Таким путем, выросший на эстетизме и проникнутый им, Ренье перерастает его, привнося в него существенную добавочную ценность, придающую его произведениям безусловное и непреходящее значение. <…>

Переходя к вопросу о воздействии на Ренье других писателей, старых или новых, мы принуждены ограничиться родной ему почвой, ибо обнаружить влияние на него иноземных литератур было бы очень трудно. Но и местные влияния носят большею частью «традиционный», как у всякого французского писателя, и, во всяком случае, преходящий характер. Стоит ли отмечать мимолетные отблески Бальзака, Мопассана или Вилье де Лиль‑Адана («Рассказы для тринадцати»), Стендаля («Необыкновенные любовники»), Шатобриана или классиков XVII века (не сюжетные, но лишь иногда стилистические)?.. Значительнее, быть может, воздействие Альфреда де Виньи, которому, вероятно, Ренье обязан несколько раз у него повторяющимся образом разочарованного и фатально гибнущего героя («Живое прошлое», «Первая страсть», «Страх любви»). Но и здесь, конечно, речь может идти не о заимствовании, а лишь об образце, к которому прислонился собственный замысел писателя. Братья Гонкуры, по-видимому, заронили в Ренье острый вкус к XVIII веку (подобно тому, как Стендаль мог привить ему вкус к Италии) и внушили некоторые приемы психологического анализа. Еще больше, быть может, дал ему Теофиль Готье (романом которого «Мадемуазель де Мопэн» зачитывается герой «Каникул скромного молодого человека») в смысле чеканки стиля, пристрастия к зрительным, графическим образам и скрытого мягкого лиризма его романов, и, конечно, «рассказчики» XVIII века (Кребильон, Шодерло де Лакло). Было бы легко удлинить список этих частичных влияний, но ни одно из них не оказалось для Ренье окончательным и решающим. Лучше всего внутренняя независимость его иллюстрируется той легкостью, с какой он освободился от вскормившего его символизма, чтобы перейти к эстетическому и психологическому реализму.

Наконец, очень мало уясняют творчество Ренье обстоятельства и впечатления его личной жизни. Правда, интимная жизнь Ренье, натуры крайне сдержанной и скупой на признания, совсем мало известна. Но все же можно с уверенностью утверждать, что этот «субъективнейший» по внутреннему духу писатель — один из самых «объективных» по технике своего творчества. Он отражает жизнь всецело в им самим найденном и поэтически пережитом разрезе, но разрез этот не имеет ничего (или почти ничего?..) общего с его личными жизненными переживаниями. Богатый лиризм Ренье сплошь сверхсубъективен, и писатель в нем строго разделен с человеком. По этой причине Ренье никогда почти не переносит готовых кусков перечувствованного или наблюденного им в личном опыте в свои произведения. Можно насчитать лишь два-три исключения из этого правила. Так называемый «автобиографический» элемент сводится у Ренье к немногим штрихам (они будут указаны ниже), взятым исключительно из эпохи его детства и юности. Что же касается списывания образов с живых моделей, то, по собственному свидетельству Ренье, таких случаев было лишь два: художник Сириль Бютеле из «Страха любви» — это Уистлер (с которым Ренье часто встречался в салоне Маларме), и Серпиньи из «Полуночной свадьбы» — известный эстет, писатель Робер де Монтескью; внимательности критиков не удалось до сих пор обнаружить третьего подобного факта. Какая противоположность Анатолю Франсу, произведения которого — сплошь сочетание кусочков из его чтения и зарисовок действительности!..

Жизнь Ренье, как и среда его, не могут оказать особенной помощи для уяснения характера и приемов его писаний. Окинем все же беглым взглядом то немногое, что нам известно из его биографии, и восстановим инвентарь его творчества.

ІІ

Анри де Ренье родился 28 декабря 1864 года в нормандском городке Гонфлере, где отец его (вскользь будь замечено, товарищ детства Флобера) служил таможенным инспектором. Со стороны отца род Ренье происходит из области Тьераш, подле Пикардии, со стороны матери — из Бургундии. Свои первые детские впечатления Ренье передал с тонкой непосредственностью, не маскируя их личный характер вымышленным именем, в «Белом клевере» (сборник «Оттенки времени»).

В 1871 году семья перебралась в Париж, где отец получил должность налогового инспектора, и там, едва достигши десяти лет, мальчик был отдан в коллеж Станислас (1874). Еще на школьной скамье Ренье начал писать стихи, первые из которых относятся к его четырнадцатилетнему возрасту. Помимо мелкой лирики, юный поэт начал работу над большой поэмой «Любовь к добродетели», которая обещала вылиться в нечто очень похожее на «Намуну» Мюссе, если бы один из учителей не реквизировал рукопись. Любопытно отметить, что школьные сочинения Ренье не встречали особенного одобрения со стороны учителей. Один из них, известный впоследствии историк литературы и театральный критик Ларуме, читая в классе вслух стилистические упражнения Ренье, смеялся над ними. Много лет спустя, встретив своего ученика, ставшего уже знаменитым писателем, и узнав его, он с удивлением воскликнул; «Как, это вы, который писал такие забавные вещи?» В эти юношеские годы Ренье, конечно, очень увлекался чтением, носившим весьма беспорядочный характер; особенное предпочтение, однако, он оказывал Гюго, Мюссе, Флоберу и трагикам XVIII века — Вольтеру, Кребильону-отцу.

По окончании коллежа, сдав экзамен на бакалавра в 1883 году, Ренье поступил на юридический факультет. Легкий намек на сердечные переживания Ренье в эти переходные годы жизни содержат, по его интимному признанию, «Каникулы скромного молодого человека». Этим исчерпывается запас «автобиографического» элемента в произведениях Ренье, и дальше внешние соответствия между жизнью и творчеством его обрываются.

Следуя желанию родителей, Ренье одно время помышлял о дипломатической карьере, но вскоре влечение к литературной деятельности настолько воспреобладало в нем, что он решил всецело посвятить ей свою жизнь.

Первые появившиеся в свет стихи Ренье подписаны псевдонимом Гюг Виньи (Vignix), свидетельствующим о тогдашнем увлечении начинающего поэта Виктором Гюго и Альфредом де Виньи. Они были напечатаны в журнале «Lutèce» — самом раннем из тех боевых маленьких изданий, вокруг которых группировались представители символизма и иных родственных ему передовых течений. Одновременно Ренье вступает в общение с признанными поэтическими вождями того времени. Сначала он идет почтительно представиться Сюлли Прюдому. Добрые отношения, образовавшиеся между ними, длились до того дня, когда они разошлись по вопросу о «свободном стихе», которого маститый парнасец никак не соглашался признать. Гораздо более плодотворным для Ренье оказалось знакомство его с «великим жрецом» символизма, Маларме, с которым у него быстро установилось глубокое взаимное понимание. Сделавшись завсегдатаем знаменитых «вторников» Маларме, Ренье в течение десяти лет занимал на них второе место после хозяина. Влияние Маларме чувствуется в первой книге его стихов, выпущенной в том же 1885 году под собственным именем, «LesLendemains». Но здесь вместе с тем сразу же проступает и самостоятельная мысль автора. В начальном «Посвящении» он определяет свою поэтическую задачу как возрождение прошлого, увековечение его мимолетных минут. Эта формула, в ее отвлеченности мало нам говорящая, оживет для нас, если мы припомним, с каким искусством и постоянством Ренье осуществил ее в своих позднейших прозаических произведениях. Ибо, если она особенно ярко выступает в самом заглавии его «Живого прошлого», то не менее сильно она чувствуется и во всех почти остальных его романах: разница сводится лишь к тому, целое ли столетие отделяет внутренне связанные между собою прошлое и настоящее или несколько лет жизни одного и того же человека. В этой же первой книге стихов установлен общий тон мягкой меланхолии, разлитой во всем творчестве Ренье. Здесь перебрасывается мост от поэзии Ренье к его прозе и вместе с тем ярко обнаруживается единство всего им созданного.