Я не успел среагировать, как он вдруг оказался ближе ко мне на шаг, протянул руку и по отечески похлопал меня по плечу. По телу тут же разлилась свинцовая тяжесть и потянула назад, вниз, в замечательное удобное кресло, где можно наконец посидеть и расслабиться. Зачем сопротивляться, какой смысл воевать? У меня был тяжёлый день, я заслужил небольшой отдых…

Ухмыльнувшись, Альхирет зашагал дальше, к выходу из комнаты. Я медленно повернул голову ему вслед, и мой взгляд остановился на большой яркой луне, зависшей почти идеально напротив окна. Её свет отразился в моих глазах и сквозь них просочился вглубь, рассеивая гипнотический морок. Нет, я не устал, совсем не устал. Я не буду отдыхать! Я встану и я разорву этого выродка в клочья!!

Из моего горла вырвалось низкое рычание — второй уровень «Зверя в лунном свете», увы, не мог активироваться бесшумно. Возможно, только благодаря этому Альхирет успел обернуться, и пуля из Райнигуна, летевшая прямо ему в затылок, всего лишь прочертила на смуглой коже головы ярко-алый росчерк.

В следующий миг он уже стоял почти вплотную, с лицом, перекошенным от ярости. Вторая форма «Зверя» даровала мне сверхчеловеческую скорость, но я даже не успевал проследить за его движениями, не то что дать отпор! Он взмахнул рукой — так небрежно, словно отгонял комара, и моя правая кисть повисла, сломанная под неестественным углом, а Райнигун отлетел в сторону. Глаза Альхирета, раньше чёрные и внимательные, сейчас были заполнены жидким золотом до краёв, а сам он будто бы вырос на полголовы. Мой левый кулак отправился на встречу с его виском, но не долетел. Я обнаружил себя беспомощно болтающимся в воздухе, поднятым за горло стальной дланью.

— Я же предупреждал, — прошипел Альхирет, сжимая хватку и не обращая внимания на мои хаотичные удары. — Я же просил по-хорошему, не так ли? Я же…

Порыв ледяного ветра задул огонь в камине, хотя окно было закрыто. В комнате вдруг стало гораздо мрачнее и неуютнее — и это с точки зрения человека, чьё горло пытались раздавить как кусок пластилина. Альхирет недоумённо взглянул на камин — и в ту же секунду из-за стены за его спиной выплыл чудовищный призрак в чёрных лохмотьях, с лошадиным черепом вместо головы, вооружённый двумя серпами. Он ринулся в атаку бесшумно и молниеносно, и лишь благодаря невообразимой реакции Альхирет смог сохранить голову на плечах. Меня ему, правда, пришлось отбросить в угол.

Это был первый случай, когда Жнец явился не по мою душу. Кажется, рановато я решил от него избавиться.

— Прочь, безмозглая кукла! Прочь! — рычал Альхирет, но Жнец не сбавлял обороты.

Какое-то время они кружили по комнате, сливаясь в едва различимый вихрь, что сметал и разрубал на куски всё на своём пути. Одежда Альхирета постепенно превращалась в иссечённые обрывки, его тело покрылось многочисленными кровоточащими порезами. С другой стороны, серьёзных ран Жнец ему нанести так и не смог, лишь довёл до белого каления.

— ДОВОЛЬНО!!

То был не крик — бешеный вой, в котором проскальзывали нечеловеческие нотки. Вихрь улёгся, и посреди руин комнаты застыли две грозные фигуры, скрестившие оружие. Жнец оставался Жнецом, а вот Альхирет вытянулся так, что нависал над своим противником. Изрезанное дорожное платье исчезло, сменившись богатыми лазурными одеяниями, расшитыми золотом, достойными древних царей, и изысканным венцом на голове. В руках Альхирет сжимал сияющий посох с загнутым навершием, напоминающий древнеегипетский уас, которым уверенно сдерживал натиск обоих серпов Жнеца. Вот он взмахнул своим невесть откуда взявшимся посохом, отбрасывая призрака назад и властно вытянул левую руку вперёд. Из открытой ладони вырвался поток золотого света, ударивший Жнецу прямиком в центр лошадиного черепа. Я неверяще наблюдал за тем, как под воздействием этого безумного света палач Полуночи расщепляется на лоскуты, а затем на молекулы, пока от него не остались лишь острые серпы, с беспомощным звоном упавшие на пол.

Альхирет, даже не взглянув на меня, направился к выходу, высоко подняв голову. Полагаю, он считал себя победителем, и его вполне можно было понять. Но пока он возился со Жнецом, лунный свет, подкреплённый лечебной инъекцией, в очередной раз сделал своё дело. Сломанные кости с хрустом встали на место, раны затянулись, я сжал зубы и поднялся на ноги. Из переносного кармана мне в руки упал верный полэкс, Райнигун занял своё место в кобуре на перевязи. Если враг был настолько быстрым, что уворачивался от пуль, сперва его следовало замедлить.

Вперёд. Вперёд. ВПЕРЁД!

Когда я вылетел в основной коридор, Альхирет уже подходил к тронному залу. Каждый его шаг заставлял каменные плиты тяжело содрогаться, а по полу за ним тянулась цепочка тусклых золотых следов. Я почти физически ощущал гнев Полуночи, разливающийся в воздухе, её боль и отчаяние от неожиданной атаки. Кас была права — не стоило принимать этого гостя, но сделанного не воротишь. Он хочет просто пойти и взять то, что хочет? Это мы ещё посмотрим.

— Мордред! — рявкнул я, и мой голос прокатился сквозь весь коридор, отозвавшись в тронном зале громовым эхом. — Я взываю к нашему союзу!

На этот раз Альхирет даже не успел обернуться. Великанская тень смела его прямо на входе в тронный зал, отбросила в дальний угол, скрыв дальнейшее развитие событий. Я рванул вперёд, не чувствуя под собой ног, и на полпути чуть не врезался в Луну. Та в свою очередь выскочила из коридора, ведущего в оружейную, уже в форме волка-оборотня, вооружённая до зубов. Мы не стали останавливаться, чтобы обменяться словами, а синхронно ломанулись дальше, в тронный зал. Нас встретило незабываемое зрелище.

Альхирет продолжал идти — но каждый шаг давался ему с огромным трудом. Теперь его окружала золотая аура-щит, на которую раз за разом обрушивался обломок ржавого двуручного меча великанского рыцаря. Дождавшись очередного замаха, колдун сбросил щит и выбросил руку в знакомом жесте. Я заледенел на миг, но смертоносная атака не оказала на Мордреда такого же разрушительного эффекта, как на Жнеца. Мой союзник дрогнул и отступил, отразив золотой поток остатком клинка своего меча.

Мы с Луной атаковали, не сговариваясь. Как только Альхирет открылся, ему в спину полетела пуля из Райнигуна и здоровенный арбалетный болт из переносной баллисты оружейницы. Как ни странно, и то, и другое добралось до цели, сбив колдуна с ног и заставив его пропахать носом несколько метров каменных плит тронного зала.

К несчастью, он тут же начал вставать. Сквозь две огромных дыры посреди его спины можно было разглядеть дверь чулана, но они затягивались на глазах. Мордред нанёс очередной удар — столь быстрый, что невозможно было уследить, и его меч заставил новый золотой щит покрыться сетью трещин.

— Пережиток… прошлого… — прохрипел Альхирет, воздевая посох. — Вы все… жалкие пережитки! Вам не остановить прогресс!

Посох-уас рухнул вниз, расколов плиту, о которую ударила нижняя часть древка. Из расколотого места хлынула волна расплавленного золота, обернувшаяся тремя безглазыми крылатыми змеями, покрытыми острыми шипами. Одну Мордред успел изрубить на подлёте, но две других скрутили его своими телами, заставив мёртвого рыцаря тяжело рухнуть на пол, выронив меч. Лицо Альхирета прорезала торжествующая ухмылка, он снова воздел руку… и тут же получил страшный удар в голову двуручным молотом от разъярённого оборотня, а также новую пулю от меня — ровно в центр груди. Колдун пошатнулся, но не упал. Он попытался восстановить щит, как с потолка на него рухнул Жнец. То ли воскресший, то ли просто новая копия.

На тот момент наше преимущество казалось абсолютным. Только вот Альхирет тут же отбросил напирающую Луну точным ударом посоха, а Жнеца угостил новой золотой вспышкой. Не прошло и десяти секунд, как ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов.

Проблема заключалась в том, что наши ресурсы были конечны, силы — на исходе, а враг почти не выказывал признаков усталости, сколько бы повреждений мы ему не наносили. Прямые попадания из Райнигуна оставляли на его теле зияющие раны, которые тут же зарастали, удары молотом и полэксом он чуть ли не игнорировал. Самым серьёзным противником для Альхирета оставался Мордред, но магические узы в виде золотых змей надёжно вывели его из строя. Жнец возвращался в бой ещё дважды — и каждый раз оказывался повержен.