– Крестианцы… на земле моей и не боятся.

*************

Данила повернул ключ в замке зажигания, двигатель застучал, зафыркал, но не завёлся. Он попробовал снова, поддал газу, но и это не помогло. Что бы Данила не делал, машина не двигалась с места.

– Ну всё, Женька, приехали. Не надо было останавливаться. Сейчас эту рухлядь только с толкача заводить.

Он открыл скрипнувшую дверцу и вылез наружу. Женя вышла за ним. Тихо бранясь, Данила поднял капот и печально оценил навороченные механиками ухищрения, чтобы только двигатель работал на разбавленном новогептиле.

– На чистом-то она ездила лучше.

– Что там у вас? – окликнули из охранения.

– Да, как всегда, застряли! – отмахнулся Данила, засучил рукава куртки и полез в двигатель. Из-под капота донеслись его ворчливые указания. – Вели рассёдлывать, сейчас четвёрку запряжём и потащим её до самой Обители. В позапрошлый раз мы это корыто два дня на упряжке тащили. Возьмешь её в помощь, а выходит одна морока.

– Не расстраивайся, Данила. Чистого топлива в Монастыре всё равно почти нет, – успокаивала его Женя. – Или на машине поедем, или на лошадях с грузом придётся по диким местам пробираться. Пока техника служит, надо ездить на ней. Даст Господь, наступит Долгое Лето, тогда и дороги наладятся и сразу жизнь полегчает.

– Далось тебе это Долгое Лето, – ковырялся в моторе сотник. – Чего ты ждёшь от него?

– Зимы по три месяца, а может и меньше, без шестидесятников и даже без сороковников, – размечталась Женя. – Лето жаркое, до самого октября, и осенью урожаи такие, что сотни тысяч людей прокормить можно, значит и болезни исчезнут, общины в большие города превратятся, неверующие от безверья избавятся.

Она столь упоительно рассказывала, что Данила заслушался и даже заулыбался. Но порыв северного ветра оборвал Женю. Зима напомнила ей, что сейчас миром правит совсем не Долгое Лето. Кузов сразу заиндевел, в любой миг могла начаться весенняя буря.

Женя прислушалась к ветру.

– Иногда мне кажется, что у Зимы есть какая-то тайна и так запросто она нам её не раскроет.

Данила захлопнул капот, подхватил пригоршню снега и обтер ладони.

– Готово? Можно ехать? – обрадовалась Женя.

– Конечно можно. Запрягай лошадей.

– Я так и подумала.

Для упряжки к бамперу заранее приварили металлические проушины. Своим ходом машина ездила, конечно, быстрее коня, брала больше груза, не мёрзла в дороге, не боялась обстрелов, но самой молодой технике в Монастыре давно минуло за семьдесят Зим. Легче кормить и ухаживать за лошадьми, чем ремонтировать постоянно ломающиеся внедорожники.

Не успели ратники из охранения запрячь первого коня в четвёрку, как позади них глухо захлопали выстрелы.

– Чего там? – беспокойно оглянулся Данила. Его автомат остался в машине, на поясе только пистолет в кобуре. От конного охранения подъехал боец.

– Волки, Данила! Большие, ну прямо огромные!

– Что, напали?

– Нет, пока вокруг мечутся. Лошади перепугались, нельзя тут стоять!

– Ах ты нечистая сила! Запрягай поскорее, и по волкам хорошенько ввалите, чтобы к каравану не сунулись.

Всадник поворотил всхрапнувшего коня и поскакал к остальным.

– В машину, Женя, давай, – поторопил Данила. – На заднее сидение садись и двери закрой. Я к ребятам, гляну, что там за волки…

За караваном раскатилась автоматная очередь, но внезапно из леса ответили. По внедорожнику грянули пули.

– В машину! – Данила толкнул Женю внутрь салона, а сам подхватил с водительского места автомат и оббежал броненосец. Лишь за кормой он увидел, что творится позади каравана. Громадные волки, гораздо тяжелее и крепче верховых лошадей, налетели из леса. Стаю прикрывали огнём из лесных зарослей. Гром винтовок перемежался с экономными автоматными очередями. Никогда ещё Данила не видел, чтобы волки охотились вместе с бандитами. И что это были за волки! Чёрная вздыбленная шерсть, серебряные глаза, клыки величиною с ладонь. Они не боялись ни вооруженных людей, ни грома выстрелов.

Один из ратников выпустил длинную очередь, но волк ухватил человека зубами, рванул с седла и начал трепать его на грязной дороге.

Данила вскинул автомат, выпустил половину обоймы, зверь взвизгнул и отскочил от убитого. Лесные стрелки тут же накрыли огнём Данилу. Он еле успел спрятаться за внедорожником, когда же выглянул снова, то заметил рядом с обочиной чужака в серебряной шкуре. Молодой дикарь с выбритыми висками и пепельно-бледным лицом улыбался, будто пьяный от горячки сражения. В руках у него лежала винтовка с примкнутым к ней ножом. Дикарь быстро подскочил к одному из наездников, ткнул самодельным штыком ему под ребро, провернул нож и ловко ушёл из-под ответного огня ратников.

– Навь! – закричал Данила. Из десяти бойцов охранения верхом остались лишь трое. Его опять обстреляли и лишь чудом не зацепили Данилу, пули высекли искры из броненосца.

– Бегите! – крикнул он, сам же скорее забрался в кабину, опустил бронеставни на окна и заперся. На дороге кричали ратники, дико ржали лошади. Двое всадников бешенным галопом пронеслись мимо заглохшего внедорожника, но одного из них настигли чёрные волки, стащили с седла и повалили лошадь за горло. Второму ратнику чудом удалось скрыться от звериных клыков. Хлопнул выстрел, разбойник в серебряной шкуре попал убегавшему в спину. Всадник припал к гриве перепуганного коня, и тот понёс его во весь опор. Сбежавшего не преследовали, волкам и так хватало, чем полакомиться на дороге.

Данила снова повернул ключ в замке зажигания, двигатель затарахтел и вновь не завёлся.

– Данила, это подземники! – вскликнула Женя с задних сидений.

Данила попытался опять завести внедорожник. Внезапно в машину что-то с грохотом врезалось. Когти заскребли по броне, крыша прогнулась, волки старались пробраться внутрь. Через смотровую щель он заметил, как один из зверей отходит от неподатливой железной коробки, хватает за голову человеческий труп и волочит его за собой. Страх вдруг отступил. Данила зажмурился, глубоко выдохнул и вынул пистолет из кобуры.

– Не отврати, Господи, лица своего и не уклонися гневом… помощи дай мне и не оставь меня, Боже, Спаситель мой…

Машина перестала раскачиваться, волки спрыгнули и вернулись к своему кровавому пиршеству на дороге.

– Господи, наставь меня на пути Твоём, для победы над врагами моими. Мужайся и крепись сердце моё, уповая...

Дверь возле Жени заскрежетала, кто-то принялся возиться с замком. Она вздрогнула и невольно вжалась в дальний угол салона.

Данила передёрнул затвор пистолета, развернулся и неожиданно нацелился на неё. Голубые глаза Жени округлились.

– Данила, стой!

«В лицо надо стрелять, чтобы даже после смерти не тронули, изверги», – подумал он и ствол слегка приподнялся.

– Не надо! – прошептала Женя, вжимаясь в кресло. Она не могла отвести взгляда от нацеленного в неё пистолета.

– Прости меня, дочка.

Палец на спусковом крючке напрягся, внезапно машину наполнил звон. Винтовочная пуля пробила бронеставень перед местом водителя и вошла в позвоночник Данилы. Он вздрогнул, но всё же успел выстрелить из пистолета. Женя дёрнулась на сидении и вскрикнула. Пуля разорвала ей рукав на плече. Голова Данилы безвольно повисла, из мёртвой ладони вывалился пистолет.

*************

Вольга первым подскочил к крестианской машине. Чёрные волки оскалились, остерегая его держаться подальше от растерзанных лошадей. Вольга встал перед запертым броненосцем, прислушался и разобрал внутри голоса. Недолго думая, он воткнул нож рядом с дверной ручкой и начал неумело ковыряться с замком.

Спереди к машине подошёл Яр в распахнутой куртке, вся винтовка в крови, по лицу растекаются алые брызги. Он прислушался к звукам в салоне. Подошли и другие состайники. Только Сирин обшаривала карманы убитых надземников в стороне, пока ими не заинтересовались Великие Звери.

Неожиданно Яр вскинул винтовку и выстрелил в броненосец. В машине раздался хлопок и пронзительный вскрик, в ту же секунду дверь под напором Вольги поддалась, и он ринулся внутрь. Но невольно остановился.