– Можно войти?

Не дождавшись ответа, толкнула рукой дверь, и прошла в комнату. Он внимательнее посмотрел на гостью – рыжеволосая, с пухлыми розовыми щёчками, причёской в виде кудрявого шара, и большие, ярко-синего оттенка глаза. Одетая в цветастое платьице с рукавчиками «фонариком», эта дитя своим обликом вызывала в уме что-то знакомое, но Безымянный не смог отыскать в памяти ничего конкретного. На ножках у девочки красовались белые, в синюю полоску гольфы чуть ниже колен, а обувь – красные сандалии, застёгнутые на ремешок, завершали общую картинку. Можно было уверенно сказать, что она походила на ангела, но её умный взгляд и мелькающие в них бесовские огоньки, останавливали такую идею.

Подойдя ближе к сидящему на топчане человеку, девочка протянула вперёд руку с открытой ладошкой, и без какого-либо предисловия спросила:

– А у тебя на что тут можно присесть?

Человек суетливо поднялся, осматриваясь по сторонам, и указал на деревянный стул с высокой спинкой:

– Вот. Подойдёт?

Гостья повела бровями:

– Годное седалище, отчего бы и нет?

– Куда его поставить?

– А вот прямо к оттоманке своей и подвинь, так ловчее будет разговор вести.

Человек взял стул за спинку, и переставил его поближе:

– Так?

– Ага. А-а-а, а-чхи! – похватав открытым ртом, девочка оглушительно чихнула, утершись после ладошкой, – Промёрзла, как собака! А ты почему не спрашиваешь ничего?

Безымянный присел на свою лежанку, пошоркал ладонями по бёдрам, и развёл руками:

– Да не знаю я, что спросить.

Рыжий одуванчик закивала:

– Понятно, значит смотрельщик всю башку тебе затуманил.

– Смотрельщик? Может – Смотритель?

– Ага, – отвечая, девочка болтала ногами, и смешливо улыбалась, – Затупитель! Ничего не помнишь, да?

– О чём?

– Понятно, придётся будить.

Неожиданно соскочив на пол, гостья принялась скакать вокруг «седалища», напевая что-то, похожее на – «пум-бурум, пум-пум-пум, бу-ру-ру-рум, бурум-пум!». Совершив таким образом несколько кругов, снова забралась на стул, и глядя человеку в лицо, радушно заулыбалась:

– Ну давай, спроси кто я!

Наморщив лоб, человек медленно выдавил из себя по одному слову:

– Хорошо. Кто. Ты?

– Я – синяк!

– Что, что? Какой ещё синяк?

Девочка коротко хохотнула, спрыгнула со стула, и согнувшись немного в поясе, вытянула в его сторону лицо:

– Чё, не понял? Ну, подумай!

Безымянный помотал головой:

– Я не понимаю. Ты – девочка, а синяк – это если ударить кого-нибудь в лицо. Потом появится синяк.

– Ну ты даёшь! Да ты титан мысли! Просто энциклопедист! – прижав ладошки к щёчкам, девочка зашлась в безудержном веселье, – Я – синяк на чьей-то морде! У-у-х! Нормально ты продумал! Ну ладно, похихикать ещё успеем, а теперь слушай, – она прихватила руками сидушку, и устроилась поудобнее, – Ты просто не так понял, это шутка. Когда весело, то всё полегче идёт. Я – это синяя трава, Синюшка, или Греналин.

Человек пристально посмотрел на неё:

– Нет, всё равно не понимаю. Ты выглядишь, как девочка, а трава на полянке вдоль забора растёт.

Рыжая хохотунья кивнула:

– Всё правильно. И это хорошо – видишь в ситуации логические несоответствия, значит не всё ещё потеряно. Сейчас попробую объяснить по-другому. Знаешь, что такое сон?

– Знаю. Это когда спишь, а тебе всякие разные видения снятся.

– Ну вот, наконец пошло-поехало! Молодец! Так вот – мы с тобой сейчас во сне!

– Мы спим?

– Это ты спишь, мы в твоём сне. А я совсем даже нет. Я к тебе пришла поболтать. А-а-а, А-чхи! Вот ведь продрогла же, а? У тебя ничего горяченького тут нет?

– Да вроде нет, – человек огляделся по комнате, – тут и печки никакой не видно.

Девочка захлопала в ладошки:

– Ну, совсем путёво! У тебя котелок-то варит! Всё соображаешь, – тут она сделала серьёзную рожицу, и вытянула вперёд указательный пальчик, – Но я не об этом, ты не забыл?

– Что ты трава?

– Да-да-да! Я – трава, которую ты щиплешь и душишь каждый день. Я уже вся в синяках, и чуть не задохнулась!

Безымянный испуганно спросил:

– Что, правда? Так больно? Слушай, но я ведь не знал!

Девочка оглушительно засмеялась:

– А-ха-ха! Да я же шучу! Ты чего? Я же не дурочка! Шутит умный, а дурак только воздух портит! – тут она от смеха просто закатилась, да так, что чуть не свалилась со своего «седалища». Отсмеявшись, швыркнула носом, и утерла его тыльной стороной предплечья – от локтя до кисти. Затем повернулась к Безымянному:

– Ну, так ты понял, что мы с тобой во сне?

– Да понял. Слушай, а я могу у тебя кое-что спросить?

– Конечно, я же для этого и пришла! Спрашивай.

Человек с опаской потрогал себя за шею:

– А змея? Она мне тоже приснилась?

– Змея тебе не приснилась, это я тебе точно могу сказать. Ты когда меня проглотил, я её и выгнала, а то она тебе соображать не давала. Ох, и паскудная же тварь! Но меня – боится.

– А откуда она взялась? Я змей не глотал.

– А про ардевос ты забыл?

– При чём тут давлёнка?

Девочка покачала своим рыжим одуванчиком:

– Он такой хитрый, Василёк этот!

– Ты про кого?

– Я про Василиска! Так его называют. Вот он шибко любит в ардевосе плескаться. А Греналинку боится, как огня! Когда вырастает, то делается такой большой, – тут девочка расставила в разные стороны руки, и смешно выпучила глаза, – Во-от такущий! На башке у него, прямо посерёдке гребень костяной точит, а по бокам пониже головы – крылышки. Давным-давно крылья большие были, летать даже мог. Но это давно было. Нынче поменьше он сделался. Мало кому показывается, не как раньше. Но их и сейчас полно, только не видно никому.

Безымянный удивлённо спросил:

– Как это не видно? Я же видел.

Рыжая махнула ручонкой в сторону:

– Да это всё из-за меня, со страху показался! Так-то он никого не боится, силища огромная в змейке этой. Может укусить – ядом потравить, может одним взглядом жизни лишить! Сдавит – камни ломает! А меня вот – боится!

– И чего этому змею тебя бояться?

– А мы с ним одного поля ягодки – он меня знает, я его. Я-то поболе, чем он, могу пакостей понаделать! Ты вот уснул, а я к тебе в голову пробралась. А? Заметил?

– Ну…

– Ну-ну, кой чё загну! Оторву и выброшу! К тебе в голову попала, и к змею этому смогу! А ты хоть заметил, что мы разговариваем в той же комнате, где ты спишь?

Человек огляделся:

– Ну да, а где же ещё? Ты же ко мне пришла.

Девочка хлопнула себя по коленям:

– Ну ты дубина! Мы же во сне! Я ведь в твой сон припёрлась! И всё тут превратила в твою комнату! Не веришь? Тогда смотри.

Не успев ничего понять из сказанного, человек внезапно увидел, что и он, и его собеседница оказались на небольшом скальном выступе, находящемся близко от вершины огнедышащей горы. Земля под ногами ощутимо содрогалась, а совсем недалеко, над головой, вверх вылетали горящие, огненные сгустки. Вокруг них, в воздухе пролетали камни, и медленно оседали клочья пепла. Беззвёздное небо было абсолютно чёрного, бездонного цвета. От непрекращающегося ни на мгновение грохота, человек не слышал ни одного слова, что выкрикивала ему рыжая проказница, которая уже успела размазать по щекам чёрную сажу. Она подошла вплотную к нему, и приблизилась к самому уху:

– Назад пойдём?

Смертельно перепугавшийся человек смог только покивать. Они тут же вновь оказались в привычной обстановке, но от одежды всё равно пахло гарью, а рыжая собеседница весело улыбалась, показывая ему красный язык. Её мордашка так и осталась чумазой.

– Продолжаем разговор? – весело спросила кудряшка, и увидев кивок, заговорила:

– Вот видишь? Василиск меня из-за того боится, что я ему в любой момент могу зеркало перед мордой выставить. А у него от этого понос начинается. Потому как сдохнет в тот же миг! Вот така уха из петуха!

Произнеся последние слова, рыжая замолчала, и принялась сосредоточенно ковырять пальцем в носу, с усмешкой поглядывая на собеседника. Закончив, тщательно очистила «орудие труда», вытерев его о боковую сторону стула, и продолжила: