По пути наверх майор показал несколько секций, где они с товарищем настигали убегающих крыс. Кое-где остались следы перестрелок и места безжалостных казней с плавающими в невесомости трупами.

Мне особо не жалко нелюдей, по вине которых на эвакуаторе закончилась энергия. Но при виде детских трупов снова появилось желание пристрелить майора, а руки непроизвольно тянулись к фазеру.

— Здесь двести двадцать второй уровень. — Абрамов указал на очередную переборку, за которой отсутствовало давление.

— Ну и чего встал? Надевай шлем и открывай, — злобно воскликнул сержант.

Внутри было не лучше, чем на палубе повторной отбраковки. Только объёмы катастрофы оказались на порядок больше. Если честно, то даже меня проняло. Ведь одно дело смотреть на бесконечные ряды капсул с мумифицированными трупами. И совсем другое — видеть, как между рядами зависли сотни мертвецов.

Майор не обманул. Имплант автоматически пересчитывал трупы и фиксировал их местоположение на схеме эвакуационного корабля. Судя по собранным данным, количество людей, размороженных генералом, превышало две тысячи.

— Большинство прожили здесь больше двух лет. — Скрипучий голос Абрамова ворвался в шлем через динамики коммуникатора. А потом майор начал активно двигаться в сторону прохода на вспомогательную палубу, отделяющую уровень от внешнего корпуса эвакуатора.

— Стоять! — приказал я.

Последний выживший землянин оглянулся и уставился на толстый ствол фазера.

— Хочу вам кое-что показать. Про это я раньше не говорил — ответил Абрамов и двинулся дальше, давая понять, что не боится выстрела в спину.

Мы с сержантом переглянулись и полетели следом. Через взорванную переборку наша группа проникла в грузовой отсек, где обнаружилось некое подобие жилого склада.

Здесь находились десятки тысяч брикетов с рационами, скомпонованные в палеты и прикреплённые к стенам. А в боксах нашлось множество самодельных гамаков и утварь, свидетельствовавшие, что здесь жили люди. Трупов тоже хватало. А ещё в наличии имелся взорванный шлюз, видимо, и ставший причиной разгерметизации двести двадцать второго уровня.

— Что, майор? Хотел похвастаться результатами своего геройства? — Сержант указал на пролом в корпусе.

— Нет. Кое-что другое. Вы должны понимать, какой конец ждал колонию палубных крыс, не прерви я их существование, — ответил землянин и полетел дальше.

По дороге нам встретился труп в скафандре, вооружённый электрокинетическим автоматом. Видимо, владелец просто не успел надеть шлем после акта диверсии. При виде парящего в невесомости оружия я напрягся, но Абрамов просто оттолкнул ствол от себя.

Добравшись до входов в отдельные отсеки, майор принялся вскрывать один из них. А уже через минуту мы поняли, зачем он нас сюда привёл. Луч фонаря высветил подвешенные трупы. Ещё внутри обнаружились самодельные холодильные установки.

— Раньше мне казалось, что идея прожить пару десятков лет на одном уровне благодаря жизни остальных людей, не так уж и плоха. Ведь это можно было устроить для нескольких сотен размороженных. А если бы осуществилась идея доцента, этот срок можно было увеличить лет до пятидесяти. Но имелась одна загвоздка. Чем бы питались выжившие крысы? Конечно, мы обнаружили на палубах отбраковки кое-какие семена, взятые эвакуированными с земли. Но на этом корабле нет возможности растить растительную пищу в более или менее приемлемых масштабах.

— Ты хочешь сказать, что люди генерала были готовы стать каннибалами?

— Далеко не все. Конечно, это держалось в строжайшей тайне. Но знаю точно, что некоторые ими стали задолго до моей разморозки. Если нужны доказательства, то в дальнем отсеке находятся клетки с жертвами, размороженными специально для гастрономических целей. А в соседнем отсеке настоящий разделочный цех и аппаратура для приготовления еды.

Я поверил сразу. А сержант решил проверить и, несмотря на мои возражения, вскрыл разделочную.

— Вы и правда настоящие крысы! — зло проговорил он после того, как отпрянул от открывшейся переборки.

— Молодой человек, не стоит осуждать тех, кто выкарабкался из капсул и видел вокруг одни стены, питаясь безвкусным синтезантом в течение двух лет, — проговорил Абрамов и нервно усмехнулся. — Вот я, например, их не осуждаю. Но, признаюсь, каннибализм — это один из факторов, подвергший меня с товарищами прекратить всё это непотребство.

— Но почему вы не вышли на связь с имперской станцией? Если бы там узнали, что кто-то разморозился, то могли помочь, — скороговоркой выпалил сержант.

— Не забывай, что вся внешняя связь этого корыта находится на верхних палубах, — ответил я за майора.

Сам же подумал, как бы повёл себя, обнаружив на корабле не одинокую выжившую крысу, а колонию каннибалов, просуществовавших в космосе больше сорока лет?

— А другие способы? — не унимался сержант. — Капитан Алексеев рассказывал, что в башнях городских олигархов установлены мощные визоры, способные рассмотреть эвакуатор. У вас имелись скафандры, так что вы могли просто выйти в космос и написать послание на корпусе. Кто-нибудь обязательно его бы обнаружил и прочитал. Кроме этого, в голову каждого землянина вставлен имплант, имеющий постоянную связь с имперской сетью. Конечно, мы не можем его использовать для установления прямого контакта. Но при помощи платных переводов можно отправить сообщение кому-то из первых выживших колонистов. Ведь их личные счета полностью совпадают с номерами на запястьях, продублированных на капсулах.

— Сержант, ни у кого из миллионов, оставшихся здесь, нет даже кредита для осуществления номерных переводов. А насчёт остального, руководство крыс просто боялось, что после их обнаружения прилетит карательная команда, и просто всех их вырежет. Ведь так? — спросил я, и Абрамов утвердительно кивнул.

Закончив бесполезный спор, мы продолжили путь наверх. Внутри двести двадцать третьего уровня нас ожидала настолько разряженная атмосфера, поэтому открывать шлемы, стало попросту опасно. Всё, что мы видели до этого, в точности повторилось. Снова ряды мёртвых капсул и полное отсутствие энергоснабжения.

И только в тот момент, когда группа подлетела к переходу на следующий уровень, я внезапно почувствовал нечто необычное. Решив проверить, активизирую модифицированное зрение на максимум и замечаю тепловой фон, идущий от работающего оборудования, установленного в самой дальней части палубы.

Указав направление, приказываю Абрамову с сержантом следовать за мной, а сам лечу вперёд. Добравшись до места, наша троица невольно зависла при виде слабенькой световой индикации на целой секции капсул.

Подлетев к крайней, заглядываю внутрь через прозрачный треугольник и сразу понимаю, что лежавшая там девушка жива. Проверив показания на монохромном табло, убеждаюсь, что процесс гибернации не нарушен.

При виде работающего табло майор сразу ожил и принялся мотаться из стороны в сторону, осматривая ряды капсул. Он будто не верил своим глазам и потому принялся шептать, что-то похожее на нескладную молитву, упоминающую его семью.

— Они живы! Но почему⁈ — воскликнул он через несколько секунд и уставился на меня.

— Сейчас выясним. — Я рванул к небольшой панели, сводящей воедино всю информацию от секции из тысячи капсул, и уставился на двухминутный таймер, монотонно отсчитывающий секунды. Затем прочитал часто моргающее предупреждение.

«Внимание!»

«Подача энергии в четыреста первую секцию, завершится через одну минуту тридцать две секунды»

«Система гибернационных хранилищ, напоминает всем действующим операторам. В случае не устранения проблем с энергообеспечением, поэтапное отключение уровней от центральных троллей продолжится согласно аварийному графику»

Подлетевший Абрамов оттеснил меня, откинул сенсорную часть панели, принялся выводить на экран какие-то вкладки и быстро их перелистывать. Как я понял, он хотел остановить таймер, но ничего не получалось. Я тоже попытался подключиться с помощью импланта, только обрывок древней информационной сети оказался изолированным цифровым островком, обречённым на отключение. И управляло этим нечто, находящееся за пределами уровня.