— Еще какие-нибудь интересные покупки? — Спрашивает Тео. С любым другим человеком я бы подумала, что он выпытывает у меня, сколько денег я потратила, но здесь чувствуется, что он искренне интересуется, что я могла приобрести.

— Пару дождевиков, — говорю я ему, смеясь. — Поскольку, судя по всему, все время, пока мы здесь, будет идти дождь или снег. И пару кардиганов.

— Ты могла бы потратить столько, сколько захочешь, — говорит Тео, делая глоток своего пива. — Я не буду просматривать отчеты и подсчитывать, сколько ты потратила. Для меня это не имеет значения.

— Я знаю, — мягко говорю я. — Но я не хотела этим воспользоваться.

На его лице появляется какая-то эмоция, которую я не могу определить. Он улыбается мне, мягко и искренне, и бросает взгляд на меню.

— Тебе нужна помощь в выборе блюд? — Спрашивает он, подмигивая мне. — Не могу представить, что еда в пабе, это то, что ты часто ешь.

— Я не настолько избалована, — начинаю протестовать я, но потом смеюсь, понимая, что он, в сущности, прав. — Но нет, я не могу сказать, что когда-либо ела в заведениях, которые можно назвать пабами.

— О, я не называл тебя избалованной, девочка. — Тео смотрит на меня, на его лице все то же мягкое выражение. — Я просто хотел, чтобы ты увидела... — он замешкался, слегка отодвинув меню в сторону, и наклонился вперед, протягивая мне руку. — Одна из причин, по которой мне нравится быть здесь, заключается в том, что я чувствую себя далеко от того, кем мне приходится быть в Чикаго. Там я влиятельный и богатый человек, и здесь я, конечно, тоже, но менее известен. Дублинские короли и те, кто сидит за их столом, не заявляют о себе так, как это делают организации в Штатах. Об этом знают те, кто имеет значение, и молчат те, кто не имеет. В этом есть смысл?

— Думаю, да, — тихо говорю я, и Тео кивает.

— Это не власть ради власти, верно? Или богатство, которое нужно выставлять напоказ. В Чикаго я не смог бы пойти в такое место, чтобы это не показалось странным. Есть определенная доля ожидания, что я буду вести образ жизни, соответствующий тому, каким меня представляют. Но здесь я могу быть самим собой. Когда я не на совещании, я Тео Макнил, и точка. Да?

Я тяжело сглатываю и киваю. Слушая его, я задаюсь вопросом, не в этом ли причина того, что мой брат и все остальные считают его таким неправильным. Может, именно из-за этой внешности, которую, по его словам, ему нужно поддерживать в Чикаго, я единственная, кто видит его с этой стороны.

— Я думал о том, как все могло бы быть, если бы мы проводили здесь больше времени. — Он постукивает пальцами по дереву стола, в то время как официант приносит тарелку креветок в чесночном масле и крепкий сидр для меня. — Меньше ожиданий. Более нормальная жизнь для нас обоих. — Он поднимает на меня бровь. — Было время, когда мне нравилась видимость власти и богатства. Мне нравились страх, уважение, роскошь и женщины, которые сопутствовали этому. Но теперь, с возрастом, я понимаю, что это не так уж много значит для меня. И я понял, что с тобой рядом мне не нужно так много. — Его пальцы проводят по тыльной стороне моей руки, и я снова ощущаю прилив вины. — Мне все еще нужен наследник, Марика, — тихо говорит он. — Чтобы короли в Чикаго не возражали против того, чтобы я сделал шаг назад, стал более самостоятельным, особенно если я намерен предоставить Финну большую роль, чтобы он заменил меня, им нужны гарантии, что будет кто-то, кто последует за мной.

— Ты думаешь, они позволят Финну заменить тебя? — Я задаю вопрос, не подумав, а через мгновение понимаю, что не знаю, хочет ли он знать мнение своей жены в деловых вопросах. Но Тео лишь пожимает плечами, откинувшись назад и продолжая касаться пальцами моей руки, как будто для него нормально, что я спрашиваю о чем-то подобном.

— В прошлом, возможно, нет. Но сейчас в Бостоне создан прецедент, когда за стол садятся люди без родословной. Братья Макгрегор делают все по-другому. И хотя я, возможно, не хочу доводить дело до таких масштабов, как они, есть смысл немного ослабить традиции. — Он делает небольшую паузу и тянется к своему пиву. Не думаю, что я зашел бы так далеко, чтобы возвысить Финна, вряд ли он этого захочет. Но он более чем способен быть моим голосом, пока я немного отдохну.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — Мягко спрашиваю я. — Тебе не обязательно. Я не думаю, что большинство мужчин в твоем положении...

— В этом-то и дело, Марика. — Тео делает глоток пива и задумчиво смотрит на меня. — Я знаю, что ты сомневаешься насчет детей. Я вижу, что это так, и если ты не хочешь говорить мне, почему, это твоя прерогатива, хотя мне бы хотелось, чтобы ты была со мной откровенна. Но я также знаю, что это начало нашего брака. Я просто...

Он переводит дыхание, словно пытаясь придумать, как объяснить то, что он хочет сказать.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я надеюсь, что это будет новая часть моей жизни. Время, когда я смогу изменить свои приоритеты. И если ты боишься, что я не буду активным членом семьи, что я буду вести себя так, как ты, возможно, привыкла, что мужчины ведут себя по отношению к своим женам или детям, или тебе сказали, что этого следует ожидать... Если именно это заставляет тебя колебаться в отношении перспективы иметь детей...

Сердце замирает в груди, и мне хочется исчезнуть. Мне хочется вернуться к началу всего этого и сказать Николаю, что я не могу этого сделать, что я не могу выйти замуж за Тео не потому, что я хочу забыть о времени, которое мы провели вместе, а потому, что я понимаю, что не хочу причинять ему боль, и в то же время, что нет никакого способа обойти это.

— Это просто нервы, — говорю я ему так искренне, как только могу, одновременно ненавидя себя за эту ложь. — Все это... к этому нужно привыкнуть. Вот и все.

Тео долго смотрит на меня, а потом кивает.

— Я бы хотел дать тебе больше времени, — тихо говорит он, его пальцы снова пробегают по тыльной стороне моей руки. — Но я буду рядом с тобой, и помогу, чем смогу.

Сервер возвращается, чтобы принять наши заказы. Тео берет кленового лосося, а я заказываю пастуший пирог и еще одну порцию напитков. Я сижу, ковыряюсь в закуске и думаю, как мне пройти через это. Меня словно разрывает в разные стороны: я знаю, что должна поставить защиту между собой и Тео, чтобы не усугубить ситуацию, и в то же время хочу насладиться тем, что, как я знаю, может стать одной из лучших ночей за долгое время, если не за всю жизнь.

Примерно в то время, когда нам приносят еду, в баре начинают раздаваться звуки музыки, и Тео улыбается мне.

— У них довольно часто играет живая музыка, — говорит он и жестом показывает на несколько пар, которые начинают вставать из-за своих столиков. — Там есть и танцпол.

Я моргаю, понимая, на что он намекает. Он действительно отличается от того, что я могла ожидать, думаю я, глядя на улыбку на его лице. Я не могу представить, чтобы кто-то из знакомых мне мужчин: ни мой отец, ни брат, ни кто-либо еще, пошел в паб и выпил пива в окружении людей, которых они, скорее всего, считают ниже себя. Даже если мой брат мог бы, мой отец никогда бы так не поступил. Такое место, как это, оживленное и немного шумное, с музыкой и танцующими людьми, ни в одном из них они бы не участвовали. Как сказал Тео, это не то, что они могли бы сделать, не повредив своей репутации в Чикаго.

— Может быть после того, как мы поедим, — говорит он, подмигивая, и мое сердце снова трепещет в груди.

Я хочу этого, думаю я, с нарастающей болью, которая проникает в меня. И я не знаю, что делать. Я хочу насладиться ужином с Тео, выпить еще сидра и немного подкрепиться, выйти и потанцевать с ним. Я могу и отказаться.

Я играла в ту игру, в которую мне сказали играть, чтобы Тео захотел меня и поверил, что я счастлива в этом браке, чтобы он ослабил свою бдительность по отношению ко мне, но для меня это больше не игра. И все, что я могу придумать, это отстраниться от него, заставить его поверить, что я не хочу его и не забочусь о нем, чтобы он не видел, что происходит на самом деле. Но когда мы покончили с едой и выпили еще по одной порции, а сидр оставил мягкую, размытую неясность по краям, Тео потянул меня за руку, и я не отказала ему.