— Госр, скажи, зачем ты устроил этот спектакль? Из-за твоих выдумок и потока никчёмных запросов, меня сослали в эту забытую богами варпа систему, находящуюся на самом дальнем краю галактики. Признайся, что тебе просто стало скучно, и ты решил потянуть за собой кого-то ещё? Мой крейсер приписан к седьмому имперскому космофлоту. Так вот, прямо сейчас он сражается с мятежниками синдиката техногенных корпораций в секторе Тангейзера. А мне, элитному офицеру, на новеньком крейсере приходится искать мифических шпионов Федерации, рыская в скоплении гравитационных аномалий, наполненных астероидными полями и обломками древних станций, — зло произнёс капитан и на его лице заиграли желваки.

Хотя формально командор имел более высокий чин, в имперском флоте кому надо знали, что академию он не закончил, а звание было куплено высокопоставленным дядюшкой. Взгляд офицера космофлота и его тон, заставили Госра взять себя в руки и перестать нервничать. Он действительно зависел от Хартима, но не собирался терпеть унижения.

— Это не бред! — воскликнул комендант от захлестнувшего его праведного возмущения, но сразу постарался говорить спокойно. — Я ничего не подстраивал. Как подтверждение, передаваемая вам телеметрия с сейсмических датчиков, прямо сейчас находящихся на планете в поселениях местных колонистов. Нейросеть аналитического центра станции пятнадцать минут назад классифицировала сигнал. Она признала его опасным и объявила тревогу третьего уровня. К делу подключились программные закладки имперских стратегов. В результате орбитальные батареи отделились от станции и начали самостоятельно маневрировать в зоне гравитационного поля планеты. А полминуты назад, одна из платформ начала бомбардировку аномального сектора, находящегося в северной части материка.

Выслушав коменданта, имперский военный, сосланный на край галактики за незначительные прегрешения, с трудом удержался от ругани.

— Командор, ваша театральная постановка зашла слишком далеко. Кибер-аналитик крейсера прогнал переданный с Пандоры сигнал через сетевой каталог и определил, что в ней присутствует эхо работы реактора Зарканского дредноута. Скажи, где вы откопали копию подробной сигнатуры?

— Хартим, почему ты мне не веришь?

— Я не верю тебе Госр, потому что последний зарканский дредноут, был уничтожен более сотни лет назад. И это произошло на расстоянии в две тысячи световых лет отсюда. А так как технология вакуумного плетения цельнолитого корпуса дредноута такого размера потеряна навсегда, то воспроизвести подобные корабли на верфях империи или федерации попросту невозможно. Теперь ты понимаешь, что просто промахнулся с выбором приманки. Конечно, ты обманул электронного аналитика списанной станции, создав на планете ложную цель. Но меня тебе не обмануть. Из-за твоего спектакля орбитальные платформы прямо сейчас обрабатывают снарядами какой-то никчёмный кусок джунглей или болот. Советую вам во всём признаться командор и прямо сейчас прекратить постановку, — Хартим вдруг перешёл на официальный тон. — Далее рекомендую запросить у своего родственника приказ на отзыв моего крейсера на базу приписки. Если вы сделаете это прямо сейчас, то даю слово, что не передам адмиралу Кар-гану рапорт о необходимости расследования допущенного обмана аналитических систем. И не потребую наказать зарвавшегося администратора. Сделайте, что я говорю и мой крейсер просто уберётся из этой дрянной системы. И решайте быстрее, иначе мне придётся ещё сутки выбираться из астероидного поля, в которое вы нас загнали. А затем столько же времени добираться до точки гиперпрыжка.

Поставив ультиматум, Хартим довольно оскалился, думая, что загнал мелкого колониального администратора в угол. Только он просчитался, показав аристократу своё истинное отношение. Вместо того чтобы спорить, командор просто перенаправил в межпространственный канал связи информационный поток, приходящий от боевых платформ. Затем злобно взглянул на удивлённого офицера и выключил голограф.

На высоте ста пятидесяти километров, поднимающие корабль двигатели подскока, начали болезненно чихать выхлопами голубого цвета и могли в любой момент выключить ускорители. При этом скорость взлёта начала быстро падать, угрожая потерять тягу и вернуть дредноут обратно в атмосферу Пандоры.

Попади в корабль десяток имперских снарядов, то им удалось бы отправить нас в технический нокаут. Но нам повезло. Неровная траектория подъёма отклонила дредноут от местоположения обстреливающих планету орбитальных батарей, тем самым дав возможность вырваться в космос.

Правда, после того как прыжковые ускорители прекратили терзать пространство, подъёмная сила исчерпалась, и дредноут буквально подвис на критически низкой орбите. Я почувствовал состояние невесомости, а в следующий миг космотехи радостно взревели.

— Рано праздновать, энергия почти на нуле! — окрик Мары мигом остудил радующихся зарканцев.

А я, взглянув на показатели состояния систем энергообеспечения, понял, что всё ещё хуже.

— Без энергии я не смогу врубить даже самые маломощные силовые щиты, — недовольно произнёс Зар.

— Насчёт плазменных турелей такая же беда. Конечно, кое-что отразим, но стабильно работать на максимальной мощности точно не сможем, — доложила Ветка.

— Нейла, что там у тебя? — спросил Акос.

В ответ его дочь выпалила скороговоркой целую серию зарканских ругательств, уж точно не предвещающую скорого решения проблемы.

— Капсула с антиматерией сейчас в ауте. Калибровка траектории движения слетела сразу после отрыва от поверхности планеты на сто километров. Не знаю, как нам вообще хватило мощности донырнуть до потолка стратосферы и пробить плотные слои. Сейчас провожу полную перезагрузку всех систем реактора, через две минуты попробую запустить, но ничего не обещаю.

Выслушав девчонку, я перенаправил ей в помощь несколько из проснувшихся вычислительных центров процессора. А сам включил все до одного устройства, способные сканировать космическое пространство.

Система, просвечивающая ближайшие сектора вокруг корабля, создала вокруг корпуса вытянутую сферу, охватившую зону в сотни тысяч квадратных километров. Она сразу обнаружила все объекты на орбите планеты, чей размер превышал несколько кубических метров. Кроме этого, сканеры классифицировали обнаруженные объекты по степеням опасности и бесполезности.

А дальнобойные сканеры начали прочёсывать пространство лазерными лучами, классифицируя все объекты, находящиеся на расстоянии до нескольких миллионов километров.

Менее совершенная система визуального обнаружения целей, пошла намного дальше. Правда, смогла обнаружить на гигантских расстояниях только те объекты, которые были диаметром в пару километров.

На корпусе дредноута имелись более продвинутые системы обнаружения целей. Они способны легко найти с помощью тахионных отражателей, даже космический дрон, на расстоянии в сотни миллионов километров. Но сейчас эти системы на схеме помаргивали жёлтым цветом и не откликались на мои запросы.

Однако даже имеющегося в распоряжении, вполне хватило, чтобы обнаружить две боевые батареи, висевшие на орбите всего в 355 километров от нас. И судя по заскакавшим по корпусу дредноута лучам чужих сканеров, прямо сейчас они готовились нанести по нам массированный удар.

Визоры мигом приблизили трёхмерную картинку, и я увидел подобие двух снежинок, быстро разворачивающихся в нашу сторону. На каждом из двенадцати лучей имперских платформ были установлены дальнобойные кинетические орудия, стреляющие снарядами, специально сконструированными для обнуления силовых щитов. Кроме них, в сердцевине каждой из снежинок, имелись по две установки, запускающие фотонные торпеды.

Если бы сейчас в накопителях дредноута имелось вдоволь энергии и системы смогли врубить маневровые двигатели, то мы могли легко уйти от огня допотопных орбитальных платформ. Ведь они неповоротливые и массово использовались для прикрытия внутренних планет от неожиданных атак любого вражеского флота.