— Оно прекрасно на тебе, — говорит она. — Но не хочешь ли ты подумать об этом? Может, сходим пообедать, а потом примем решение?

Я качаю головой.

— Я бы предпочла просто взять это, — тихо говорю я Лилиане, отвернувшись от Сары, чтобы она меня не слышала. — Мне нравится платье. Думаю, это лучшее, на что я могу надеяться в данной ситуации.

Лилиана бросает на меня сочувственный взгляд.

— Я могу это понять, — тихо говорит она. — И оно прекрасно.

— Оно идеально, — говорю я так решительно, как только могу. Оно идеально во всех смыслах: не слишком сексуальное, чтобы надевать его на свадьбу в соборе, но все же облегающее, и именно такое платье, которое, думаю, я бы выбрала, если бы хотела выбирать свадебное платье прямо сейчас. Когда Сара помогает мне выйти из него, мне даже немного грустно снимать его хотя бы потому, что оно действительно выглядело на мне прекрасно.

После встречи в салоне мы делаем еще несколько покупок: обувь для свадьбы и новая одежда, так как после похищения я похудела и мой обычный гардероб сейчас мне не очень подходит.

— Возможно, он захочет организовать вам медовый месяц, — предлагает Лилиана. — На всякий случай тебе стоит обзавестись новой одеждой.

Я понимаю, что она делает, она прекрасно знает, что я люблю ходить по магазинам и всегда нахожу это хорошим отвлекающим маневром. Я тоже это ценю, даже если это не так эффективно, как обычно. Мы обедаем, и когда мы выходим с последними сумками и ждем водителя, я замираю на месте.

С нами всегда ездила охрана, еще до похищения, а с тех пор Николай стал еще строже к этому относиться. Я видела охранников, которые приехали с нами сегодня, хотя обычно они стараются слиться с тенью, а когда мы выходим из ресторана, их состав изменился.

Один из них - Адрик.

— Черт, — бормочу я себе под нос, и Лилиана с любопытством смотрит на меня.

— Что случилось? — Спрашивает она, и я как можно незаметнее киваю в сторону того места, где стоит Адрик и разговаривает с одним из мужчин.

— О, — шепчет она. — Он...

Я киваю, а она поджимает губы, явно пытаясь сдержать смех.

— Ну, ты, конечно, не могла сделать выбор лучше, — говорит она с оттенком смеха в словах. — Он великолепен.

— Я знаю, — шепчу я в ответ, прежде чем успеваю остановить себя. Он великолепен, и я чувствую слабую, внезапную боль при мысли о том, что мне придется ему сказать.

— Хочешь, чтобы я сама с этим разобралась? — Спрашивает Лилиана, видя, что я застыла на месте. — Я могу сказать ему что-нибудь, попросить вернуться в дом...

— Нет. — Я качаю головой. — Все в порядке, я не могу избегать его вечно. Я пойду поговорю с ним.

Адрик замечает меня, когда я иду к ним, и я делаю движение в его сторону, стараясь выглядеть так, как будто мне нужно поговорить с ним о чем-то как работодателю или, по крайней мере, в качестве сестры его работодателя, сохраняя на лице как можно более серьезное выражение. Он что-то негромко говорит мужчине, с которым разговаривает, а затем кивает мне и идет к тому месту, куда я перешла, немного в стороне от Лилианы и другой охраны, по другую сторону витрин.

— Марика. — Его голос становится низким и настоятельным, как только он оказывается достаточно близко, чтобы говорить со мной. Я бросаю на него предупреждающий взгляд, чтобы он не подходил слишком близко, и бросаю взгляд в сторону Лилианы и остальных.

Он смотрит в ту же сторону и украдкой кивает мне, уловив, что я пытаюсь ему сказать. Он держится от меня на расстоянии вытянутой руки, но я могу сказать, что ему трудно, он хочет подойти ближе. По правде говоря, я хочу, чтобы он был ближе. Я скучала по нему, в последние несколько дней мне удавалось достаточно хорошо притворяться, что это не так, пока я была одна. Теперь, когда он здесь, стоит передо мной, это гораздо сложнее.

— В чем дело? — Спрашивает он все тем же низким тоном. — Я не видел тебя три дня. Я слышал, что ты заболела. Ты в порядке?

В его голосе чувствуется настоятельная необходимость. В моей жизни не так много людей, заботящихся о моем благополучии, чтобы еще один не имел значения, особенно если это он... человек, которому я отдала что-то важное и с которым делила постель больше месяца, то и дело отрывая его от работы.

— Мне стало лучше, — тихо говорю я, чувствуя, как мой живот сжимается от нервозности. — Я… — Я тяжело сглатываю. — Адрик, давай поговорим позже? Когда я буду дома, а Лилиана уйдет...

Его лицо мгновенно меняется, и я вижу, как он изо всех сил старается сохранить бесстрастное выражение.

— Марика, ты можешь просто сказать мне? Я буду гадать - ты больна? Действительно больна? Что-то из того, что произошло в комплексе...

Я вижу, как в его голове поворачиваются колесики, как в голову приходят мысли о постоянных травмах и долгосрочных последствиях издевательств, которым я подверглась, и мне становится еще хуже, потому что я не хотела усложнять ситуацию.

— Ничего подобного, — быстро говорю я ему, гадая, не окажется ли то, что мне нужно сказать, еще хуже. — Пожалуйста, я не хочу говорить это на тротуаре посреди улицы, и...

Он медленно вдыхает, и я чувствую, как нарастает напряжение.

— Тогда зачем ты позвала меня сюда?

— Ты бы спросил, где я была...

— Потому что я забочусь о тебе! Я попросился сегодня к тебе на смену, потому что хотел убедиться, что с тобой все в порядке, чтобы убедиться самому, если ты не больна, и тебе не больно...

— Я выхожу замуж. — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, все эмоции и разочарование последних дней выплескиваются наружу. — Я хотела, чтобы ты услышал это от меня, прежде чем ты услышишь это от кого-то другого, но я не собиралась говорить тебе так...

Я вижу, как опускается его лицо, как он борется между желанием подумать, что я разыгрываю с ним какую-то ужасную шутку, и тем фактом, что он знает меня достаточно хорошо, даже сейчас, чтобы понять, что я бы так не поступила.

— Ты выходишь замуж? — Его голос немного повышается, и я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него. — За кого? Так скоро после... Как Николай мог...

— Говори тише! — Резко шиплю я. — Ты знаешь, что случится, если... — Я тяжело сглатываю и смотрю на Лилиану, которая ведет светскую беседу с одним из охранников - предположительно для того, чтобы они не заметили, что мы с Адриком все еще разговариваем. — Никто не должен узнать о нас. Ты знаешь, что Николай сделает с тобой.

— Марика. — Он все еще смотрит на меня, как будто у меня выросла еще одна голова. — За кого ты выходишь замуж?

Не знаю точно, почему он первым делом зацепился именно за этот вопрос, разве что он размышляет о том, как легко вычеркнуть моего будущего мужа из жизни. Я знаю, что правда не улучшит ситуацию, но я не могу ему лгать. В конце концов, он все равно узнает.

— Тео Макнил, — шепчу я, и его глаза расширяются.

— Николай выдает тебя замуж за гребаного лидера проклятых ирландских королей? О чем он, блядь, думает...

— О том, что он хочет остановить войну, — тихо говорю я. Я не могу рассказать Адрику остальное - что Николай намеренно предложил меня, чтобы заманить Тео в ловушку, или многое другое, на самом деле, но я могу сказать это. Он все равно сам догадается.

— Значит, он продает тебя. — Голос Адрика напряжен и зол, и я чувствую, что он готов наброситься, не на меня, а на что-то другое. Мне слишком хорошо знаком мужской гнев и то, какие формы он принимает. Но я не могу позволить себе, чтобы он устроил сцену, особенно здесь.

— У меня есть долг перед семьей, — тихо говорю я. — Это всегда было моим будущим. Я должна была знать, что то, что произошло между нами, не изменит этого...

— Нет? — Он плотно сжимает губы, и я вижу, как сгибается его рука, как напрягаются мышцы на его плечах. Я вижу, что ему требуется все силы, чтобы не выдать свою злость и постараться скрыть ее от посторонних глаз. — Ничего не изменилось, когда ты подарила мне свою девственность?

— Адрик! — Я резко оборачиваюсь к остальным охранникам, надеясь, что они все еще отвлекаются на ерундовые светские беседы, которые ведет Лилиана. — Из-за тебя у нас обоих будут неприятности. Ты не хуже меня знаешь...