— Марика. — Его голос стал более четким, как будто он знает, что здесь не о чем беспокоиться. — Нам нужно поговорить.

— Шшш. — Я бросаю взгляд на лестницу, все еще беспокоясь. — Адрик, здесь все еще есть уши. Персонал, другая охрана, ты же знаешь. Они любят сплетничать...

Он смотрит на меня, и я вижу, как напряжение сквозит в каждом его дюйме, как будто он ни на йоту не расслабился с тех пор, как ушел от меня в центре города.

— Мы можем поговорить здесь, где ты беспокоишься за уши, или где-нибудь наедине, но нам нужно поговорить до того, как ты уедешь. Выбирай.

— Я опоздаю... — в моем голосе слышится отчаяние, и не только потому, что я знаю, что из-за этого разговора я опоздаю, что разозлит Николая, но и потому, что я все еще не знаю, что сказать. Я не могу сказать ничего, что улучшило бы ситуацию, и легко могу случайно сделать ее намного хуже.

— Я не буду ждать, пока ты не подпишешь контракт. — Он смотрит на меня, его взгляд скользит по моему платью, сверкающим драгоценностям у моих ушей. — Ты ведь туда едешь, верно? Согласиться выйти замуж за этого картофелевода?

— Адрик!

— Что? — Он смотрит на меня. — Тебе не нравится, что я так говорю о твоем муже?

— Он еще не мой муж. — Я смотрю на него, расстроенная, и мои собственные эмоции поднимаются вверх, делая мой голос более резким, чем я хотела. — Ладно, — огрызаюсь я. — Пойдем в библиотеку. Там мы сможем поговорить.

Библиотека находится на втором этаже, это огромная комната с камином и массивными окнами, заставленная полками с книгами от стены до стены, в которой я обычно люблю проводить время. У меня были фантазии о том, чтобы привести сюда Адрика, хотя мы никогда не заходили так далеко, прежде чем завалиться в мою постель. Этот разговор не входил ни в одну из этих фантазий.

Я осторожно закрыла дверь и повернулась к нему лицом.

— Адрик, пожалуйста, выслушай меня...

— Нет. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. — Гнев в его глазах смешан с чем-то горячим и отчаянным, и мне больно смотреть на это, потому что я ничего не могу сделать, чтобы исправить ситуацию. В этом виноват только мир, в котором мы живем - не мой, не Адрика... и даже не Николая, как я понимаю. Если и есть вина, то это вина Тео, который подтолкнул мою семью к этому. Но Николай делает все возможное, что может, а что касается меня и Адрика...

Я никогда не должна была спать с ним. Все было бы намного проще, если бы я этого не сделала. Но глядя на него, я не могу представить, как я могла сказать ему нет. Не тогда, когда мне было так одиноко, а он, казалось, так четко знал, что мне нужно.

Он смотрит на меня, протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, его пальцы проводят по краю моей челюсти.

— Ты чертовски красива, Марика.

Боль в его голосе так очевидна. Так трудно сопротивляться ему, а сегодня ночью, как никогда, мне нужно сопротивляться ему. Все воспоминания, связанные с этим прикосновением, и все те, которые мы могли бы еще создать, если бы не это... Я не могу потерять себя в этом. Мне уже так трудно не поддаться, не сказать ему, что да, я сбегу с ним, вместо того чтобы отправиться в дом брата и вступить в нежеланный брак, который мне уготован. А когда я встречусь с Тео… Я должна быть начеку. Я должна быть готова к тому, что ему может понадобиться от меня, готова играть в игру, которую затеял мой брат, потому что она опасна. Отвлекающий маневр, который создает Адрик, может оказаться смертельно опасным для нас обоих - для всех нас.

Я поднимаюсь и хватаю его за руку, отводя ее от своего лица.

— Я не могу делать это прямо сейчас, Адрик, — умоляюще говорю я ему. — Мне нужно сосредоточиться. Я должна выйти замуж за Тео. Я не могу сказать тебе, почему, но...

Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, он прижимает меня к двери, его вторая рука скользит по моим волосам, а затем его рот оказывается на моем, целуя меня с голодом, от которого у меня слабеют колени.

Моя защита так тонка. Его губы прижимаются к моим, поцелуй становится жестким и настойчивым, и я знаю, что он в нескольких мгновениях от того, чтобы задрать платье моей юбки, поднять меня и трахнуть у двери. И самое ужасное, я хочу, чтобы он это сделал.

Между мной и Адриком не было ничего принудительного, никогда. Я хотела его, когда позволила ему лишить меня девственности на том цветочном диване в неформальной гостиной, и я хотела его каждый раз в промежутках, и я хочу его сейчас. Я чувствую пульсацию желания в своей крови, чувствую, как мои губы расходятся под его губами, и понимаю, что я так близка к тому, чтобы дать ему то, что он хочет.

Это же не может уже навредить, правда? Я уже не девственница. Кто может узнать? Я могу немного опоздать.

Николай будет в ярости, если я опоздаю. Он скажет, что я ставлю под угрозу весь план. И он будет прав. Но рот Адрика уже на моем горле, его губы касаются того места под ухом, которое, как он знает, нравится мне больше всего, а его рука, как я и знала, забирается мне под юбку.

— Не делай этого, — шепчет он мне на ухо. — Боже, я хочу тебя так сильно, что мне больно, Марика. Я не хочу тебя отпускать.

Я закрываю глаза, второй раз за сегодняшний день сдерживая слезы. Не потому, что Адрик причиняет мне боль, а потому, что я тоже не хочу его отпускать... пока, а может, и никогда. Мне нужно время, чтобы понять, что это такое, просто ли это первый порыв похоти или может быть что-то большее, устанет ли он от меня или его чувства искренни. А у меня нет этого времени. Пока нет.

Его рука оказывается между моих бедер, и моя защита рушится. Он тянется к моей второй руке, прижимая ее к передней части своего обмундирования, и я чувствую, как он тверд. Он тверд и жаждет меня, и я не могу отказать ему.

Я не могу отказать себе.

Его пальцы скользят между моих складок, и он стонет мне в ухо.

— Ты такая мокрая для меня, — шепчет он. — Ты не можешь говорить мне, что не хочешь меня, Марика. Я чувствую, как сильно ты хочешь.

— Я никогда не говорила, что не хочу, — слабо шепчу я, чувствуя, как он проводит кончиками пальцев по моему клитору.

— Позволь мне войти в тебя. — Его зубы касаются мочки моего уха. — Я хочу, чтобы моя сперма была в тебе, когда ты сидишь и разговариваешь с этим мужчиной. Я хочу, чтобы он, блядь, чувствовал мой запах на тебе, если будет достаточно сильно вдыхать. Дай мне это, Марика...

Я принимаю противозачаточные всего день. Не думаю, что этого достаточно, но я могла бы принять таблетку, чтобы завтра быть спокойной. Я скажу Адрику, чтобы он купил ее для меня. Я слышу, как рационализирую это в своей голове, потому что то, что он говорит, так чертовски сексуально.

— Пожалуйста, Марика... — простонал он, другой рукой задирая мою юбку выше, пальцами под трусиками, оттягивая их в сторону. — Позволь мне трахнуть тебя и войти в тебя. Прежде чем ты...

— Да. — Я выдыхаю это слово, задыхаясь, пока его пальцы перекатываются по моему клитору, моя киска настолько мокрая, что я знаю, что пропитала свои трусики только от его поцелуя, прежде чем он коснулся меня. До Адрика я никогда не понимала, как это, хотеть кого-то, а теперь не могу представить, что хочу кого-то другого.

Особенно жестокого мужчину, за которого мне положено выйти замуж.

Мои руки шарят по пуговицам его брюк, расстегивая ширинку, пока он дразнит мой клитор, заставляя меня расстегивать его с большим трудом. Он стонет, когда я освобождаю его член, моя рука обхватывает его горячую, твердую длину, и он не теряет ни секунды, прежде чем схватить меня и прижаться своим ртом к моему.

Он поднимает меня, отбрасывая шелковую юбку в сторону, а трусики убирает с моей набухшей плоти, и мои ноги без раздумий обхватывают его талию, все мое тело жаждет его. Я забыла, где должна быть и что должна делать, все, кроме набухшей головки его члена, прижатой к моему входу, и того, как мое тело пульсирует от предвкушения, его приятного растяжения, когда он проникает в меня одним жестким толчком, который, как я знаю, должен быть собственническим, который он хочет, чтобы я ощущала все время, пока я сижу за ужином.