Сёчин присел к столику, и перекладывал бумаги из стороны в сторону, разглядывая исписанные листы. Сергей добавил:

– Я их карандашом пронумеровал в уголке, вон там, сверху, так что не запутаетесь.

– Да-да, я уже заметил. Что-то разволновался, никак текст не могу ухватить. Давай, чаю сделаю? А то сидим как чужие, у меня сушки есть, по дороге в магазин заходил. Ага?

Сорокин кивнул:

– Да, давайте, побуду ещё немного. Вы себя как чувствуете, нормально?

– Да всё в порядке, не беспокойся. Я сейчас, подожди минутку. Хочешь, вон, музыку включи, – Филипп мотнул головой в сторону тумбы с аппаратурой.

Пока Сёчин колдовал с чайником на кухне, Сергей поднялся с кресла и подошёл к открытому шкафу, где у хозяина расположилась домашняя аудиотека. Ровными рядами тянулись полки компакт-дисков. Разделение жанров предусмотрительно обозначалось подписанными стикерами, наклеенными в соответствующих местах: «Рок-н-ролл», «Блюз», «Джаз», «Старый добрый рок». Зная, что хозяин вышел, Сергей громким голосом спросил:

– Филипп Андреевич, у вас тут настоящие сокровища! У меня прям глаза разбежались, не знаю, что и выбрать! Может посоветуете?

Сёчин как раз выходил с подносом в руках из кухни. Увидев гостя, рассматривающего его коллекцию, посоветовал:

– Если не можешь выбрать, поставь Кларенса Клемонса, это в джазовом месте смотри. Его «Миротворец» – магия в чистом виде. Нашёл?

– Ага.

– С аппаратурой разберёшься? А то я тут чашки пока расставляю.

– Справлюсь.

Пока Сёчин разливал по чашкам горячий, янтарного цвета напиток, Сергей включал проигрыватель, обрнаружив при этом, что громкость на усилителе выставлена на «ноль». Не удержался, спросил:

– Филипп Андреевич, вы звук специально убавили?

– Да, есть такая привычка, динамики берегу. При включении мало ли что произойдёт. Давай, присаживайся.

Зазвучавшие из звуковых колонок пассажи саксофона, задумчивые и строгие, за несколько тактов превратили обычную беседу двух людей в особый, доверительный разговор посвящённых. Выразительный инструмент исполнителя своим вибрирующим звучанием проникал в сознание особыми, понятными только слушателям словами. Собеседники молчали – Филипп перебирал листы копий, а гость замер, прислушиваясь к ответной реакции своего сознания на завораживающие, тягучие мазки звука. Сёчин оторвался от бумаг, подняв взгляд на собеседника:

– Я же тебе сказал – магия! Заслушался?

– Да, Филипп Андреевич, просто колдовство! Как это у них получается?

– Ты про музыкантов?

– Ну да.

– Все слова, объясняющие этот феномен, объясняются одним термином – магия, ещё раз повторю. А выдающиеся исполнители, это – колдуны и волшебники, как бы наивно это не прозвучало. Ладно, мы ведь не на концерт пришли, верно? О музыке в другой раз поговорим. Скажи мне лучше, Серёжа, во время поисков ты там, на месте, не замечал ничего необычного?

– Что вы имеете в виду? Тайга и тайга. Прогалины есть. Трава, кустарник. О чём вопрос?

– Мы с Филиппом перед его походом общались, как мне кажется, три раза. И он появился у меня благодаря некоторым довольно странным обстоятельствам. Мы же с ним до это знакомы не были.

Сорокин недоумённо переспросил:

– Странным обстоятельствам? Каким именно?

– Сейчас попробую объяснить – за несколько дней до нашей встречи он получил от незнакомого человека некие старинные тексты.

Собеседник перебил его:

– Да. Теперь вспомнил. Он мне рассказывал о каком-то «тайном агенте», который эти тексты ему принёс. Белиберда какая-то – просто алкаш местный нашёл эти старинные бумаги, и решил немного денег получить. Филипп мне их показывал, там что-то про путь в Загорье было сказано. Слышали легенду про это место? Я так понял, что это – обращение к монахам-отшельникам, и ничего конкретного. Знаете: «Путь этот дано пройти только сильному верой и духом. Молись!», – в шутку подвёл итоги той беседы с Филиппом Сергей, и закончил, – Эти призывы к долготерпению бесконечны, да и вообще, мы давно уже народ неверующий, поэтому я отмахнулся от этой идеи, а его зацепило. Втемяшил себе в голову, что это – описание маршрута. Значит, к большому сожалению, не получилось отговорить. Вот всё так и вышло.

Сергей вздохнул, и принялся за сушки с чаем. Немного выждав, Сёчин долил ему в чашку ещё, и потрепал по плечу:

– Не вини себя, он не маленький, сам решил идти. Но ты не знаешь самого интересного – после вашей встречи, тем же вечером, ему принесли недостающие тексты.

– Ещё?

– Да. Вот – на, посмотри, это уже осовремененный вариант, – и Филипп протянул собеседнику лист с текстом. Сергей взял бумагу, начал читать, кое-то проговаривая вслух:

– Единственно правильный путь…, Это место в ином мире…, Царство зла…, Магия…, Найти поляну Греналин…, Проводник…, Иди за ним…, Выпить Ардевоса…, Проглотить одну горсть…, Появятся знаки…, Идти до ворот.

Прочитав до конца, он положил листок на столик, и посмотрел на Сёчина:

– Ещё один малопонятный текст. Это ему тот же «агент» притащил?

Филипп кивнул:

– Да. Только денег он с него не взял, а взять уговаривал стоя на коленях, просил: «Возьми пожалуйста», ссылался на каких-то людей, которые заставляли его вручить этот текст лично в руки копарю. И ещё – Филипп подумывал взять с собой напарника.

– И кого?

– Парнишку по прозвищу «Глист», а звали его, сейчас отыщу, я записал – тут Сёчин поискал на столе среди бумаг, – Ага, вот – Пивоваров Алексей Николаевич.

– И что, Глист этот отказался?

Филипп развёл руками:

– Да нет – он погиб в тот же вечер.

– Ничего себе! Как так?

– Филиппа на следующее утро опрашивали дознаватели, они и рассказали, что подозреваемых не установили, а Пивоваров погиб при необъяснимых обстоятельствах.

– Смерть всегда можно объяснить. Причину не говорили?

– В том то и дело, что говорили – весь скелет у него был перемолот в крошку, но без внешних повреждений телесного покрова.

Оба замолчали. Сергей наморщил переносицу, переваривая услышанное. Через минуту спросил:

– Больше ничего?

– Ничего. Филипп ещё вспомнил, что слышал шуршание среди тополей в тот вечер, а мне сразу вспомнился мой же случай, из-за которого я в больницу попал с переломами.

– А, Филипп Андреевич, я со всей этой нервотрёпкой с поисками не спрашивал у вас что случилось, извините. Так что за случай произошёл?

– Да ничего страшного, не извиняйся. А произошло вот что – на меня пыталась напасть гигантская змея. Ну я и подумал, что возможно, на Глиста эта змеюка и напала. Ну и, как анаконда делает – обвила кольцами, и задавила.

Сорокин округлил глаза:

– Какая ещё змея? Откуда она могла взяться?

– Да хрен её знает, но это – факт, человек пятнадцать видели, вся театральная труппа. Как раз была генеральная репетиция. Все решили, что охотилась она на меня, хорошо Лёва толкнул, я и улетел со сцены. Ногу, руку поломал, но живой остался.

– Какой-то кошмар! Изловили?

– Да какое там – спасатели приехали, к ним в помощь прокурор городской с мэром. Искали – не нашли. А после Глист погиб.

Отставив чашку на столик, Сергей спросил:

– Филипп Андреевич, пока получается просто нагромождение фактов – новый текст, нападение змеи на вас, ещё предположительно на Пивоварова, ну а причём тут поход Филиппа, и его исчезновение? А разговор вы начали с вопроса о странностях в тайге. Так в чём дело?

– Да всё дело в том, Серёжа, что появление Филиппа у меня в больничной палате не было случайностью. Мы ведь с ним до этого знакомы не были. Сейчас всё объясню. Я в свободное время люблю предаваться одному тайному греху – прелести, питающей гордыню творящего.

Сорокин перебил его:

– Это вы о чём?

Филипп усмехнулся:

– Как говорится: «Доверишь листу, не донесёшь Христу». Я о писательстве говорю. Пишу рассказы. Про грех – шутка, конечно, хотя кто его знает. Так вот, я сейчас занят сочинением одного рассказа, ещё не закончил, правда. И он, ещё в неоконченном виде заинтересовал очень странных типов, мне незнакомых.