Но как бы не думалось Жене, всем миром они как-то справлялись. Но при мысли о монастырских проблемах её вдруг озарило, чего она по-настоящему испугалась, когда Навь рвала караван. Если бы тогда на стылой дороге её не стало, она бы не смогла больше ничем помочь живущим в Монастыре. Женя поёжилась от осознания, что подошла к грани, за которой настоящие знания от Бога равнялись ценой собственной жизни. Тем ужаснее показалось ей отцовское послушание, но и тем важнее.

– Егор, прошу, погляди вот на что… – Женя открыла ящик стола и вытащила добытую ей тетрадь в чёрной обложке, – это из-за неё караван вовремя не приехал.

Он придвинул один из стульев поближе к компьютеру, бросил беглый взгляд на шлем на столе и сел рядом. Женя протянула ему плотную тетрадь в чёрном кожаном переплёте со следами изгибов на корешке.

– Ты в караванах ездил больше моего и многое видел. Встречал похожее?

Егор поглядел на титульный лист с размытыми краями.

– Руны языческие.

– Да, а ты попробуй прочесть. Рунами из Поднебесья владеешь?

– Как бы я тогда торговал? – слегка усмехнулся Егор, но сколько б не морщился, прочесть ничего не сумел. – Вот ерунда! Мешанина какая-то. Одни руны на другие ползут и не складываются ни во что. Может быть это какая-то тайнопись?

– Вот и я о том… но ты листай дальше, посмотри на рисунки, – подсказала Женя, и Егор перелистнул пожелтелые от старости страницы. Женя наблюдала со всем вниманием, как меняется его лицо. – Я полдня разбиралась, хотела прочесть, но ничего не получается, нет ключа. И, самое главное… – она встала и наклонилась возле Егора, чтобы бережно перелистнуть страницы и указать ему на самые интересные на её взгляд рисунки. – Видишь, тут техника брошенная, вот толпа идёт по дороге, полосатые башни с воротами, ворон в кольце, лошадь не на наш манер сёдланная и двери запертые. Узнаешь что-нибудь?

– Ничего, – искренне признался Егор.

– А что если так? – Женя аккуратно взяла тетрадь и вернула ему на открытой странице. Со следующего рисунка на Егора смотрел маленький мальчик, Зим тринадцати отроду. Во взгляде его ощущалась какая-то вовсе не детская глубокая тайна.

– Никогда раньше не видел такого.

– Вот и хорошо, что не видел, – невесело кивнула Женя. – Это Повелитель Серой Орды, значит тетрадь написана об Исходе из городов далеко на востоке перед самой Эпохой Мора, марша к срединному перевалу, где Орда и сразилась с дружинниками из Поднебесья и затем перемёрзла. Но это ещё не всё…

Женя вытащила из кармана джинсов выменянный у кочевников медальон, перелистала страницы и приложила кругляш к выбранному рисунку. Перед ним оказался точно такой же солнечный круг с заключёнными в нём двенадцатью кривыми лучами. Каждый луч заканчивался овалом. Четыре овала из тех двенадцати были закрашены.

– Это метка Серой Орды. У подножья Пояса с наступлением Оттепели тают снега, из-под них появляются трупы ордынцев. На многих есть медальоны с двенадцатью солнечными лучами. Кочевники, шатуны – все, кто не брезгуют, обирают покойников и выменивают медальоны, как обычные украшения, но их истинного назначения никто не знает.

– Вечно с востока тянется что-нибудь нехорошее. Сначала Орда, теперь это солнце, – недоверчиво поглядел Егор. Заржавленный медальон вовсе не приглянулся ему.

– В восточных городах люди жили даже после Обледенения. И, если это дневник одного из ордынцев, мы сможем узнать про их путь к перевалу, откуда Повелитель знал об убежищах и почему Финисты им помогали.

– Ну и что? К перевалам сорок зим не могли подступиться. Многие, кто с Оттепелью пытались проехать за Пояс, обратно не возвращались. Возле гор нет ни поселений, ни расхожих путей. Может быть даже лучше, что через горы к нам больше никто не пройдёт.

Во всей христианской общине не нашлось бы для неё человека ближе Егора по духу. Христиане слишком привыкли ценить своё затворничество и порядок, некоторые и вовсе не понимали, зачем Монастырю торговля с общинами, ведь многие выменянные в караванах запасы они могли добывать своими усилиями. Но Егор давно жил на дороге, его сомнения были, скорее, разумной купеческой предосторожностью.

– Может быть так, или же сам Господь нам подсказывает – времена изменились, – ответила Женя. – Чем ещё объяснить, кроме как Его промыслом, что Див увидел в моём рюкзаке тетради и книги и решил подложить к ним свою? Рассказывали, Орда шла налегке, у них почти не было техники. Сорок Зим назад они рвались через восточные земли и в дороге творили ужасные вещи. Повелитель предсказывал людям Мор и грабил общины, заставлял оседлых идти за собой в малопроходимые горы. Они перемёрзли в пути, перевалы обледенели, восток на целых сорок Зим заперся от нас, но Оттепель многое изменяет. Этот дневник мог быть с пилотом Финиста, рухнувшего на Вороьей Горе, быть может в нём тайна последних людей, ходивших по перевалу. Разве это не ценнейшее знание для Монастыря?

– Пока что в нём только непонятные руны и зарисовки, – не вдохновился Егор. – Восток манит, но разве у нас мало забот? Кто докажет, что написанное в нём правда или вовсе неважно? Я вот знаю, что ордынцы до Старого Кладбища не доходили, – Егор взял тетрадь и раскрыл её на рисунке с берёзовой рощей и покосившимися крестами. – Оно на нашей стороне гор, всего в полудне пути от Монастыря.

Женя наклонилась поближе к рисунку. Под берёзами возле крестов стоял танк. Передние катки его задрались, корму наоборот словно вдавили в землю, над задранным стволом пушки чернел уже знакомый ей символ двенадцатилучевого солнца.

– Место тихое, позаброшенное, на северо-востоке стоит, – сказал Егор. – Я ещё юнцом весь этот танк облазил. Он на Старом Кладбище застрял, кажется, ещё со времён Мора. Всебожцы бросили его, когда отступали после сражения с перевала. Ствол и башня развёрнуты точно так, как на рисунке.

– Значит написавший дневник тоже был там, – Женю так и тянуло к изображённому на рисунке месту. Карандашное солнце вращалось, будто пронизанное спицами колесо. Ей даже чудился ветер в берёзах и карканье воронов над надгробиями. – Егор, мне надо съездить туда.

– Нет не надо, на тебя и так несчастья сыплются, как на Иова. Что ты надеешься там отыскать? Ржавую рухлядь, могилы заросшие, церковь разваленную – вот и всё? – явно жалел Егор, что взболтнул лишнего.

– Видишь, знак на рисунке. Здесь солнце Серых, а оно что-то да значит. Если тот, кто писал дневник, добрался до кладбища, получается он был с Повелителем до конца. Может, если Господь только даст, в этой роще отыщется ключ для тайнописи. Это ведь крещёные земли, ты сам говорил, что до рощи всего полдня пути. Хочешь, вместе поедем? С тобой выйдет быстрее и безопаснее.

– «Выйдет». Ни один караван без настоятельского благословения за ворота не выйдет, а тебя отец после давешнего и подавно не благословит. И со мной не благословит, и прав будет. По весеннему бездорожью, без всякого важного или неотложного дела – даже не думай соваться.

– Если Волкодавов в охрану себе попросить, то отче может позволить, – Женя не могла оборвать связь с этим местом, пусть раньше никогда в нём не бывала. И медальон, и дневник, и берёзовая роща сулили ответ, который она так давно и столь же напрасно искала для исполнения отцовского послушания.

– Ты хуже меня, я хоть не за даром рискую, – заворчал Егор, но тут компьютер издал мелодичную трель – копирование завершилось. Женя поспешила к клавиатуре.

– Что ты такое нашла? – уже без всякой любви указал Егор на подключённый к компьютеру шлем.

– На нём записи, – скользила пальцами по виртуальному дисплею Женя. – Хочу увидеть, что сняли камеры Финиста во время полёта. Это видео до сих пор никто не просматривал. Хочешь поглядеть чужими глазами на прошлое?

– Ты так сказала, будто колдовать собралась, – подсел поближе Егор.

– Древняя техника сама немного на колдовство похожа, но нет – эти чудеса человеческие, созданные по допущению Божьему – Он создал мир таким, чтобы мы могли его познавать.