Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Утром после обычных водных процедур я оседлал Разбоя. Надо же хоть иногда приезжать на службу на личном транспорте. Драгун я, в конце-то концов, или кто?

Там, разыскав Сороку, поручил коня его заботам. Не сказать, чтобы вахмистр сильно удивился, просто раньше я так не делал. Но раз уж положено в случае большой надобности (не путать с большой нуждой) являться под царские знамёна конно, людно и оружно, то время от времени требуется проводить репетиции такого явления. Чтобы когда придёт время, под штандартами царя-батюшки было не протолкнуться от коней, людей и оружия.

Войско моё уже собралось возле избушки, в которой располагалось наше… наше всё. Так и подмывало поинтересоваться: «Чего стоим? Кого ждём?». Тут, правда, вариантов ответа всего один – ждут они все меня. А чего они, собственно говоря, меня ждут? Надо им распорядок дня составить и утвердить у… да хоть бы даже у того же Синюхина.

– Русанов!

– Слушаю, вашброть!

– Давай-ка, братец, на зарядку всех.

– И Сорокинских тож, вашброть?

Я задумался.

– Нет, только наших. Из боевых групп. А Сорока, он со своими сам зарядку проведёт.

– Вашброть, зябковато седни. Вона и тучки набежали. Не ровён час дождь приключится. Можа не раздевши бегать-то?

– Нет, Егорыч, форма одежды номер два. Двадцать кругов пробежки и отжимания три раза по двадцать. Вперёд!

– Слушаю, вашброть! – козырнул сержант и убежал руководить утренней физподготовкой.

А я подумал на счёт Сорокинских, что нехрен им от зарядки отлынивать, и отправился снова к командиру хозяйственного взвода, сиречь полутонга. Напомнил ему о его недавних переживаниях, что, мол, в боевую группу не взяли, и что поставлен он над остальными невзятыми не только для того, чтобы они грядки вовремя копали, но и с целью подготовки их к дальнейшей службе уже в качестве пластунов.

Я бы не сказал, что вахмистр пришёл в восторг от этой затеи, но отнекиваться не стал. Как мне показалось, сомнения у него появились. Наверное, сам уже не верит в реальность моей затеи с учебным взводом. Ладно, подбодрим:

– Ты, Гурьян Филимонович, и сам с ними тоже побегай. Понимаю, что возраст у тебя уже не тот, но когда ты на боевом выходе задыхаться начнёшь, тогда, может статься, всех под монастырь подведёшь.

– Монастырь? Это христосовский что ли? Так ведь не страшный он. Чего его бояться?

Да, поаккуратнее со словами надо.

– Нет, это у нас, пластунов, поговорка такая. Означает, что из-за тебя все погибнуть могут.

– Да нешто Вы, вашброть, такое недоверье ко мне испытываете? Нешто запятнал чем себя?

– Нет, Гурьян Филимоннович, не запятнал. Только всё равно, если хочешь с нами на боевые ходить, ты уж всё-таки постарайся, прояви рвение, покажи пример. Я понятно объясняю?

– Да уж куда понятнее.

– Вот и давай, действуй. Ты же на зарядке с нами бывал, как что делается, знаешь. Вперёд!

– Слушаю, вашброть! – вахмистр принял строевую стойку и, развернувшись, двинулся выполнять приказание.

Так, а с Данилычем что будем делать? В смысле не прямо сейчас, а на счёт той же зарядки. Не успел я о нём подумать, как сержант по второму разряду Прокопов появился на горизонте. Мой старшина бодрым шагом двигался со стороны пристани. Ну, так правильно, я же его туда вчера и отправлял. Раз возвращается, значит, вопрос с лодками решился. Или нет? Сейчас узнаем.

Решился. Не совсем так, как я хотел, но и это сойдёт. У нас будут две большие лодки с гребцами. Без своих людей владелец ни в какую не соглашался давать лодки. Это, конечно, не айс, но куда деваться? Значит, план Б.

После завтрака появился Синюхин. Вчерашний разговор больше походивший на ссору, похоже, сильно повлиял на его отношение ко мне. Он был непривычно холоден в общении со мной и немногословен. Правда, когда спрашивал про то, удалось ли мне убедить Сороку сесть на вёсла, лёгкая усмешка всё же пробежала по его лицу. А когда узнал, что вахмистр грести не будет, и вовсе заулыбался. Правда, с плохо скрываемым презрением.

– А я тебе говорил, – произнёс он, криво усмехаясь. – Не будет вахмистр грести.

– Никто не будет, – ответил я.

– Не поплывём никуда что ли? – насторожился ротный.

– Нам дают две лодки сразу с гребцами.

– А как же секретность? – скептически сощурился Спиридоныч.

– Сообразим чего-нибудь.

– Ну-ну, соображай! Я с четвёртым взводом на стрельбы, – сказал и ушёл.

А это очень даже кстати, не шибко он тут нужен. Я свистнул Русанова. Велел ему прислать ко мне Пенькова, Корягина, Кашина и Прокопова, а остальных занять чем-нибудь типа строевой подготовки.

Когда появилась вызванная четвёрка, я завёл их в штабную избушку и приказал запереть дверь.

– То, что я вам сейчас покажу, видели только я и капитан Синюхин. Это новый вид оружия. Он гораздо сильней ваших двуствольных ружий. Стреляет быстрее, чем пистолеты и дальше, чем винтовка Горшенева.

– Эх! – удивился Харитон.

– Да это ж… – начал Тит, но не нашёл слов для продолжения.

– Верно, – согласился я. – Поэтому никто об этом оружии знать не должен. Но… – я выдержал паузу. – Но кто-то же должен из него стрелять. Вот вы и будете.

– И я? – обрадовался Данилыч.

– И ты. Но не всегда, а только сейчас, чтобы понимать, о чём идёт речь. А они уже, наверное, на ближайший выход его возьмут.

Глаза у всех загорелись.

– Давайте, приступать, – проговорил я и пошёл оружейку.

В течение последующих полутора часов я рассказывал о пулемётах. Бойцы учились снаряжать диски для РПК и ленты для ПК, заряжали, разряжали и снова заряжали. Прицел у пулемёта не такой, как у двустволки, вот и это тоже изучали. В завершении я показал им частичную разборку ручного пулемёта.

– А стрелять-то когда? – поинтересовался Корягин.

– Когда говоришь? – переспросил я. – Так сегодня и будем.

– А лодки, вашброть, с йими как? – спросил Данилыч.

– Лодки – это самая важная часть плана, – сообщил я и пояснил: – Пулемёты стреляют очень быстро и очень далеко. Так вот, чтобы ни в кого случайно не попасть, ну и, чтобы лишние глаза не подсмотрели, мы на лодках отправимся на один островок тут рядом. Там и постреляете. Все постреляют, но вы особенно. Пеньков, Корягин, вы понесёте пулемёты. Данилыч, а вы с Трофимом – патроны. Данилыч, выдай Титу с Харитоном по холстине, чтобы оружие замотали потщательнее. Никто, даже свои сейчас видеть его не должны. Это понятно?

– Слушаю, вашброть! – козырнул сержант.

– Данилыч, возьми ещё консервов. Обедать там будем.

Глаза у бойцов засверкали ещё ярче.

Когда мы, наконец, были готовы к отбытию, выяснилась одна деталь: поскольку и Сороку, и Шушунина я забирал с собой, те из бойцов моего взвода, которые не удостоились чести, плыть на секретны стрельбы, оставались без присмотра. Бездельничать им я позволять не собирался, но с ними не оставалось ни одного начальника. Ни офицеров, ни сержантов, даже ефрейторов не было.

Можно, конечно, передать их временно в подчинение тому же Дерюгину, но мне отчего-то казалось, что это не правильно. Выход из нашей затруднительной ситуации нашёл Сорока. Поскольку сегодня суббота, то он предложил остающимся в расположении бойцам устроить нечто вроде ПэХэДэ. Парко-хозяйственный день – это когда солдаты, а в нашем случае драгуны, занимаются наведением порядка на вверенной территории. Старшим же над ними он предложил поставить старослужащего Сафрона Уткина, бойца хоть и не прошедшего ни один из отборочных этапов, но от этого не менее сообразительного. Достаточно толкового, чтобы в гефрайторы выйти.

– Это хорошо, – сказал я. – Токовый ефрейтор в бою трёх губернаторов стоит.

Если бы я тогда знал, что прозвище «Толковый ефрейтор» приклеится к Уткину навсегда, может быть и промолчал бы, но вышло, как вышло. Данилыч вон уже смирился с тем, что он Танькин Маршал, и этот переживёт, тем более, прозвище совсем не обидное. Вот только если Толковый ефрейтор выйдет в сержанты, или офицеры, тогда как? Ну, когда выйдет, тогда и посмотрим.

5
{"b":"900465","o":1}