– Ребята, я тут до Сёчина пройду?

– Конечно! Прямо по коридору, а там на второй этаж. Кабинет знаете?

– Да, найду. А что в контейнере?

Крепкий мужчина с бейсболкой на голове коротко ответил:

– Дуб.

– Какой дуб?

Тут в их сторону повернулся самый активный сторонник скорейшей разборки контейнера, к которому все остальные обращались по имени «Лёва»:

– Для сношения.

Сорокин округлил глаза:

– Чего?

Лёва невозмутимо ответил:

– Вы «Дубровского» читали?

– Ну да, в школе ещё.

– Ну помните, как они там сношались?

Тут Сергей уже просто растерялся:

– Да там вроде таких сцен не было.

Услышав их разговор, стоявший рядом человек в бейсболке с укоризной посмотрел на Лёву:

– Хватит уже, серпентолог хренов, давай неси лучше инструмент, будем разбирать, – и обращаясь уже к Сорокину, пояснил, – там внутри дерево разборное, из трёх частей – декорация к спектаклю. Короб по лестнице не пройдёт, надо вытаскивать, и по частям заносить. А крона с листьями отдельно в мешках была, уже на сцене лежат.

Сергей кивнул:

– Понятно. Спасибо за подробности. Удачи вам!

«Бейсболист» молча кивнул, и гость заспешил к Филиппу. Зайдя в кабинет, поприветствовал хозяина рукопожатием, заметив:

– Ну, слушай, у твоих грузчиков сложная задача на сегодня выпала. Контейнер с дубом в двери не проходит.

Сёчин согласился:

– Знаю, но деться было некуда – спектакль скоро запускать, а предыдущий реквизит сломан. Оказалось, что сделан из проволочек да щепочек – починить не удалось, весь развалился. А с этим ещё проблемы будут – слишком высокий. Придётся за макушку к балкам на потолке крепить, не то упадёт. Ладно, про работу можно бесконечно говорить. Присаживайся, делись – чего новенького узнал? А я пока чай заварю.

Пока Филипп занимался чаем, Сергей начал рассказывать:

– Я выяснил личность «тайного агента», который тексты принёс. И глазам своим не поверил, когда в справке прочитал, что он и в самом деле агент. Причём штатный, и действующий до сих пор.

Сёчин замер с банкой заварки в руке:

– Ты что, серьёзно?

– Серьёзнее не бывает. Только не в полиции, и не спецслужбах, а в одном секретном институте, который базируется в области, в центре. Зовут его – Антон Васильевич Сонберг, он являлся их внештатным сотрудником, а если говорить точнее, то раньше он был аналитиком одного из отделов, специализирующимся по странным, паранормальным явлениям. В самом НИИ он не показывался, работал по разовым договорам в «поле», составлял аналитические справки по малообъяснимым событиям, произошедшим в области, да и по всей стране. И сам институт в целом ведёт исследования паранормального, директором там служит Нилов Герасим Петрович, но вот его я уже не знаю. Ну и конечно, этот НИИ очень тесно связан со спецслужбами, и сленговое название у него – Система.

Филипп от удивления присвистнул:

– Ну ничего себе!

– Я тоже так подумал. Да, кличка у этого Сонберга тоже есть – Летун. А что вы удивляетесь, власть очень любит всяких колдунов и предсказателей. Они только обывателю «втирают», что это дурной тон, а у самих полноценные институты есть для изучения всяческих странных явлений. В самом первом советском правительстве был такой товарищ – Барченко, так он ещё в двадцатые годы основательный фундамент для таких исследований заложил.

– Серёжа, как же ты это всё разузнал?

– Сейчас расскажу. Один знакомый городской копарь посоветовал поискать этого агента в местном кафе «Точка». Я там его дождался, и уговорил вместе поужинать. А после забрал стаканы, из которых он пил сок, и передал в лабораторию. Вот там ребята его отпечатки и «пробили». Так мне его имя стало известно – оказалось, что он проходил свидетелем по одному уголовному делу. То есть, стало известно имя. А после этого, уже на Сонберга наши спецы собрали опер-лист, и я заметил в списке его контактов данные одного человека. Сказать больше, конечно, не могу. Сами понимаете. Когда появилась возможность, я с ним связался. Вот он мне об этом деле много чего и рассказал – был передо мной должок у него. Я его по работе давно знал, и знал, что он связан со спецслужбами, но не думал, что по такой специфике. Мы же не спрашиваем друг у друга об этих вещах – негласный протокол всегда есть. Вот при встрече он и рассказал историю этих текстов. Парадигмы исследовательских задач своей организации не раскрывал, а ограничился только этим одним эпизодом.

– Очень интригующее начало, давай дальше, – покачал головой Филипп, разливая чай.

– Ну приготовьтесь, теперь самое интересное начинается – мой знакомый мне и рассказал, что о тех самых старинных текстах в институт сообщил экстрасенс-медиум, который в то же самое время являлся их информатором. В начале разговора меня это сильно удивило, я ещё подумал – ну как это допустимо, чтобы информацию предоставлял какой-то медиум? Это ведь совершенно необъективный источник данных, на который совершенно недопустимо ориентироваться в розыскной работе! Я было решил, что эта Контора – обычный трамплин для выпила бюджетных денег, но потом до меня стало доходить, что в этом деле не всё так просто. Но об этом потом. Теперь о текстах – после того, как медиум предоставил своему куратору указанный текст, руководство Системы вдруг чрезвычайно заинтересовалось темой Загорья. Медиума пригласили для более подробной беседы, и тщательно опросили о деталях его видения. Оказывается, есть специальные методики для определения степени объективности того или иного сна человека – а это, кроме как сном, назвать по-другому никак нельзя. Видения медиума и есть сновидения, но только контролируемые. Контактёр во время такого состояния находится именно во сне, но при этом полностью осознаёт – что он спит, что он видит сон, и соответственно, может корректировать своё поведение и возникающие реакции на происходящее.

Сёчин покачал головой. Собеседник заметил это, и постарался исправить впечатление:

– Да-да, именно так, и не улыбайтесь, Филипп Андреевич. Понимаю, что это совершенно абсурдно звучит, но мой знакомый – вполне адекватный и серьёзный человек, и я ему полностью доверяю. Если он что-то говорит, то это надо принимать к сведению, и анализировать, но не шутить и отмахиваться рукой, как от какой-нибудь глупости. Мы с ним долго беседовали, и он поделился некоторыми фактами о своей работе. До этого я считал, что некоторые известные мне эпизоды – городские легенды и байки копарей, но он, конечно, не желая того, убедил меня в обратном.

– А о чём именно говорил, могу услышать?

– Вы как-то говорили, что лично были знакомы с Георгием Скриповым, копари его Жоржем звали. Помните?

– Да, конечно. Я с ним лично сталкивался.

– Так вот, он был в глубокой разработке у Системы. А это в терминах оперативки значит, что за ним велась тщательная слежка, так как считалось, что Скрипов знал секрет прохода в ту самую «Потерянную Деревню», и сам пользовался этим довольно активно. Вы слышали такую байку?

Филипп, подливая свежий чай, подтвердил:

– Кое-что слышал, но ты знаешь подробности?

– Не всё, конечно, но кое-какие знаю. Я с городскими копарями достаточно общался, и всегда воспринимал их разговоры, как досужие байки рыбаков – вроде как для красивого словца горазды присочинить. Тем более, что род занятий позволяет пофантазировать. Знаете, поиски старинных артефактов всегда связаны с тайной, загадкой, да и с мистикой, как ни крути. И довольно много легенд среди них ходит о поисках некоего мистического места под названием Потерянная деревня, или просто Деревня. Никогда не слышали?

Сёчин кивнул:

– Да, было что-то похожее, только разговоры шли о событии в реальности. По-моему, Семён, электрик наш, рассказывал. Но это выглядело как легенда о заброшенной деревне где-то в тайге. Туда, по его словам, вроде как была тайная тропа, которую мало кто знал. И никакой мистики.

– А это уже дезинформаторы постарались, у них есть такие специалисты – исправлять прошлое. Есть всякие методики, чтобы скрыть произошедшее. Но я не об этом хотел вам рассказать. Я про то, что разработка Скрипова велась серьёзно, и вполне профессионально, а это уже о многом говорит. Другими словами, информация о возможности путешествий в иную реальность не считалась досужими сплетнями, а принималась как факт, требующий только лишь выяснения некоторых деталей.