Она также подозревала, что он будет одним из тех бывших, которые не очень хорошо отзываются о ней.

Эмма и Джоэл познакомились в самом банальном месте для встреч в Нью-Йорке: на открытии художественной галереи. Работодатель Эммы, на которого она работала до «Стилетто», подарил нескольким сотрудникам эксклюзивные билеты после того, как они получили престижную журналистскую премию, а сестра Джоэла дружила с художником.

У них с Джоэлом была одна общая черта: статус новичка в Нью-Йорке, что означало, что они готовы на всё, чтобы развить свою социальную жизнь… даже если это означало вечер четверга в художественной галерее, где специализацией художника были скульптуры, сделанные из макарон. Реально.

Это не было любовью с первого взгляда. Или даже страстью. Больше было похоже на "бегство в бар, потому что это единственный способ пережить вечер".

Они подошли к стойке одновременно и сделали всё по принципу "ты первый; нет, ты первая".

После двух бокалов шардоне Джоэл предложил им перекусить в итальянском ресторанчике за углом.

Два месяца спустя они проводили вместе почти каждый вечер и большинство выходных.

Два года спустя Джоэл пригласил Эмму в шикарный стейк-хаус в Рокфеллер-центре и сделал предложение в перерыве между филе-миньон Эммы и крем-брюле, которое они договорились разделить.

Через две минуты после предложения, единственным, что разделилось были Джоэл и Эмма. Она доедала крем-брюле в одиночестве.

Без кольца.

И без Джоэла.

Она не винила его за то, что он был зол и обижен. Своего рода она винила его за то, как он крикнул: "Ты, наверное, издеваешься надо мной!", чем привлёк внимание всего ресторана. Ей тоже не очень понравился выставленный счёт при тогдашней ничтожной зарплате.

Но она осмыслила это. Поняла. Её смущение было ничто по сравнению с его болью. И она готова была поспорить, что её кредитная карта восстановилась гораздо быстрее, чем его гордость.

Но хуже всего было то, что Эмма и правда не знала, что не хочет выходить замуж за Джоэла. Она знала, что он думал, будто она играла с его сердцем… водила его за нос, чтобы публично унизить. Но она действительно не знала, пока он не встал на одно колено, что она не может этого сделать. Она не могла выйти за него замуж. Она ни за кого не хотела выходить.

Верный своим последним словам, Джоэл Ламберт больше никогда не звонил ей.

Но, возможно, его горечь рассеялась за три года, прошедшие с тех пор, как они расстались, потому что он быстро и вежливо ответил на её просьбу о встрече.

Либо он смирился с их бурным расставанием, либо явится с топором, одержимый жаждой мести.

Зазвонил домофон, и она попросила портье отправить Джоэла наверх.

Она прикусила ноготь. Возможно, ей следовало пригласить кого-нибудь для моральной поддержки в этом деле. Но Джули, Грейс и Райли не знали всей истории о Джоэле, и она не была уверена, что готова ответить на их неизбежные вопросы о том, почему она отказала миллионеру с трастовым фондом и чертами лица, как у молодого Брэда Питта, который по дороге домой старался пройти через Цветочный район, чтобы купить ей свежие тюльпаны.

Она даже не знала, как объяснить это самой себе, кроме того, что это казалось неправильным.

Эмма сделала глубокий вдох и открыла дверь на мягкий, но настойчивый стук.

Он выглядел… таким же.

Немного крупнее. Он всегда был здоровяком — у него не было лишнего веса, просто его телосложение располагало к медвежьим объятиям и тисканьям. Сейчас он казался невероятным, с широкими плечами и не менее широкой улыбкой.

Да, улыбкой.

Никаких признаков топора.

— Привет, Эмс.

— Джоэл.

Он раскрыл объятия, и она прижалась к нему, потому что его приятно обнимать. Как тёплое одеяло, которое достаёшь из шкафа в первую ночь осени, приятное на ощупь.

Его объятия окутали её, и он крепко сжал её. Она сжала в ответ, слегка рассмеявшись, прежде чем отстраниться и пустить его внутрь.

Он сбросил куртку и повесил её на крючок, оглядываясь по сторонам. — Я совсем не так представлял себе твою квартиру. Раньше ты ненавидела беспорядок.

— Всё ещё ненавижу, — сказала она. — Я в процессе переезда. Это квартира моей начальницы, но она разрешила мне пожить в гостевой комнате, пока она в отъезде за границей с новым любовничком.

— Ну, вид из окна отличный, даже если остальная часть квартиры выглядит как копия Версаля, — сказал Джоэл, подойдя к окну, чтобы полюбоваться вечерним видом.

— Скажи ведь? Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Пиво? Виски?

Джоэл никогда не любил вино.

— Скотч? Чистый. Если он у тебя есть.

— Есть. — Ну, он есть у Камиллы. Но Камилла сказала угощаться. Надеюсь, скотч не был до смешного дорогим. Но, эй, даже если и так… это можно считать рабочими расходами. Вроде того.

— Итак, Эмс, статья о бывших парнях? — сказал он, улыбнувшись в знак благодарности, когда она протянула ему стакан. — На тебя это не похоже.

— Это похоже на кого-то? — спросила она, наливая себе стакан холодного чая. — Признаюсь, это не совсем моё представление о хорошем времяпрепровождении, но это часть работы.

— Точно. «Стилетто», да? Это то, что ты упомянула в своём письме? Когда мы были вместе, ты всё ещё была в том, что о моде…

— «Подиум», — сказала она, взяв со стойки свой блокнот и перейдя в гостиную.

— Точно.

— А ты? — сказала она. — Всё ещё в той же фирме?

— Ага. Если я правильно разыграю свои карты, то в ближайшие пару лет стану партнёром.

— Поздравляю, — сказала она, имея в виду это. Джоэлу не нужно было работать. Его семья была богаче, чем грех. Но он любил свою работу в качестве адвоката по корпоративному праву.

Он сел напротив неё, затмив кресло так, как ни удалось ни одному из мужчин, и наклонился вперёд со стаканом между своими большими руками, пристально изучая её. Любопытно.

— Ты выглядишь такой же, — сказал он с лёгким благоговением.

Она рассмеялась. — Ты говоришь так, как будто это плохо. Уверяю тебя, нам, женщинам, нравится это слышать.

— Я серьёзно! — сказал он. — С тех пор как я получил твоё электронное письмо, мне было интересно, как ты изменилась. Если изменилась. Но ты всё та же женщина, которую я помню.

Она приподняла бровь. — Не знаю, нравится ли мне, как это звучит, учитывая, как всё закончилось.

Его улыбка не померкла, но немного смягчилась. — Ну… скажем так, один действительно дерьмовый вечер не перечеркнёт кучу замечательных.

Эмма проглотила комок в горле. Это будет тяжело.

Она опустила взгляд на свой блокнот. — Ладно, итак… Я задавала всем парням…

— Всем?

Она настороженно взглянула на него, но он лишь игриво подмигнул ей и откинулся в кресле. — Извини, продолжай. Ты задавала всем нам…

Эмма улыбнулась. — Одни и те же три вопроса. Отвечай настолько честно, насколько сможешь. Я обещаю не упоминать твоё имя.

— Да, но ты обещаешь не плакать?

Её рот открылся, и он рассмеялся над её выражением лица. — Шучу. У меня нет намерения быть жестоким, а даже если бы и было, я не могу представить, чтобы Эмма Синклер пролила хоть одну слезинку.

Она посмотрела вниз. Нет. Всё высохло.

— Хорошо, Ламберт, первый вопрос, — сказала она, изображая весёлый тон. Затем она подняла голову и встретилась с ним взглядом. — И помни, будь честен.

Он махнул ей своим стаканом, чтобы она продолжала. — Когда ты получил моё сообщение с просьбой о встрече… какой была твоя первая реакция?

Джоэл не сводил с неё глаз. — Надежда.

Эмма собралась было сделать заметки, но её ручка дрогнула. Это было всё, чего она боялась.

— Прости. Я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать, — мягко сказал он. — Но ты одна из тех девушек, которых парень не забывает, Эмс. Особенно парень, который хотел жениться на тебе.

Её глаза на мгновение закрылись, и она открыла их, заставляя себя записать его ответ, хотя знала, что не скоро забудет этот неловкий момент. Чёрт бы побрал Кэссиди за то, что он поставил её в такое положение.