Первые партии эвакуированных попадали на челноки по особым спискам, составленным различными правительствами и государственными структурами. Говорят, в первую очередь эвакуировали ценных специалистов в разных областях — учёных, инженеров, рабочих высокой квалификации и талантливых военных. Разумеется, всех брали с семьями.

А когда пришла пора выбирать из остальных, начались большие проблемы. Ведь все хотели попасть на борт. Именно тогда началась всеобщая паника, сопровождаемая беспорядками.

На самом деле челноку космодром нужен только для технического обслуживания и систематизированной погрузки. А в остальном он может приземляться на любой ровной площадке. Это позволяло менять места для эвакуации, но не останавливало отчаявшихся людей, которых по какой-то причине не пускали на корабли.

Как раз охраной подобных мест и занимался мой дед. Он долго не хотел рассказывать, как именно он сам попал на один из челноков и почему был разделён с прежней семьёй. В результате наш откровенный разговор состоялся только за полгода до его убийства.

Как оказалось, генерал воздушно-космических войск Елисеев, почти до последнего честно выполнял свой долг. Его сводное подразделение, состоявшее из самых стойких солдат, обеспечивало погрузку на челноки избранных, отбивало вооружённые нападения пытавшихся попасть на эвакуаторы и стояло в оцеплении мест посадки.

Сорвался генерал в тот момент, когда узнал, что прямо у него за спиной вместо погрузки в челнок семей его людей, согласно ранее утверждённым спискам, МЧСовцы начали запускать толпу левых пассажиров, напрямую связанных с их начальством.

Сняв роту бойцов с оцепления, дед посадил их на БТРы и рванул разбираться с творящимся беспределом. В результате разборок он лично прострелил голову генералу МЧС, а его ребята расстреляли всех, кто был против восстановления справедливости.

Семьи и часть людей улетели на том челноке, а генерал задержался на двое суток, чтобы проконтролировать эвакуацию всех своих бойцов. Поэтому он находился отдельно от семьи во время высадки на Пандору. Что стало его болью до конца жизни.

Подобным образом, в последнюю фазу эвакуации на борт челноков попало много военных, зачастую пробившихся к секторам погрузки с помощью оружия, когда заканчивалась посадка. Были ещё сбившиеся в группы люди, откровенные уголовники и прочие маргиналы.

Дед рассказывал, что в самом начале многие сумели банально заплатить за билет в космос. Когда он рассказывал, я не понимал, кому в той ситуации могли понадобиться земные деньги, золото и бриллианты. Наверное, продолжали работать вбитые в подсознания землян понятия и стереотипы.

Я сам видел пачки денег и драгоценности в зоне отбраковки. Люди тащили это добро на борт чемоданами. А затем бездушные машины выбрасывали всё прямиком в космос. После убытия эвакуаторов на земной орбите остались летать не только сотни тысяч замороженных трупов, но и несметное количество барахла, которое ещё недавно было смыслом жизни многих поколений землян.

И вот столь разных людей я по какой-то необъяснимой причине должен спасти.

— Ярослав, а ты весь бортовой журнал просмотрел, или по верхам прошёлся? — неожиданно спросил сержант, что отвлекло меня от тяжких дум.

— Да я только чуть-чуть глянул. Докрутил до начала земной эвакуации. А ты дальше полез? Раскопал что-то необычное?

— Здесь всё интересно. Куда не ткни по временной шкале, в более чем четыре сотни лет, везде различные экзотические уголки космоса, звёздные системы, планеты и какие-то сооружения невообразимых размеров.

В подтверждение своих слов Павлов принялся выводить в информационное поле наиболее интересные трёхмерные изображения. Там я сначала увидел планету, полностью покрытую одним гигантским мегаполисом. Затем в поле зрения появились сотни кораблей разных размеров, конструкций и типов. Все они замерли в настоящей многоуровневой очереди, перед висящим в космосе огромным портальным кольцом. Переход в иную часть галактики периодически открывался, пропуская через себя группы судов, и снова закрывался. Созданное древними цивилизациями сооружение явно повиновалось некому циклу, продиктованному током космических течений и влиянию аномалий.

— Красиво! — сказал я.

— Очень! — с благоговейным придыханием согласился сержант. — Аж дух захватывает, когда представляешь, сколько граждан живёт в этой проклятой империи. На планете-городе обитают сотни миллиардов жителей. А я обнаружил на записях не менее двух десятков подобных мегаполисов. И это только там, где физически побывал наш эвакуатор.

— К чему ты ведёшь?

— Для того, чтобы уничтожить нас, империи даже не понадобится щёлкать пальцами, — констатировал сержант.

— Я знаю. Достаточно одному клерку наложить положительную резолюцию на запрос о помощи Госра.

— Думаешь, комендант отправил своим хозяевам сигнал?

— Я уверен, он сделал это в первую же секунду, как увидел в космосе зарканский дредноут.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Сержант, я изначально знал, куда влезаю. Здесь без подобных рисков никак.

— И на что же мы тогда надеемся? — проговорил парень и вымученно усмехнулся.

— Я надеюсь, что нам удастся пропетлять между политическими и коммерческими течениями, существующими в имперских властных структурах. Представь, сколько проблем у такого огромного государственного образования и сколько перед Аратаном стоит глобальных задач? Как много они ведут войн, и какие противоречия их разрывают изнутри? Думаю, наша забытая всеми колония у них точно не в приоритете.

— Но мы уничтожили их боевые платформы, а затем захватили станцию. При этом погибли граждане империи, — напомнил собеседник.

— Что для империи десяток гражданских специалистов, работающих по контракту с одним из торговых синдикатов? А остальное — это давно списанная космическая рухлядь. При этом в целостности и работоспособности колонии заинтересован всё тот же торговый синдикат, с которым, как я понял, связан покровитель Госра. То, что имперцы платят нам за уникальные товары, крохи от их реальной стоимости в метрополии. И, несмотря на мизер наших объёмов, перебои в поставках никому не выгодны.

— Значит, ты надеешься, что они захотят с нами договориться?

— Здесь всё будет зависеть от человеческого фактора. Поэтому мы сейчас висим на волоске. Коменданта я, кажется, заинтересовал. Но сможет ли он договориться со своим покровителем и командиром боевого крейсера? Это большой вопрос.

— Поскорее бы этот вопрос разрешился. А то неизвестность давит на мозги. И ещё этот эвакуатор, набитый замороженными людьми, словно холодильник брикетами с синтезантом в рабочей столовой.

— Мы должны дать им шанс начать новую жизнь, — уверенно сказал я, а новгородец кивнул, соглашаясь.

— Только их целых пятнадцать миллионов! Нам такую прорву народа попросту не прокормить.

— Здесь ты ошибаешься. Прямо за маршевыми двигателями расположен уровень, набитый стационарными синтезаторами пищи и биорасщепителями. Закладывай любой материал, не содержащий токсинов, и питательные брикеты будут штамповаться десятками тонн, причём каждый час. Конечно, это не стейк из мяса молодого Кава. Но кто захочет жить, съест и такое, а потом добавки попросит.

— Это у вас на фронтире свежее мясо, а в фабричных цехах рабочие до сих пор едят синтезированные пайки, — проговорил сержант и сморщился, видимо, вспомнив, что-то своё.

Я тоже подумал о былой вольной жизни на фронтире и снова уставился на Пандору, к которой меня нестерпимо тянуло. Видно, не зря дед утверждал, что родившиеся там колонисты — это настоящие инопланетяне. И называться землянами они не имеют никакого права.

Призадумавшись, я снова начал рассчитывать шансы на успешное приземление. Но ситуация не становилась менее критической.

Вдруг в информационном поле всплыл солидного вида цифровой мануал. Сотни папок содержали в себе тысячи страниц с расчётами, планами, чертежами, графиками и всевозможными списками.