— Спасибо. Спасибо. Спасибо…
Она оторвалась от меня и теперь шептала благодарности на ухо, игнорируя окружающий мир. Мне пришлось приложить немалые волевые усилия, чтобы мягко отстраниться и внимательно посмотреть в её блестящие серые глаза.
— Что… — начал я, но она приложила палец мне к губам.
— Тс-с-с. Все вопросы потом. Бал почти начался, и вы не захотите пропускать церемонию.
Я последовал за ней, всё ещё непонимающий и слегка одурманенный запахом её духов, теплом и мягкостью губ. С тех пор как мы сблизились — за отсутствием лучшего слова — каждая встреча могла поспорить по странности с предыдущей. Анна была связана с Полуночью? Она представляла некую иную силу? И при чём тут какой-то бал?..
На входе у клуба стояла огромная очередь, но Анна провела меня мимо, и шкафоподобный швейцар даже не покосился на нас. Внутри ночной клуб на сто процентов соответствовал своей оболочке — бар, сцена, кислотно-неоновое освещение и молотящая по ушам музыка, заставляющая пёструю толпу двигаться в едином ритме. Кажется, была ещё гардеробная, где мы с Анной оставили верхнюю одежду — по крайней мере, теперь она была в вечернем платье с таким вырезом, что дух захватывало.
Мы шли всё дальше, углубляясь в грохочущие недра ночного клуба, мимо барной стойки и ещё одного швейцара, охраняющего проход с горящей надписью «V. I. P.» Ещё дальше, мимо дорогих диванов, соседствующих со столиками с дорогим алкоголем и смеющихся мужчин в дорогих костюмах, окружённых дорого выглядящими женщинами. Женщины, мужчины, столики и диваны были залиты столь ужасным ядовито-малиновым светом, что становилось неясно, кто добровольно был готов заплатить, чтобы сюда попасть? Но Анна вела меня дальше, дальше и дальше, свернув в неприметную дверь, сквозь два коридора, пока наконец мы не остановились в небольшой комнате, напоминающей гримёрную.
Всё также ничего не объясняя, моя спутница бережно извлекла из сумочки две маски для глаз, напоминающие традиционные карнавальные маски Венеции. Обе золотые, украшенные замысловатыми узорами, но при этом почти невесомые. Я посмотрел на свою с сомнением — в последнее время золото не вызывало у меня приязни.
— Надевайте, скорее, — поторопила Анна, примеряя свою. Та безупречно сочеталась с её обликом, чего нельзя было сказать про меня. — Времени осталось совсем немного.
Это был последний момент, где я мог остановиться, бросить маску, развернуться и уйти. У нас с Анной определённо была связь, но не основанная на абсолютном доверии. Всё происходящее выглядело более подозрительно чем обычно, подозрительно уровня «загадочный гость в Полуночи», а не «тусовка в элитном ночном клубе». И всё-таки, обещание ответов на вопросы и возможность приоткрыть неподъёмную завесу тайны удержали меня от вполне разумных поступков. Если бы я совершал такие поступки раньше, то никогда бы не стал тем, кем стал.
Я надел маску — по ощущением та оказалась просто маской, а не древним проклятым артефактом, жаждущим впиться мне в лицо. Но когда я поднял глаза на ближайшее зеркало, из него смотрел незнакомый господин в стильном карнавальном фраке и шляпе с перьями, ничем не напоминающий Виктора Макаренко.
— Не снимайте её до конца бала, — шепнула мне голосом Анны отразившаяся в зеркале незнакомка. — От этого зависят обе наших жизни.
— Анна…
— Потом, всё потом!
Отражение склонило голову, повинуясь моему движению, и вдруг мои мысли прояснились. Я вдруг вспомнил, вспомнил с кристальной ясностью, кого мне напоминал Бенедикт. Страшного человека, которого видел перед смертью Боров, о котором рассказывал один из его охранников. Возникающего из ниоткуда и не оставляющего следов.
— Анна, — тихо спросил я. — Это ты убила Боровицкого?
— Он сам себя убил, — ответила она не задумываясь, без паузы. — Когда решил, что смеет обращаться с хозяином Полуночи как с грязью под ногами. Он заслужил захлебнуться в собственных кошмарах.
За этим должны были последовать новые вопросы, тысяча вопросов, но Анна — обе её ипостаси — смотрели на меня с молчаливой мольбой такой силы, что я сдался. Мы продолжили путь сквозь сплетение коридоров и залов, каждый из которых был залит новым кислотным цветом. А затем этот безумный калейдоскоп вдруг кончился, и мы оказались в новом зале, абсолютно непохожем на все предыдущие.
Непохожем ни на что, что я когда-либо видел в жизни.
Пространство размером со стадион, нет, с десять стадионов, оно длилось и длилось так далеко, что до противоположного конца не доставал взгляд. Зал, в котором потолок был украшен сияющими звёздами, а над головами висели сотни медленно вращающихся планет, привычных и безумных. Зал, где стояли длинные столы, заставленные изысканными блюдами вперемешку с дымящимися кучами чего-то, напоминающего гниющее мясо. Зал, где из стен на торжество взирали широко раскрытые жёлтые глаза, медленно переводящие взгляд с одного гостя на другого.
Зал, в котором среди людей ходили создания столь невыразимо ужасные, что лишь рука Анны, обвившая мою правую руку, мешала мне призвать кобуру с Райнигуном.
— Вам нравится, Виктор? — горячо прошептала она мне на ухо. — Я так счастлива, что вы согласились! Наконец вы увидите, как празднуют сильные всех миров! Наконец поймёте, чего можете добиться! Мы как раз успели к началу церемонии.
И она была права — церемония действительно началась.
