Я вас понял. — Веласко поклонился, скрывая набежавшую на лицо улыбку. — Я непременно буду.
Принц и главный жрец отошли, тут же переключившись на новый разговор. Гомункул Физалис поклонился Терцию и вдруг сказал:
— Должно быть, вы давно не исповедовались, господин Веласко. Настоятельно рекомендую сделать это сегодня. Не забудьте сначала сказать об этом Его Высочеству. Он окажет вам большую честь.
После этого Физалис загадочно улыбнулся, еще раз поклонился и побежал следом за хозяином.
***
Амико встретил Терция в дверях дома.
— Все прошло хорошо, господин? Я боялся за вас.
— Все хорошо. — Терций погладил гомункула по голове. — Просто поговорили, и этот разговор был не из легких. Ничего не случилось в мое отсутствие?
— Ничего существенного, господин. Мы с Лирдой чуть не убили друг друга, в остальном все замечательно.
Еще новой драки слуг ему не хватало для пущего счастья…
— Послушай меня, Амико. Лирде и так тяжело. Я запрещаю тебе ругаться с ней.
— Конечно, господин. Но что делать, если она ругается со мной, а не я с ней?
— Терпеливо сносить, как и положено мужчине.
— Я не мужчина. Я всего лишь гомункул, но ваше распоряжение попытаюсь выполнить.
Сильвия и Лирда уже накрывали на стол. Эльфийка перекидывалась гневными взглядами с Амико, но тот сохранял полную невозмутимость. То ли старался угодить хозяину, то ли правда абстрагировался. Иззе выглядел настороженным и задумчивым:
— Что случилось? — тихо спросил Терций.
— Вы не догадываетесь? Спуститесь в подвал, посмотрите.
Точно. Там ведь галерея смерти из того заброшенного дома. Терций вздохнул:
— Нам предстоит долгий разговор. Пройдемте в мой кабинет.
Придется признаться, что он намеренно скрыл галерею, и поговорить об угрозе Альваро Молины. Когда двери кабинета затворились за ними, Терций сказал:
— Картины касались только меня. Кем бы ни был убийца, он старался предугадать все мои шаги. Сейчас он лишился своего предсказателя, но все ещё очень опасен. Поэтому я принял такое решение.
— Это глупо. Скрывая это от меня, вы только еще больше подвергаете себя опасности, а не оберегаете. — Иззе внимательно посмотрел в глаза Терция. — Зачем вы это сделали? Неужели только из-за характера картин?
— Я не хотел, чтобы это дошло до ушей леди Эльвалы, а вы, я уверен, докладываете ей абсолютно все.
Иззе горько усмехнулся. Потрогал стену, где раньше висела подаренная художником картина.
— Вы и Яззар… — тихо проговорил он. — Вы так похожи. Оба вели себя со мной вежливо. Оба, когда почувствовали опасность, ничего не сказали мне. Но ваше недоверие можно понять. Кто станет доверять темному эльфу? Тем более такой сомнительной репутации.
— Нет. — Терций покачал головой. — Вы не правы. Я всего лишь понимаю, что вы связаны обязательствами. Вы не можете ничего скрыть от леди Эльвалы. Не принимайте на свой счет. То, что я храню секреты — дань уважения вашей верности семье.
Иззе улыбнулся, и эта улыбка показалась Терцию очень теплой.
— Мне нравится, как ловко вы это обосновали. Словно вы и сам хоть на толику крови, но темный эльф! — Он заметно развеселился. — Так что сказал секретарь? Пугал вас страшными карами?
— В яблочко. — Терций печально подпер подбородок кулаком. — Он отчетливо дал понять, что ему плевать на правду, лишь бы вымести из королевства темных эльфов. А госпожа Эльвала погубит меня, если я не сделаю обратное. Молот и наковальня. Огонь и лед. Куда бы я ни шагнул, меня ждет гибель.
— На вашем месте я бы сбежал… — задумчиво протянул эльф. — Нашел бы третий путь.
— Вы меня иногда просто поражаете… Куда? И, главное, на что… О, кстати о побегах… — Терций достал лист портового журнала. — У меня так и не было возможности прочесть.
На листе, который принес Иззе, не было никаких имен, только названия кораблей, время их прибытия или отбытия и направление. Сначала Терций разочарованно хмыкнул, затем еще раз пробежался глазами по названиям. Интересно… Если прикинуть примерно расстояние от Лилеона до порта, которое должен был проделать Ченте, а затем обратно, и время смерти Сауреса, то можно отсеять множество кораблей. Среди тех, что остались, отсеять те, что идут в другие города Онте, далекие от любых границ, и остается только один — идущий в Галлу. Но и там Эспехо не стал бы задерживаться. Отправился бы куда подальше, переждав день или два. Если, конечно, что-то не задержало его настолько, что он не успел покинуть остров до осенних штормов.
— Мне нужно попасть в Галлу, — пробормотал Терций, — но у меня нет средств… Да и в сезон штормов какой корабль рискнет? Разве что контрабандистский…
— Кораблям Вечной Ночи не страшны никакие шторма, — загадочно ответил Иззе, — но если вы ступите на него, то определите свою сторону в этом конфликте интересов.
Церковь Ткача. Вечная Ночь. Какую бы сторону он ни занял, везде ему грозит гибель. Однако до этого момента Терций всерьез не задумывался о третьей силе, замешанной этом конфликте — о Белом Солнце. Смогут ли они помочь ему? И, главное, как выйти с ними на связь? После похорон Яззара не хотелось лишний раз мозолить глаза в посольстве, а как иначе выйти на Рильдинтру, он не знал.
***
Едва Терций пересек двери, отделяющие греховный мир от мира благочестия, его тут же настиг звонкий мальчишеский голос:
— Господин Веласко, сюда!
Дерзкий рыжий принц и не думал униматься. Он хотел, чтобы его новая игрушка, эта любопытная трехрукая каланча, обязательно стояла рядом, и если не рассказывала о темных эльфах, то просто откидывала шикарную тень. Бенито Кальдерон все богослужение недовольно косился на их ложу.
Терций успел позабыть, насколько же Собор Святого Мельхиора грандиозный высотой потолков, многоцветьем витражей, гулкостью эха, сиянием золота, серебра и каменьев. Он совсем забыл, какой нынче день. Сегодня святой Мельхиор покаялся во всех своих плотских грехах и очистил нить своей судьбы настолько, что перед ним распахнулись двери лучшего мира. Огромная статуя Великого Ткача обнимала зал шестью руками, в каждой из которых он сжимал какой-то символ власти: стрелу, книгу, веретено, нить… Голоса жрецов мистическим колоколом прокатывались над залом.
Среди огромной толпы молящихся было с одной стороны неуютно, а с другой — приятно. Приятно снова оказаться в потоке людей, настроенных на что-то, что выше них. Словно сам Ткач касался их макушки, снимал грехи и благословлял на подвиги.
Наконец все закончилось. Терций вспомнил слова гомункула и решил отнестись к ним серьезно. Он наклонился к принцу и шепнул:
— Я собираюсь исповедоваться. Какую исповедальню вы мне посоветуете, Ваше Высочество?
Мальчишка хихикнул в кулак и заговорчески шепнул:
— Ту, что с ягодкой физалиса. Вы поймете, — затем он принял крайне надменный вид и плавно махнул рукой. — Ступайте. Не слишком задерживайтесь там.
Приказ есть приказ. Терций подошел к одной из исповедален. На скамеечке он увидел ярко оранжевую ягоду, задумчиво поднял ее, затем преклонил колени и тихо шепнул в деревянную решетку:
